«Вся жизнь и культура в нашем государстве — условные»: что писали о деле «Седьмой студии»

26 июня Мещанский районный суд Москвы вынес приговоры фигурантам дела «Седьмой студии». Кирилл Серебренников получил три года условно и штраф в 800 тыс. рублей. Два других фигуранта — Юрий Итин и Алексей Малобродский — также получили условные сроки и штрафы. Софье Апфельбаум назначили штраф, но освободили от его уплаты.

Серебренников уже заявил, что недоволен решением суда, защита режиссера намерена его обжаловать. По словам адвоката Дмитрия Харитонова, защиту устроит только оправдательный приговор.

«Афиша Daily» собрала реакции журналистов, политологов и деятелей искусства на дело «Седьмой студии» и приговоры его фигурантам.

«Все дело Серебренникова — это очевидная и показательная, как у нас говорят, «ответочка». До сих пор не очень ясно, на что конкретно, но очевидно, что на острополитические художественные высказывания. Вопрос решается на самом верху, Путин никогда не скрывал, что в курсе дела.

Думаю, логика была примерно такая: раз ты такой оппозиционный, что же делаешь проекты на бюджетные деньги? А нет ли там по бухгалтерии вопросиков? Мы же понимаем, что при нашей системе проектного финансирования их почти всегда можно найти — а ну-ка, иди сюда!

Сама эта логика, что госбюджет на культуру — только для лоялистов, она, безусловно, порочна, потому что бюджет — это наши налоги, а не чьи‑то личные средства. Увы, в России как раз эта логика и работает. Как говаривал испанский диктатор Франко: «Друзьям — все, врагам — закон!»

(Источник)

«Министерство культуры «прорабатывает системные меры, которые должны исключить подобного рода трагические сюжеты, когда художник и творец соприкасается с деньгами, сметами, чтобы подобные ситуации не воспроизводились в нашей сфере культуры в дальнейшем».

Сложно трактовать это заявление Министерства культуры иначе как то, что они теперь официально считают, что художник должен быть голодным.

Это все больно, грустно, смешно, нелепо и трагично одновременно».

(Источник)

«Но дело это, глядя не с этической и правовой, а с политической точки зрения, именно что странное: если зарождение его еще понятно, то продолжение, длительность, процессуальные кульбиты, фактический развал — не в общественном мнении, а на языке судебных решений, приключения мер пресечения — все обличает нелинейность сюжета и большое количество толкающихся локтями участников.

Это никак не показательный процесс в том смысле, что кто‑то один хотел с самого начала показать что‑то одно единой аудитории. Вокруг него клубится волнистый мрак, который не рассеется после приговора. Приговор суда первой инстанции в наших координатах — это только начало разговора, первый оффер на торгах».

(Источник)

«Ожидание, посадят Кирилла Серебренникова или нет: только такую драматургию одобряет Путин.

А разницы нет. Перед нами все равно трагедия. И спасет ли главного героя в конце бог из машины, или наступит ожидаемая гибель, для нас неважно.

Потому что в настоящей трагедии всегда гибнет хор. А это — мы. Возмущенные, яростные, гневные — но пока бессильные.

Потому что приговор не первый и не последний. Потому что сотни и тысячи людей сидят. «Сеть» была и прошла, хотя вот — новое дело, завтра будет еще одно. Мы привыкли.

Сегодняшний безумный суд должен сломать эту привычку. Процесс Кирилла Серебренникова стал возможен, потому что многие из тех, кто возмущается нынешним абсурдом, молчат в других случаях. Не знают о «Сети», проходят мимо «московского дела» и множества других: от «Артподготовки» до Юлии Цветковой.

Не бывает правосудия, которое сегодня работает честно, а завтра сажает невиновных. Мы все должны объединиться. Пора. Иначе нас так и перебьют поодиночке».

(Источник)

«Как и многие, я следил за событиями этого судебного процесса. И отмечу: в прениях Серебренников назвал вещи своими именами. Кирилл сказал на последнем заседании — и практически прямо, — что дело не в финансовых претензиях Министерства культуры: дело только в уроках несвободы.

Власть обществу прямо заявляет в лице своих опричников, что свободы ему не видать, как своих ушей. Речь идет о том, чтобы отказать нам мыслить самих себя как рожденных для свободы, рожденных для творчества и дерзания, рожденных для будущего. Нам заслоняется перспектива. Страна без перспективы обречена».

(Источник)

«Сроки условные. Вся жизнь и культура в нашем государстве — условные. И то облегчение, которое мы (и я, не буду врать) сейчас испытываем — условные.

Это был главный киносеанс года. Самый поучительный. Ну, как сеанс? Условно».

(Источник)

«Условные сроки, условное счастье, условная жизнь, условные взгляды, условное общество, условное будущее, условная еда, условные путешествия, условная культура, условная любовь, условные дети, условные требования, условная власть, условный президент, условный город, условный паспорт, условные слова, условные права, условная сила, условные чувства, условное искусство, условный дом, условная родина, условные выборы, условное здоровье, условная смерть, условный вирус, условный секс, условная реклама, условный друг, условная семья, условная территория, условная красота, условное ура, условный звонок, условная армия, условный юмор, условные новости, условный карантин, условный брак, условное отражение, условное кино, условный кредит, условная мода, условное образование, условная медицина, условный билет, условная водка, условная правда, условная условность…»

«Не хотелось бы называть это победой, потому что обвинительный приговор для невиновных людей по сфабрикованному делу не должен становиться в нашей стране нормой — и с этим нельзя мириться. Но это все равно огромное облегчение: 3 года страданий закончены, люди могут банально выдохнуть и вернуться к более-менее нормальной жизни. И это огромное достижение всего сообщества, выступившего против такого беспредела».

(Источник)

«Этот приговор в нынешнее время пропаганды классицистического лубка в качестве эталонного искусства — очень условное, но все-таки оправдание современного театра и современного искусства в целом. Злорадствующие гонители не скрывали, что осудить режиссера надо не за то, что украл (в это и там не все верили), а что за большие деньги показывал голую фигу. По части голой фиги в консервативных кругах проходит все, что отличается от учебно-производственного классицизма. И вот фига, за которую должны были примерно осудить, чтобы раз и навсегда всем неповадно, получает совсем не то, что предвкушали хранители художественных мумий.
<…>
Нужно понимать, что это был процесс не только над режиссером, это был и внутриэлитный конфликт, передовая линия которого временно прошла по границе современного театра. Это была попытка публично осудить и осадить всех тех, кто позволяет такому театру существовать в столице России, дает ему деньги и премии, не следит за идейной чистотой, вообще всеми, кто не оставил мечтания о более современной, открытой, демобилизованной России. Поэтому среди подсудимых не только художники, но и чиновники.

К сожалению, эта попытка удалась, тут всякие системные либералы не должны о себе думать слишком много. К счастью, она удалась только частично. В любом случае это не должно стать поводом для оппозиционно настроенных граждан смешивать в кучу всех неприятных им людей и превозносить исключительно приятных. Действия важнее личностей, и что — важнее, чем кто. Непрактично и неэтично отбрасывать тактических союзников, как примазавшихся и вовремя подсуетившихся, как это происходило во время и после случившегося год назад в похожих до некоторой степени обстоятельствах освобождения Ивана Голунова».

(Источник)

«То, за что не посадили Серебренникова, может стать поводом для посадки приблизительно любого культрука, начиная с директора ДК «Творческие хомяки и пионеры Кинешмы», если он как‑то связан с бюджетными грантами.

Это сложный системный вопрос, завязанный на хрестоматийном «утром — деньги, вечером — стулья». Иными словами, культруку для проекта нужны деньги раньше отчетности, потому что люди в его сфере не работают в долг, а выделяющему средства государству нужна отчетность раньше денег.

Увязать эти взаимоисключающие требования реальности и закона можно только через серые схемы с обналом и другими фокусами, в рамках которых кто‑то что‑то берет себе, а кто‑то не берет себе ничего, но посадить за мошенничество можно и того, и другого.

Так что проблема не «в борьбе государства с художником» и не в «гей-лобби», проблема прежде всего в том, что всю систему господдержки в сфере культуры нужно в корне менять на законодательном уровне. Но никаких особых перемен в этом смысле до 2036 года я не прогнозирую».

(Источник)