«Не надо навязывать помощь»: как слепые воспринимают Москву

«Как прошло мое детство? Абсолютно так же, как и у всех детей: сначала детский сад, потом школа и университет. Правда, никаких приключений вроде тех, чтоб залезть куда-нибудь, у меня никогда не было — я ничего не вижу почти с самого рождения.

Существуют специальные школы для незрячих. Таких детей, как я, учат только там. В этих школах, как правило, работают подготовленные педагоги. Они учат пользоваться шрифтом Брайля, рассказывают, как ориентироваться в городе, на что обращать внимание. В обычную школу слепым нельзя: дети жестокие, они могут обижать, дразнить, показывать пальцем. Не потому, что они глупые, они просто этого не понимают. Такое выдержит далеко не каждый.

После школы те, кто хочет, поступают в обычные институты. Я решила стать переводчиком и поступила в РГГУ. В университете ты уже учишься со всеми обычными людьми. Если нужно было написать какую-то работу для сдачи, то я писала на компьютере — сегодня специальные программы позволяют незрячим пользоваться им в полную силу. Когда проходили, например, тесты, то, как правило, после пары преподаватель оставался со мной и вслух зачитывал мне задание. Обычно такие вопросы решались в индивидуальном порядке.

Одногруппники с первого же дня приняли меня как равную себе, помогали мне. Университет большой. Мне нужно было привыкнуть передвигаться по нему. Опытные преподаватели в РГГУ путаются в аудиториях, а что говорить обо мне?

Наше сообщество очень ограниченное. Если ты не пойдешь учиться и работать среди обычных людей, то и развития у тебя не будет никакого. Нужно общаться со всеми людьми: тогда и они будут привыкать к тебе, и ты — к ним. Нельзя всю жизнь проводить только с теми, кто такой же, как и ты.

Сейчас я ищу работу, но пока безуспешно. Постоянной занятости у меня нет. Моя однокурсница работает в посольстве Швеции, я тоже хочу устроиться туда. Я там частенько бываю. Каждый месяц они устраивают показы фильмов на шведском языке, я с удовольствием езжу на них. И для языка это полезно, и для общего развития.

По Москве передвигаться нестрашно. Гораздо опаснее в Подмосковье: я живу в небольшом городке Красноармейске. Там плохие дороги и тротуары — я часто не понимаю, иду я по проезжей части или нет. В Москве с этим проблем сильно меньше: есть тактильная плитка, бордюры и даже светофоры со звуковым сигналом. Метро я практически все выучила — по крайней мере, свои постоянные маршруты. Я знаю, где переход на соседнюю ветку посередине платформы, где в начале, а где в конце.

Моя особенность не мешает мне развиваться. Я постоянно хожу на концерты, дико люблю театр. На прошлой неделе смотрела «Мастера и Маргариту». Спектакль был долгий — 4,5 часа, и я опоздала на автобус до своего города. В результате мне пришлось найти через знакомых комнату на ночь и снять ее.

Музеи я не очень люблю: они надоели мне за школьные годы. В российских музеях ты можешь только слушать экскурсии, а это неудобно: слишком много информации сразу, ты не можешь запомнить, как выглядит каждая картина — от этого в голове каша. В Швеции есть специальные рельефные таблички с картинами, потрогав которые, незрячие могут понять, что там изображено, и экспликации на языке Брайля. Это очень удобно. Ты можешь и прочитать, и потрогать произведение искусства. Жалко, что такого нет в наших музеях. Мне кажется, это можно сделать недорого. Просто, видимо, до этого никто пока не додумался у нас.

Это правда, что в России незрячие, как и большинство людей с ограниченными возможностями, живут закрытой жизнью и почти никуда не выходят. Мне не кажется это правильным, но дело совсем не в том, что Москва не приспособлена для жизни слепых. Главная проблема в нашем обществе, которое не привыкло к инвалидам. На улицах постоянно показывают пальцем, перешептываются, жалеют или пытаются помочь, но делают только хуже. Они не понимают, что, схватив под руку в метро, они напрочь дезориентируют человека. Со мной однажды случилась ужасная история: я упала под электричку, когда один из пассажиров решил помочь мне зайти в вагон. Если мне нужна помощь, я всегда готова обратиться за ней. Но навязывать ее незрячему никогда не надо. Мы такие же, как и вы. Поэтому большинству слепых проще сидеть дома, чем терпеть перешептывание людей на улицах, это психологически сложно. Это и объясняется тем, что многие незрячие очень озлоблены на людей с хорошим зрением. Я всегда пытаюсь объяснить таким умникам, что никто не виноват в их слепоте, так получилось и злиться на окружающих не стоит.

В Европе с этим, конечно, дела обстоят совсем иначе. В Швеции я жила в доме у одной женщины, и ни разу за время моего пребывания она не пыталась помочь мне с готовкой или спросить «Ой, как же ты поедешь одна? Бедненькая!». Там тебя воспринимают на равных — именно этого и не хватает в России».