5 книг недели Второй том Пелевина, повседневная жизнь женской тюрьмы, почему мы во все верим

Виктор Пелевин «Смотритель. Железная бездна»

Вторая часть романа озадачивает посильнее первой; и лишь тем, кто добрался до финала, ясно, что Павел Первый, Желтые Флаги, поручик Киже, Железная Бездна и «эдакое северное сияние ума» — иероглифы, заведомо не имеющие толкования. Перед нами итоговое произведение, в котором излагаются пелевинские воззрения на основной вопрос философии: что первично — бытие или сознание. На свете не так уж много книг, в которых в доступной и даже с какими-никакими шутками (кто такая «однопалочница» — женщина, играющая на барабане с помощью единственной колотушки, женщина, предпочитающая только Павла, или проститутка, дозволяющая клиенту лишь одно объятие?) манере объясняется, кто чьей проекцией является, — и поэтому не стоит недооценивать вклад В.О.Пелевина в дело философского просвещения «обычных людей»: в этом смысле ближайший аналог «Смотрителя» — ленинский «Материализм и эмпириокритицизм», из которого мыслящий пролетариат получал информацию о кантианских корнях Маха, Авенариуса и Богданова. Ирония в том, до какой степени два этих влиятельных отечественных автора — радикальный солипсист Пелевин и радикальный  материалист Ленин — противоречат друг другу. И поскольку объяснить тот факт, что философский трактат продается в книжном магазине в отделе беллетристики, нельзя в принципе, похоже, прав именно Пелевин: никакой абсолютной истины таки нет, и познание — невозможно.

Мэтт Тайбби «Пропасть. Американская несправедливость в эпоху материального неравенства»

Нон-фикшн, всерьез скандализировавший Америку в прошлом году. Идея автора — настоящего журналиста-расследователя — состоит в том, что Америка, навязывающая другим странам свои стандарты, не является царством справедливости и по факту представляет собой два государства, с разными системами юриспруденции. Корпорации систематически преступают закон — но лишь богатеют, оставаясь безнаказанными; тогда как простые люди подвергаются уголовному преследованию за малейший проступок; именно поэтому в тюрьмах там сейчас сидит едва ли не больше народу, чем при Сталине и Гитлере вместе взятых. Права человека соблюдаются на самом высоком уровне — а вот бедные, по сути, лишены гражданских прав. Вот бы за что давать Нобелевскую премию по литературе; и как только комитет обошел своим вниманием эту «Пропасть»?

Майкл Шермер «Тайны мозга. Почему мы во все верим?»

Психолог и историк науки, основатель журнала Skeptic, описывает  приключения рационалиста в мире, где все верят — не в бога, так в инопланетян или в то, что 11 сентября устроило ЦРУ; по Шермеру, за последние 10 000 лет люди создали около 10 000 религий — и около 1000 богов. С помощью каких именно когнитивных трюков наш ум подменяет рациональные суждения, которые можно проверить экспериментально, на иррациональные верования? Как люди доходят до желтых и синих чертей в политике и экономике — и почему вера определяет то, что мы видим, а не наоборот?

Мария Панкевич «Гормон радости»

Повседневная жизнь 22 заключенных в женской камере питерского временного изолятора: наркоманки, убийцы, воровки, вымогательницы. Много физиологии, «разобранных» — искалеченных — тел, насилия; но в целом это скорее история очерствения души — по объективным причинам, с учетом обстоятельств; тем зеленее в этой пустыне кажутся оазисы — истории про любови, молитвы, письма с детскими воспоминаниями,  сказки «про маленькие города, где деток можно безбоязненно выпускать на улицу». Рассказчица не настаивает на документальном статусе своего репортажа — теоретически это может быть и вымыслом; однако вряд ли: слишком похоже на правду.

Энрике Вила-Матас «Дублинеска»

Меланхоличная постмодернистская — сотканная из аллюзий и плотно укомплектованная цитатами: Кольридж и Ларкин, Песоа и Вуди Аллен —
элегическая пародия на «Улисса»: немолодой, уже начавший «заигрывать с одиночеством» барселонский издатель (альтер эго романиста), уставший от конкуренции с публикаторами готических историек о Граале, отправляется в Дублин, город своих грез, чтобы провести там Блумсдей — 16 июня: день, когда разворачивается действие джойсовского романа. Три его попутчика-писателя становятся живыми воплощениями Саймона Дедала, Мартина Каннингэма и Джона Пауэра, тогда как сам он убеждается в том, что «не существует ни Бога, ни гениального автора».