Списки Литературный иконостас
Superjob.ru опросил 5000 человек на предмет, кто является их любимым автором. Выяснилось, что наши соотечественники любят Пушкина, а 99% нынешних литературных селебрити им — до фонаря.
Пушкин, Достоевский, Толстой, Чехов, Гоголь, Булгаков, Лермонтов — ну да, с чем приехали, с тем и уехали; а чего вы, собственно, хотели? Захара Прилепина и Дмитрия Быкова? Один процент людей любит Пелевина — и то слава богу.
На самом ли деле консервативны россияне — или это просто психологический эффект вопроса, в котором «любимые живые» и «любимые классики» не были разведены? Попробуйте-ка — если до вас еще не добрался «Суперджоб» — ответить на вопрос: кто ваш любимый писатель? Психологически гораздо комфортнее назвать имя современного автора, по умолчанию «любимый» — это скорее классик, нечто хрестоматийно любимое (то есть, условно, скорее ты называешь Гоголя, чем Пелевина — при любви к обоим).
Однако что есть то есть; как же интерпретировать подобного рода данные? Россияне консервативны, зашорены, невосприимчивы к новому — или они верны традициям, не подвержены манипуляциям и способны ценить подлинное, а не сиюминутное искусство? Они опираются на свой «золотой фонд» — или они просто слишком часто смотрят на «макулатурные» собрания сочинений, которыми упакованы их югославские стенки? Они жертвы школьной программы — или вдумчивые потребители, которые в состоянии самостоятельно выбрать себе литературные иконы, несмотря на то что реклама навязывает им Брусникина и Анну Борисову?
Как бы то ни было, самое правдоподобное объяснение таких результатов состоит в следующем: шокированные невиданным изобилием в книжных магазинах и лишенные возможности сделать осмысленный выбор (притом что на каждой книге теперь написано: «Я самая лучшая, большая, главная, премированная, я — главный роман последних ста лет», и как отличить реально главную от трэша — непонятно), россияне предпочитают держаться от экспериментов подальше; то есть быть ретроградом — просто самая эффективная стратегия в нынешних условиях.
Ну или — попросту врут: в конце концов, списки бестселлеров довольно драматически разнятся со списком «икон» — покупают Донцову, Маринину, Шилову и прочего милорда глупого (ну или, если угодно, Улицкую, Прилепина и Быкова) — а место «любимого», видите ли, резервируют для Пушкина и Гоголя. Ведь нельзя же одним глазом читать «Меня зовут Провокация, или Я выбираю мужчин под цвет платья», а другим — «Мертвые души».
Или можно?