Новинки нон-фикшна «Государство будущего» Хомского, ЖЗЛ Пресли, формула страха в фильмах ужасов и другие книги
Раз в две недели «Афиша» рассказывает о новинках нон-фикшна, вышедших за отчетный период.
Ноам Хомский«Государство будущего»
Что будет с обществом и государством в недалеком будущем, волнует не только современную российскую общественность. Ноам Хомский — для кого-то в первую очередь лингвист и философ, а для кого-то — главный левый интеллектуал современности, «попутчик» анархизма — прочитал на эту тему лекцию еще в 1970 году в Нью-Йорке. В Америке она была издана только спустя несколько десятилетий и теперь переведена на русский. И почему-то кажется, что в очень подходящий момент. Хомский теоретизирует на политические темы, критикует капитализм и обосновывает, почему в постиндустриальную эпоху люди должны прийти к либертарианскому социализму. В тексте много всяких исторических фактов, дат, цитат — в общем, конспект лекции в классическом виде.
Себастьян Даншен «Элвис Пресли. Реванш Юга»
В серии ЖЗЛ вышла очередная переводная биография очередной иконы американской поп-культуры. И снова — как и в случае с книгой о Мэрилин Монро, выпущенной в прошлом году, — от французского автора. Себастьян Даншен — музыкальный историк и писатель, автор многих работ по американской музыке XX века, написал классический биографический портрет на фоне эпохи. В подобных книгах герой обычно представлен некой трагической жертвой. В данном случае — жертвой эгоистичной матери, жадного и нервного импресарио и противоречивых особенностей Америки середины века, в которой еще были слишком сильны культурные разногласия между Севером и Югом.
Дмитрий Комм «Формулы страха. Введение в историю и теорию фильма ужасов»
Викторианская Англия подарила миру много полезных вещей — «Формулы страха», лежащие в основе хоррора, тоже родом оттуда. Петербургский кинокритик Дмитрий Комм выделяет две такие формулы: страшная, на первый взгляд, тайна, которую в итоге можно рационально объяснить, и, наоборот, ситуация, в которой разгадка намного страшнее и иррациональнее, чем сама загадка. Все фильмы ужасов в основном строятся по этим моделям. В своей книге Комм рассматривает историю жанра: от немецкого экспрессионизма до жанровых мутаций последних десятилетий. Комм, конечно, уделяет внимание основным мастерам жанра, но довольно выборочно, словно его ограничили в объеме. Но поскольку перед нами всего лишь «Введение в историю и теорию фильма ужаса», а не сама история и теория, то кажется, что у книги будет более полное продолжение.
Ричард Лэйард. «Счастье. Уроки новой науки»
Сэр Ричард Лэйард — британский экономист, один из организаторов движения Happy Ltd. — знает о счастье все и считает, что общий уровень жизни страны никак не связан со счастьем отдельных граждан. Общепризнанно считается, что чем лучше живется населению, тем счастливее оно должно быть. Лэйард показывает, что это не совсем так. Счастье и несчастье каждого человека, по Лэйарду, «зависит от того, что есть у других людей». То есть чем у большего количества людей будет все, что необходимо, и даже больше, тем несчастнее будут те, у кого этого нет и которые к этому стремятся. Он приводит в пример результаты многих психологических и социологических исследований, проводившихся в самых развитых странах. В принципе, еще Достоевский сказал, что «счастье не в счастье, а в его достижении». Но Лэйард хоть и соглашается с этим, все же решает давать довольно банальные, но единственно действенные, по его мнению, советы — не сравнивать себя с другими и ценить то, что имеешь.
Шинтан Яу, Стив Надис «Теория струн и скрытые измерения Вселенной»
Китайский математик Шинтан Яу — тот самый, который вместе со своими учениками пытался умалить заслуги Перельмана в доказательстве теоремы Пуанкаре, теперь — вместе с астрономом и журналистом Стивом Надисом — пытается умалить человеческие возможности. Согласно по-прежнему спорной теории струн, описывающей различные фазы в теории поля, во Вселенной существует десять пространственных измерений, но человеческому восприятию доступны только четыре из них. Яу, доказавший «гипотезу Калаби» — основу теории струн, описывает историю математических и физических исследований в этой области, полемизирует с некоторыми учеными и по уже сложившейся в жанре американского научпопа традиции не забывает рассказать читателям о том, каким же будет конец нашей Вселенной.
Анатолий Протопопов, Алексей Вязовский «Инстинкты человека. Попытка описания и классификации»
Малотиражное издание работы двух этологов Протопопова и Вязовского заслуживает особого внимания в связи вот с чем. В последнее время в переводном нон-фикшне сложилась своеобразная эволюционистская тенденция. А эта книга как раз идет вразрез с маститыми воспевателями эволюции и показывает уязвимость такого отношения к «самой грандиозной теории человечества». Природа несовершенна, и человечество — как плод эволюции — тем более. Поэтому природные инстинкты не есть непоколебимый закон для людей и их поступков. Протопопов и Вязовский ищут компромисс между врожденными поведенческими схемами людей и их здравым смыслом и делают вывод, что «человек — не пешка в руках всевластных высших сил; обязанности, да и во многих случаях целесообразности подчиняться инстинктам у него нет».
Татьяна Николаева «О чем на самом деле написал Марсель Пруст?»
Книга с таким названием претендует на настоящую революцию. Как минимум в прустоведении. Автор этой работы — лингвист Татьяна Николаева — ее еще не совершает, но точно готовит почву. Суть выдвинутой ею теории в том, что всего того, о чем вспоминает герой семитомной эпопеи «В поисках утраченного времени», в романной реальности никогда не было. Было детство героя, были его родители, бабушка, Сван и печенье мадлен, но все то, что случилось с Марселем во взрослой жизни, это лишь плод больного воображения героя. Получается, что текст романа состоит из реальной и виртуальной действительности, в которую еще включены рассуждения самого Пруста, например, о природе искусства. В качестве доказательств Николаева приводит большое количество хронологических и просто логических несостыковок в тексте, которые она считает «ключами», намеренно оставленными Прустом для разгадки его замысла. Вывод: «Пруст в гораздо большей степени авангарден, чем это принято считать, и поэтому он так стремился довести книгу до конца».