Списки Истории вещей от абсента до ядов

«Ядерное оружие начало вызывать у людей страх уже с того самого момента, когда теоретически была доказана возможность его создания. И уже более полувека мир живет в этом страхе, меняется лишь его величина: от паранойи 50–60-х до перманентной тревоги сейчас. Но как вообще стала возможной подобная ситуация?» | Аннотация издательства «Эксмо»

«Это своего рода биография некой среднестатической бабочки, оживленная сотнями побасенок, плюс журналистика: «я» бегаю с сачком по джунглям Коста-Рики и чуть не наступаю на змею, «я» в лондонском музее тайком выдвигаю какие-то ящики, «я» наблюдаю за миграцией кэмбервилльских красавиц у себя на ранчо — вроде бы и познавательно, и с огоньком, и «я» симпатичный; та же наука, но персонализованная, живая». | «Афиша»

«Увлекательная, составленная из ­сотен курьезных фактоидов книга норвежского автора о феномене бега и быстро передвигающихся людях: как они это делают и почему. От древних греков до наших дней; все по-честному». | «Афиша»

«Автор — английская актриса, собравшая огромную коллекцию того, о чем она пишет, — прямо заявляет, что ее задача не просветить, а позабавить читателя, и с задачей этой вполне справляется. Вот характерный фрагмент, относящийся к 1855 году: «Одна из фрейлин имела несчастье споткнуться о свой кринолин и упасть вниз головой на глазах у всей императорской свиты, после чего король в восторге воскликнул, обращаясь к императрице: «Я счастлив видеть, Ваше Величество, что ваши фрейлины не носят панталон и Врата Рая всегда открыты!» | TimeOut

«История идеи Бога. Каким образом человечество сталкивалось с Богом, искало его, формировало о нем свои представления. Как ученые, философы, богословы, ересиархи и мистики — Руми, Данте, Абулафия, Блейк, Ницше, — влияя друг на друга, вырабатывали идею Бога, пытались встроить Бога в свои системы (или, наоборот, избавиться от него). Как идея Бога трансформировалась в зависимости от приключений, происходивших с человечеством за последние 4000 лет. Армстронг акцентирует внимание лишь на трех монотеистических религиях: христианстве, исламе и иудаизме. Особенно компетентна она в пересказах и трактовках священных писаний, философских трактатов и литературной классики». | «Афиша»

«Влияние спермы на кислотность влагалища; пупиллометр как способ отличить фальшивый оргазм от настоящего; подробная история вибраторов; популярность в Англии страховок для женщин, боящихся забеременеть от инопланетян; нидерландские дизайнеры, пытающиеся создать телепатически управляемых сексуальных эльфов… Некоторых вещей лучше ­было бы и не знать». | «Афиша»

«История» — скорее хроника, чем насыщенная фактами ­эссеис­тика на тему «Велосипед как символ и инструмент личной свободы»; и хотя на обложке воспроизведен чей-то отзыв — мол, исследование «захватывает, как детективный роман», — не верьте: это всего лишь изложенная монотонным голосом история технического совершенствования велосипедных конструкций (от дрезины к «костотрясу» и маунтинбайку; от курьезных чудо-юд к современной унификации) и связанного с ними бизнеса; чередование бумов и рецессий; фактов хоть залейся, а комментариев, остроумных замечаний и уж тем более настоящих сюжетов — кот наплакал; ­таланта рассказчика автору бог не дал». | «Афиша»

«Изучением пищи и ее роли в цепочке «товар — деньги — товар» Ребора занимается всю жизнь. В 1968 году он опубликовал монографию «Сахарное дело в XVI веке», а в 1990 году — книгу «Средневековая итальянская кухня между Востоком и Западом». Автор занимает должность профессора экономической истории и является деканом исторического факультета университета города Генуи. На эволюцию потребления и еды Ребора, как истинный итальянец, смотрит с национальным патриотизмом». | «Взгляд»

«Помпезный гроссбух — с цветными иллюстрациями («Пьянство в Нидерландах»), картами («Битва вин») и в солидном переплете (который правильнее назвать пуленепробиваемым). Довольно существенные недостатки этого фолианта — вес (им можно пользоваться как гантелей) и цена (на эти деньги можно заказать очень приличную бутылку даже в ресторане «Пушкин»)». | «Афиша»

«Мы привыкли воспринимать воду как нечто само собой разумеющееся и порой даже не задумываемся, что прозрачная жидкость, которая течет из крана, может принимать самые разные формы. Что она не только утоляет жажду и охлаждает в знойный день, но еще таит в себе массу тайн, загадок и легенд. Джон Арчер много лет посвятил изучению воды и в этой книге с увлечением рассказывает о своих странствиях и неожиданных открытиях. Прочитав ее, вы посмотрите на воду по-новому и больше никогда не сможете относиться к ней равнодушно». | Аннотация издательства «Книжный клуб 36,6»

«История водки» не занимательная «история пьянства». Где впервые появилась водка? Этот вопрос приобрел государственное значение, когда Запад вдруг выступил с отрицанием приоритета России. Исследование В.В.Похлебкина убедительно доказывает: «Только водка из России — настоящая русская водка!» | Аннотация издательства «Центрполиграф»

«В разные исторические периоды на первый план выходили разные напитки, которые зачастую сами играли неожиданную роль в направлении хода истории. Стэндидж предлагает поделить ее на периоды напитков, подобно тому как мы выделяем каменный век или феодализм». | «Актуальные комментарии»

«Книга в жанре «люди-интересовались-грудью-с-древнейших-времен». Грудь в различных культурах, грудь в пропаганде и рекламе, грудь и современная медицина, грудь в порнографии, грудь в «Анне Карениной»… 420 страниц как одна копеечка». | «Афиша»

«Итак: перед нами не то чтобы библия экономиста — бывают и более основательные популярные книжки по экономике, вроде «Голой экономики» или «Философов от мира сего…»; но даже читатель Уилэна и Хайлбронера согласится, что Остальский, при всех своих ежах, сделал очень приличную книжку, каких раньше в России не было. И уж точно ни разу не скучную». | «Афиша»

«Кроме того, Этвуд — активная феминистка, убежденная левачка, принципиальная вегетарианка, и с каждым годом все заметнее ее выступления в защиту окружающей среды. Книга «История долгов наших» — это практически прокламация такого вот здорового потребления. С небольшими отступлениями в исторический нон-фикшн, чтобы повеселить читателя, и с поучительной рождественской сказкой в финале». | «Коммерсант-Weekend»

«Алмаз способен поцарапать любой другой камень и поэтому получил индекс 10 по 10-балльной шкале твердости; и, надо сказать, если бы на этой шкале можно было размещать нон-фикшн — понимая под твердостью степень информационной плотности, — то «Тайная история» оказалась бы в том же секторе, где алмаз: это феноменально насыщенная интересными историями книга; тоже драгоценность в своем роде». | «Афиша»

«Идеальная в этом жанре книга о феномене елки в России/СССР вообще — и елочной игрушки в частности: дизайн, материал, символика, чередование тематики в зависимости от эпохи. Самая популярная игрушка при Хрущеве? Правильно: кукуруза». | «Афиша»

«Почему в разные времена в разных религиях принято было давать с собой «в дорогу» покойнику одежду, косметику, еду, жен, слуг и даже снабжать его подробной письменной инструкцией, куда и как ему идти, чтобы попасть в нужное место. Обо всем этом ясно и просто рассказано. К чести авторов, надо сказать, что при всей детальности описания книга полностью лишена академического занудства». | TimeOut

«Капитальная «История зеркала» Сабин Мельшиор-Бонне разделена пополам: первая часть — детектив, замешенный на промышленном шпионаже, вторая — ученый психотриллер об отражении. Чем больше совершенствовались технологии зеркального дела, тем сильнее ухудшалась репутация зеркала». | «Большой город»

«Марк Пендерграст писал историю кофе, а вышла у него книга об истории современной цивилизации. Труд масштабный и прагматичный. Насыщен полезной информацией в самых разных областях. Может быть рекомендован как учебное пособие для будущих рекламистов, бизнесменов, политологов и духовных обновленцев. Читаешь историю кофе, узнаешь, «как он преобразил наш мир», — все прочее открывается попутно и само собой». | Gazeta.ru

«Это каталог прекрасных вещей, произведенных артистами и ремесленниками западного мира за последние три тысячи лет и отобранных Умберто Эко. Вещей этих — репродукций живописи, кинокадров, объектов дизайна, архитектурных сооружений и скульптур — в книге несколько сотен. В «Истории» доминируют прекрасные женские тела — от тициановских дам до Кейт Мосс, но здесь есть и прекрасные существа других полов (мужчины и андрогины), прекрасные уродцы, прекрасные технические сооружения, прекрасные стихи, механизмы, оперы и ландшафты». | «Афиша»

«Собственно, это не только история красок, но история цвета, света, история искусства — и история людей, для которых цвет стал навязчивой идеей: «истории о людях, которых невозможно остановить в их стремлении к прекрасному». Кому-то может показаться, что подобная риторика не слишком уместна, когда речь, в сущности, идет о такой простой вещи, как лакокрасочные материалы; однако обвинить автора в чрезмерной восторженности язык не поворачивается — она в самом деле проделала фантастическую работу, и ей правда удается инфицировать читателя своей одержимостью». | «Афиша»

«История курортов» повествует о том, под какими соусами британцы употребляли море на протяжении трех веков. В зависимости от изменений общественного вкуса менялись фасады зданий и фасоны купальных костюмов. Бронзовый загар вытеснял благородную бледность. На смену неуклюжему европейскому плаванию, больше напоминающему барахтанье, из Америки приходили стремительные кроль и брасс». | «Часкор»

«Дэвид Маккалоу провел внушительное исследование. При этом ему удалось совместить два существенных аспекта «лабиринтоведения»: автор рассказывает не только о разных формах и видах, о памятниках прошлого и про изобретения настоящего, он еще и показывает, как изменялось смысловое наполнение этого сооружения, сама «идея лабиринта». | «Мир фантастики»

«Бертран пишет в основном о Европе, о Франции. Между тем рассмотрение проблемы в сравнительной перспективе дало бы, кажется, многое для ее понимания. Ведь праворукость действительно преобладает у людей, независимо от их культурной принадлежности. Ведь и архаические культуры приписывают «левому» и «правому» разные, даже противоположные значения — не только нравственные, но и космологические. С чем это может быть связано? В какой мере наделение левшей статусом «другого» (почти всегда — зловещего «другого») — европейская специфика? Как смотрели на них в Азии, в Африке, в доколумбовой Америке? На эти вопросы ответов в книге не найти». | Ex Libris

«Жан-Клод Болонь — бельгийский историк и писатель, автор ряда популярных книг, в частности «Истории брака на Западе», «Истории целибата», «Истории любовного чувства». В своей новой книге Болонь на богатом историческом и литературном материале анализирует столь тонкую материю, как стратегия обольщения, и прослеживает ее трансформацию в ходе истории от античных времен до наших дней». | Аннотация издательства «Текст»

«Драматичное и увлекательное повествование об уязвимости человеческой души. Глубокий анализ феномена меланхолии и той роли, какую она играла и играет в западной культуре, проиллюстрирован многочисленными примерами из жизни, литературы и кино. Среди главных героев книги Франц Кафка, Вирджиния Вулф, Макс Вебер, Марсель Пруст и многие другие». | Аннотация издательства «Новое литературное обозрение»

«Даже если вы не любите мороженое, вас в любом случае развлекут факты, приведенные автором. Оказывается, древние китайцы лакомились снегом и льдом, смешанным с кусочками апельсинов, лимонов и зернышек гранатов. В 600-е годы нашей эры в Китае к этому стали добавлять молоко. И кстати, считается, что именно из Китая Марко Поло привез рецепт фруктового льда. Александру Македонскому подавали в походе фруктовые соки со снегом». | «Эхо Москвы»

«История мусора» дает общее представление о том, как человечество по­ступает со своим мусором — и где пролегают границы дозволенного, что табу, а что — нет (можно ли утилизировать трупы? Да: «Англичане, люди практичные, использовали как фосфатные удобрения скелеты с полей сражения под Ватерлоо, а потом те, что остались после Крымской войны. Они их собрали и вывезли к себе на судах»)». | «Афиша»

«Основной вопрос, интересующий Ос­тальского и держащий всю книгу: нефть — важнейший двигатель прогресса или про­клятие человечества? Оба мнения небезосновательны — но автор не давит на читателя: можно посмотреть так, а можно вот так, а дальше сами интерпретируйте». | «Афиша»

«Книга известного немецкого историка и карикатуриста Эдуарда Фукса под названием «Иллюстрированная история нравов» вышла в самом начале XX века и сразу же привлекла внимание читателей. Автор рассмотрел в ней не всю область нравов, а только часть ее — половую мораль, в воззрениях на которую яснее всего отражается общая культура века». | Аннотация издательства «Русич»

«Новая книга французского историка Робера Мюшембле — про оргазм, то есть, собственно, про роль наслаждения в западной культуре, и наслаждения по большей части полового. Мюшембле рассматривает роль секса в разные времена и в разных обстоятельствах. Автору в свое время несколько пеняли за поверхностность его книги «Очерки по истории дьявола», будут пенять и за эту. Во-первых, в ней есть с чем поспорить, а во-вторых, уместить тему сексуального в культуре, даже ограничив ее Западом, невозможно: повествование неминуемо будет напоминать экскурсию по музею на скейтборде». | «Часкор»

«Полная — от Нерона до Литвиненко — история политических преступлений, инструментом в которых были яды». | «Афиша»

«С большим опозданием переведенная на русский язык книга американского журналиста Дэвида Фридмана «Пенис. История взлетов и падений» — настоящий мировой бестселлер. Вся история европейской культуры от Древней Греции, Рима, затем эпохи Средневековья и дальше-дальше — ну или вверх, что более уместно в данном случае, — представлена через призму отношений людей с мужским половым органом». | «Теории и практики»

«Голод и изобилие» строится как серия очерков истории отдельных продуктов — хлеб, свинина, паста, кукуруза; однако в действительности это не столько история еды, сколько история об­щества. «Репортаж» Монтанари показывает, как те или иные продукты запускали процессы социальной дифференциации — или, наоборот, сплачивали ранее разделенные слои общества — и оказывали влияние на экономику и политику континента». | «Афиша»

«Французский историк-медиевист Мишель Пастуро исследует, как оказалось, крайне загадочную и противоречивую материю — ткань в полоску. Он рассказывает о том, как в разные эпохи появлялись практически противоположные значения полосок. В Средневековье полосатая одежда воспринималась как возмутительная или даже дьявольская — в ней ходили шуты, палачи и прокаженные, и даже полосатые животные считались греховными». | «Теории и практики»

«Никто вроде и не сомневался, что попа — важная вещь, но Энниг ставит точки над i. Без попы нет живописи и скульптуры. Без попы нет женственности — «не зря ведь «жопа» и «женщина» начинаются на одну букву». Без попы нет любви — и потому попа ветрена и прячется за масками в виде фижм, кринолина и турнюра. Более того, именно попа (а не что-то еще!), образовавшаяся в результате прямохождения, отличает человека от животного». | «Большой город»

«Почему нежные китайские императрицы боялись «огненных крыс», а «пороховые обезьяны» вообще ничего не боялись? Почему для изготовления селитры нужна была моча пьяницы, а лучше всего — пьющего епископа? Почему в английской армии не было команды «Целься!», а слово «петарда» вызывало у современников Шекспира грубый хохот? Ответы на эти вопросы знает Джек Келли — американский писатель, историк и журналист, автор книги «Порох. От алхимии до артиллерии». | Аннотация издательства «Колибри»

«О свадебных ритуалах и брачных обычаях, бытовавших в разные времена — от древности до наших дней — и в различных культурах, рассказано в этой книге обстоятельно и увлекательно. Автор приводит тексты исторических документов, описывающие свадебные церемонии и брачные обряды античного мира, Средневековья и Нового времени. Читатель узнает об особенностях этих ритуалов и обычаев у христиан и мусульман, иудеев и индусов, китайцев и многочисленных народностей России, народов Севера, островитян Тихого океана». | Аннотация издательства «Текст»

«Понятно, что это культурологическое исследование ставит перед собой не только сугубо научные цели, но и — даже в первую очередь — просветительские. Сердце как вместилище души, разума, чувств, эмоций, сердце как знак, символ и метафора любви, мышления, веры, постепенное формирование этого образа в европейской — или иудео-христианской — культуре, совершенно иное понимание сердца в Древнем Египте, Древней Греции или у ацтеков — вот о чем пишет норвежский исследователь». | «Эхо Москвы»

«Автор, ученый-историк и писатель, в детстве трижды пережил околосмертное состояние, и с тех пор мир сновидений стал одним из главных увлечений его жизни. Мосс обращается к различным эпохам и цивилизациям: Древний Египет, Древняя Греция, эпоха раннего христианства, исламский Восток, средневековая Франция, Россия XIX века, современная западная цивилизация с ее научно-техническим прогрессом и психоанализом... И все эти культуры предстают в книге в новом свете — автора в первую очередь интересуют сны и значение, которое придавали им люди в ту или иную эпоху». | Аннотация издательства «Весь»

«Курлански не только отследил историю соледобычи, но и показал механизм функционирования этой странной валюты, всегда потенциально проблемной, с не до конца предсказуемой ценовой динамикой. Главное, как оказалось, не способ производства, а функция этого продукта: нам кажется, что соль всего лишь усилитель вкуса, но на самом деле в течение тысячелетий соль — при отсутствии холодильников и больших затратах времени на перевозку — была основным средством консервации». | «Афиша»

«Начинается история с приобщившихся к табаку испанских колонизаторов Южной Америки. А заканчивается Биллом Клинтоном, который, согласно докладу прокурора Старра, вставил сигару в вагину мисс Левински, после чего взял в рот и сказал: «Вкусно». Но честное слово, лучше бы Билл Клинтон такую книжку и написал: про вещи и жизнь вещей должен рассказывать человек с немалым аппетитом к жизни (в случае Клинтона явно выраженном в аппетите к сигарам и пухлым стажеркам). А в «Диве никотина» аппетит есть только к пожиранию фактов». | «Афиша»

«В кратком курсе истории тела рассказывается о главном объекте дискуссий и конфликтов того времени, размышляя о свободе, чувственности и сексуальности. Отношение к телу, угнетаемому и превозносимому, в Средние века было противоречивым и неоднозначным — от воздержания священников до наслаждения мирян, от устоев христианства до пережитков язычества, от моды в одежде до привычек в питании, от целибата до страстной любви». | Аннотация издательства «Текст»

«Роуч интересуется, что будет, если прибить отрезанную руку к деревяшке, Роуч выясняет, можно ли (и стоит ли) употреблять мертвецов в пищу в лечебных целях, Роуч сообщает о своих планах подмигнуть студенту, который будет разделывать ее труп (действительно, почему бы не подумать о скелете, если «мне сорок три, и на меня уже смотрят без восторга»), Роуч умудряется быть кокетливой, даже рассказывая о технологии извлечении мозга из мертвой головы. Ей удастся убедить вас, что от трупов очень много пользы, вы даже не представляете себе — сколько». | «Афиша»

«Питерский историк Игорь Богданов написал необычайно познавательную книгу. Научности в ней нет ни на грош, факты расположены на страницах в чудовищном беспорядке, к тому же книга на редкость питероцентрична. Как жителя Северной столицы, Богданова интересует в первую очередь история сортиров родного города. И все же очень рекомендую эту книгу — чего уж там греха таить — для чтения в отхожем месте». | TimeOut

«Тот, кто надеется найти в книге Дженнифер Крейк всеобъемлющую, систематичную и основательную историю форменной одежды во всех созданных человечеством видах, будет разочарован. Профессор Крейк ограничивается в основном тем, как складывались судьбы униформы в странах англоязычной культуры: в Великобритании, США, Канаде, родной Австралии и Новой Зеландии. Почти единственное исключение, кроме разве что отдельных упоминаний, — Япония». | Ex Libris

«Умница Эко тем и велик, что весь исторический путь уродства как антитезы красоты он прослеживает исключительно по первоисточникам. С нами говорят Платон, Эразм Роттердамский или Бальзак. И становится ясно, что нет абсолютного эстетического критерия, поэтому, прежде чем порвать собственную фотографию, где вы — ну явная уродина, остановитесь. Возможно, через сотню лет она станет символом «чистой красоты». | «Комсомольская правда»

«Кому, как не француженке, писать историю флирта — «любовной игры без последствий», как гласит одно из определений, приведенное в книге. Впрочем, как уверяет Фабьенна Каста-Розас, французская журналистка и историк, вирусом флирта Европу заразили англосаксы. Они приписывали флирту воспитательное значение, полагая, что он научит молодых людей обуздывать страсти и сохранять власть над телом и сердцем. Чаще выходило наоборот — флирт выпускал зверя чувственности наружу, но героям первой половины книги, посвященной XIX веку и началу ХХ века, обычно удавалось его победить». | Psychologies

«В футболе, сочетающем сегодня зрелище и коммерцию, как ни в одном другом виде спорта, отражаются проблемы современного общества. Автор книги, Альфред Валь, освещает все многочисленные грани «короля спорта», излагая его знаменательную историю и прежде всего подчеркивая всю красоту игры, полной страсти и радости и объединяющей футбольных звезд и рядовых болельщиков». | Аннотация издательства «АСТ»

«Болонь постарался отделить зерна от плевел и сразу договориться о терминах: его интересует холостячество как таковое. То есть когда мужчина или женщина имеют все возможности вступить в брак, но сознательно от этого отказываются в пользу одинокого образа жизни. И судя по тем историческим выкладкам, которые он делает, — как раз такое решение на сегодняшний день и является признаком высшей цивилизованности». | TimeOut

«Лакенмайер задался целью выяснить, как появилось это суеверие. Изыскания привели его к выводу, что вера в то, что 13 — несчастливое число появилась совсем недавно. Расцвет этого суеверия приходится на позапрошлое и прошлое столетия. Наиболее популярным объяснением плохой славы числа 13 оказывается трактовка евангельской Тайной вечери, мол, отсюда и пошло поверье, что 13 за столом — плохая примета». | «Эхо Москвы»

«Даже в неидеальном переводе эта книга — один из лучших примеров популяризации прикладной (это важно!) науки. Ее трудно выпустить из рук. Если первые главы читаются как Дюма, то последние — как какой-нибудь Артур Кларк. Только лучше». | «Теории и практики»