Гражданские манифесты Максим Соколов, журналист
К людям, более или менее терпимо относящимся к действующей российской власти и не видящим особой полезности в большинстве осуществляемых ныне протестных действий, принято обращаться с дежурными упреками в низкопоклонстве и чуть ли не в эротической любви к этой самой власти. Такие упреки неточны, а поляризация в жанре «кто не с нами, тот против нас» может быть полезна для воодушевления сторонников, но редко бывает полезна для понимания общественных споров.
Что до меня лично, я не испытываю по поводу нынешней власти никакого восторга и вижу все ее глубокие несовершенства, но при этом мне доводилось видеть вещи, которые вызывали еще меньше восторга. Например, мне доводилось видеть Москву вообще без милиции, когда можно было ездить по городу как хочешь — хоть по встречной, хоть через осевую, хоть под кирпич, хоть на красный свет. Такой Москва была вечером 3 октября 1993 года, и она осталась в моей памяти в качестве одного из самых жутких воспоминаний. Демонтаж власти — а 3 октября она была очень сильно демонтирована — это совсем не каравай, объедение.
Слова Г.А.Явлинского, произнесенные в эту ночь из резервной студии российского ТВ: «Власть нельзя трогать руками», — показались мне (и не только мне) чрезвычайно справедливыми.
Равно как и чрезвычайно справедливыми издавна представлялись мне слова профессора, обращенные к поэту: «В поисках неизвестного человека, который отрекомендовался вам как знакомый Понтия Пилата, вы вчера произвели следующие действия. Повесили на грудь иконку. Сорвались с забора, повредили лицо. Явились в ресторан с зажженной свечой в руке, в одном белье и в ресторане побили кого-то. Привезли вас сюда связанным. Попав сюда, вы звонили в милицию и просили прислать пулеметы. Затем сделали попытку выброситься из окна. Спрашивается: возможно ли, действуя таким образом, кого-либо поймать или арестовать?» Я понимаю, автор и его роман заезжены невозможным образом, но это не отменяет справедливости вопроса о том, возможно ли, действуя так, кого-либо мирно низложить и обустроить ведение государственных дел благопристойным образом.
Я не испытываю по поводу нынешней власти никакого восторг, но мне доводилось видеть вещи, которые вызывали еще меньше восторга
Власть занимается чрезвычайной дурью, препятствуя людям собираться на центральных бульварах Москвы и гулять с фигой в кармане. Поскольку они не нарушают правил благочиния — а наличие фиги в кармане к таковым нарушениям законодатель не относит, — они в своем полном праве. Другой вопрос в том, сколь полезны такого рода мероприятия.
Нынешний status quo — ну не «встает страна огромная», ну не занимается костер, хоть весь коробок спичек исчиркай — связан с полным отсутствием приемлемой оферты. Как программного, так и персонального характера. Сколь-нибудь не то что удобоисполнимых, но хотя бы удобопонимаемых программ не наблюдается вообще. Наблюдаемые же персоны вызывают желание креститься со словами: «Свят, свят, свят!» Это не совсем то, что нужно для массового общественного подъема.
Можно сколько угодно негодовать по поводу людской неготовности искать себе на задницу новых крупных приключений — особенно в случае, когда исторически недавно приключения были найдены и многие остались этими приключениями не совсем довольны. Но такое нежелание без крайней нужды не влазить в новые приключения — оно объективно, и ни ругательствами, ни фигами в кармане тут делу особенно не поможешь.
Единственный способ заключается в формуле «Предъяви хоть что-нибудь понятное и привлекательное — и люди потянутся к тебе». Иначе говоря: «составь приемлемую оферту». Без таковой оферты можно гулять вокруг статуи Абая Кунанбаева хоть до греческих календ.