Новые рецензии «Афиши» «Франсуаза» Носова, «Смерть в Лиссабоне» Уилсона, «Завоеватель» Гюрселя и «Похождение» Климова
«Франсуаза, или Путь к леднику» Сергея Носова
Все романы Носова — «Грачи улетели», «Хозяйка истории», «Дайте мне обезьяну» — черные комедии, все кишат эксцентриками, так что не так уж и удивляешься, когда понимаешь, что творится в новом романе. Главный герой здесь — детский поэт, ипохондрик, испытывающий некую комичную (для посторонних) психосоматическую боль; она — источник вдохновения и одновременно нечто вроде Прекрасной Дамы, которой он посвящает все свое существование. Понятно, что и детские стихи, которые сочиняет Адмиралов, — это, в общем, тоже завуалированные гимны Франсуазе, его «смуглой леди сонетов»; мы ведь упомянули, что Франсуаза — «выстраданный образ» — это имя его межпозвоночной грыжи? (Мнимая) Франсуаза — фантомный двойник героя, «посторонний», «лишний человек», позволяющий увидеть в обыденной реальности нечто выходящее за рамки здравого смысла. По-настоящему «лишний», без дураков. Франсуаза — и есть литература: смысловой сдвиг, фикшн, вымысел, фантом, вранье, мнимая, вымышленная «внутренняя боль», которая позволяет почувствовать реальность (узнать о ней некую новую правду) так, как никогда ранее.
«Смерть в Лиссабоне» Роберта Уилсона
Два, по сути, романа сразу. Первый — шпионский ретронуар: как немцы в 1941 году правдами и неправдами, конкурируя с англичанами, скупают в Португалии вольфрам (необходимый для военной промышленности, чтобы пробивать стальную броню танков), а затем продают понятно откуда взявшееся в нацистской Германии золото в Южную Америку. Как в «Благоволительницах»: Вторая мировая глазами немецкого офицера-эсэсовца. Второй — процедурный детектив про «наше время»: на лиссабонском пляже найден обнаженный труп молодой девушки; расследование ведет похожий на всех хороших полицейских инспектор, испытывающий целый ряд личных проблем. У него тоже есть дочь, ровесница убитой; разумеется, он изо всех сил пытается не путать дом с работой. Части чередуются. Объяснять, как именно они друг с другом связаны, никто вам тут, ясное дело, не станет; но корни преступления, сами понимаете, тянутся в прошлое. По сути, уилсоновская история напоминает ларссоновскую: ген фашизма, который формально давно побежден, на самом деле живехонек, просто мутировал; и он прорастает и проявляется.
«Похождение прапорщика Климова»
Филологическая сенсация сезона: обнаруженные в архиве Г.Р.Державина подлинные мемуары русского прапорщика, прожившего удивительную жизнь. Поступил на службу в начале 50-х годов XVIII века, очень скоро, в самом начале Семилетней войны, угодил в плен к пруссакам и вынужден был примириться с участью носить мундир чужой армии. Тридцать с лишком лет мыкаясь по всей Европе, он спал и видел вернуться в Россию — но одиссея его никак не заканчивалась. В старости ему явилась в голову счастливая мысль описать свои злоключения; возник исключительно динамичный текст, который, однако ж, более двухсот лет никто не хотел публиковать. И вот наконец дух этого, мм, литературного власовца может более не беспокоиться о своем сокровище — несправедливость устранена, оно наконец-то стало капиталом.
«Завоеватель» Недима Гюрселя
История про двойника автора, литератора по имени Мехмед, который в 1980 году запирается в особняке на берегу Босфора и сочиняет роман о падишахе Мехмеде Завоевателе, том самом, который взял Константинополь. Не столько, впрочем, сочиняет, сколько мучается: жена уехала, любовница приехала, роман то получается, то нет; нравственные искания, в общем, сами понимаете. Четные главы «Завоевателя» представляют собой не что иное, как главы из романа Мехмеда о Мехмеде же; «Сидя у шадырвана во дворе мечети, что носит его имя, Мехмед вспоминал дни, проведенные с Акшемседдином» (да-да, Гюрсель — ну или его Мехмед — из тех историко-психологов, которые позволяют себе вести многочасовые трансляции из головы облюбованных ими исторических персонажей). Соответственно, пока один Мехмед осаждает Константинополь и пишет лирические стихи, другой наслаждается любовью, так сказать, после полудня — а затем ворчит, что тело приходящей любовницы «с каждым соитием утягивало меня (в смысле — его. — Прим. Л.Д.) в себя». Видно, что за всем этим стоят и какие-то реальные события.