Джонатан Глейзер
Джонатан Глейзер — дитя поколения шестидесятых и свингующего Лондона, дебютировал в кино (правда, в короткометражном) в начале 1990-х, когда все британское (группа Spice Girls, певец Робби Уилльямс, футболист Дэвид Бекхэм и фильмы Дэнни Бойла) ненадолго снова вошло в моду и получило название Cool Britannia. Глейзера неслучайно называют британским Кубриком (как, хоть и в меньшей степени, его сверстницу Линн Рамзи). Дело не только в том, что цитаты из творчества великого американского режиссера можно найти в музыкальных клипах Глейзера (в «Universal» для Blur и в «Karmacoma» для Massive Attack), но и в перфекционизме, желании менять устоявшийся киноязык и, как тонко подметила кинокритикесса Мария Кувшинова в книге «Кино как визуальный код»
, «строить кадр так, чтобы у зрителя оставалось ощущение, будто на экране бесконечно нарезают золотой шоколадный батон».
Глейзер нетороплив, как и его кино: за два десятилетия он снял всего три фильма. Четвертый — «Зона интересов», экранизация романа Мартина Эмиса про холокост — был на днях показан на 76-м Каннском кинофестивале, вызвав восхищение у зарубежных кинокритиков и отторжение — у российских. Но в этом нет ничего удивительного: Глейзер снимает слишком идиосинкразическоеИдиосинкразия — резкое неприятие чего‑то. кино. Оно часто (пожалуй, слишком часто) вызывает восхищение у одних и неприятие у других, в отличие от псевдо-Кубрика, Кристофера Нолана, который нравится буквально всем. Кстати, тему холокоста в кино хотел закрыть и Кубрик, но не успел.
Стэнли Кубрика не стало в 1999 году, на стыке не только веков, но и тысячелетий, а уже через год со своим полным метром дебютировал Глейзер. «Сексуальная тварь» — фильм-ограбление, так называемый кейпер, каких еще не бывало! В нулевые его было принято сравнивать с дебютом Квентина Тарантино «Бешеные псы» (1992), но сейчас очевидно: это слишком разное кино. К Кубрику как раз ближе «Псы», ведь задолго до Тарантино Стэнли уже снял фильм-ограбление «Убийство» (1956), действие которого разворачивалось в нехронологическом порядке. А Глейзер наследует не форму, а дух кубриковского фильма. У него есть совершенно невероятная сцена ограбления, снятая под водой (вода вообще родная стихия Глейзера), и неприкрытый фрейдизм, которым также страшно был увлечен Кубрик.
Самый, пожалуй, трансгрессивный фильм Глейзера (посмотрим, впрочем, что нам приготовила «Зона интересов»), который в штыки был воспринят зрителями на 61-м Венецианском кинофестивале и критиками; правда, спустя десять лет началось его переосмысление. Удивиться в этом фильме действительно есть чему: к вышедшей во второй раз замуж вдове (Николь Кидман, которая играла у Кубрика в «С широко закрытыми глазами») приходит мальчик (Кэмерон Брайт) и говорит, что он реинкарнация ее умершего мужа. И героиня Кидман потихоньку начинает ему верить. Самый шок-контент, когда они вместе принимают ванну, но в этом нет никакого сексуального подтекста и эротического томления. В отличие от «Чрева» с Евой Грин картина Глейзера чрезвычайна асексуальна, а единственную пасхалку Кубрику можно найти в эпизоде, когда герой Дэнни Хьюстона, второй муж Кидман, во время симфонического концерта возит по полу мальчика, так же как Барри Линдон своего пасынка (напомним, что кубриковский «Барри Линдон» не только плутовской роман, но и семейная драма).
На первом месте среди любимых глейзеровских фильмов стоит «2001 год: Космическая одиссея» Кубрика, поэтому делом времени было, когда Глейзер снимет свой сайфай. Но кто же знал, что это будет один из ключевых фильмов минувшего десятилетия? Уже в первой сцене режиссер передает привет Кубрику (а авторы сериала «Очень странные дела» — Глейзеру в первом сезоне), но дальше состав фильма движется уже по собственным рельсам. Формально — это экранизация одноименного фантастического романа нидерландского писателя Мишеля Фейбера. Но именно что формально. Глейзер оставил от книжки только голую конструкцию — инопланетянку (Скарлетт Йоханссон), охотящуюся на людей, — и насытил ее своими не идущими из головы образами, среди которых: Йоханссон в шубе, человек-слон Адам Пирсон и черная, вязкая жижа, похожая на нефть, в которую главная героиня заманивает своих жертв. Но главное открытие фильма кроется в неожиданном симбиозе жанров. Глейзер максимально далек от реализма и уж тем более от британского социального реализма, но в одной из самых запоминающихся сцен фильма с участием футбольных фанатов (многие считают ее не постановочной, хотя это не так) он смешивает «реализм кухонной раковины» Кена Лоуча с сайфаем. Кажется, еще никто не додумывался до такой дикой комбинации жанров.
Короткометражный оммаж «Заводному апельсину», потому что это тоже лютая антиутопия, в которой происходят страшные, невообразимые вещи. Фильм идет всего шесть минут, оставляет массу недосказанностей, но, как всегда бывает с Глейзером, прорастает в тебе — и потом долго не выходит из головы. Не это ли качество настоящего гения?
Джордан Пил
Среди фильмов, которые его вдохновляют, афроамериканский режиссер Джордан Пил называет «Сияние» Стэнли Кубрика — неизменный топ № 1 во всех рейтингах фильмов ужасов (кстати, в конспирологической документалке «Комната 237» Родни Ашера хоть и завирально, но довольно убедительно доказывается, что «The Shining» — фильм не про семью в плену у призраков отеля «Оверлук», а про старое индейское кладбище и холокост).
Следы влияния «Сияния» можно обнаружить в таких сенсационно успешных пиловских «черных хоррорах», как «Прочь» (голубоватые титры, рейс 237, некоторые сюжетные ходы) и «Мы» (сестры-близняшки, клаустрофобические помещения). Как и Кубрик, Пил — контрол-фрик и перфекционист, который виртуозно играет на нервах зрителей и продумывает все до мелочей: от огромного количества деталей, играющих важную роль в сюжете, до вылизанных мизансцен. Чтобы не быть голословными, новым Кубриком Пила величают и в американской прессе.
Пил пришел в хорроры из стендапа и комедии (до этого он был ведущим успешного юмористического шоу «Key & Peele», которое, впрочем, не уставало заигрывать с фильмами ужасов). Поэтому его полнометражный дебют имеет не только сатирический, но и иронический оттенок. С одной стороны, это оммаж «Степфордским женам», а с другой — классике «черного кино» «Угадай, кто придет к обеду» с Сидни Пуатье и Кэтрин Хепберн, ведь «Прочь» тоже рассказывает про знакомство афроамериканца с белыми родителями своей невесты, но больше не в смешном, а в хоррорном ключе.
В «Мы» Пил резко поднял ставки. Если «Прочь» был про ужасы либерального расизма, то его второй фильм рассказывает про классовое расслоение уже среди афроамериканцев, когда темнокожая семья на отдыхе встречает своих злых доппельгангеров. Самый страшный наш враг — это мы сами. Впрочем, us из названия — это не только «мы», а точнее, «нас», но и U.S. — Соединенные Штаты, метафора всей страны. Пил смешивает сюжетные тропы из «Вторжения похитителей тел» и «Алисы в Стране чудес» (в самом начале даже невозможно представить, насколько окажется глубока эта кроличья нора), а клаустрофобическая, нагружающая вестибулярный аппарат концовка фильма работает уже не с социальными страхами, а с первобытным страхом вообще. Пока это главный фильм Пила, к которому хочется приставить определение kubrickian masterpiece.
Пил любит придумывать названия фильмов из двух слов («Get Out») или всего из двух букв («Us»). При этом «Nope» правильнее было бы перевести не «Нет», а «Неа». От режиссера в третьем фильме, в трейлере которого засветилась летающая тарелка, можно было ожидать чего угодно. Совершенно не удивились бы, если бы он поставил сайфай-хоррор про то, что люди произошли от инопланетян — но инопланетяне эти были темнокожими. Или что пришельцы прилетели снять про людей реалити-шоу. Вторая версия оказалась ближе к истине, но она была подана в завуалированном, метафорическом ключе (обратите внимание, что НЛО в фильме похоже — нет, не на ковбойскую шляпу, а на диафрагму). «Нет» умно рассказывает про противостояние наблюдателя и наблюдаемого на киношном ранчо. Иначе говоря, про саму суть кинематографа. Неслучайно картина также сделана по всем законам вестерна: игра в гляделки между дуэлянтами (в данном случае между человеком и инопланетянином) тоже важный атрибут этого исконно американского жанра.
Тодд Филд
«Не сразу получилось начать работать не с легендой, а с живым человеком», — рассказывал в книге «Лучший год в истории кино. Как 1999-й изменил все»
режиссер и актер Тодд Филд, который снялся в последнем фильме Стэнли Кубрика «С широко закрытыми глазами». Там он сыграл загадочного пианиста, который говорит персонажу Тома Круза пароль («Фиделио!») от проводимой за городом тайной и грандиозной оргии. Кстати, снова Филд и Круз встретились уже в этом году на «Оскаре», где один номинировался за свой третий фильм «Тар», а другой — за «Топ Гана: Мэверика». И занятный факт: «С широко закрытыми глазами» в свое время не получил ни одной номинации на «Оскар»!
Работа с мастером явно пошла Филду на пользу. Он многому научился у Кубрика. Например, снимать неоднозначные фильмы, вокруг которых ломаются копья. Как и Кубрик, Филд — холодный формалист, который умеет задеть за живое. Но, в отличие от Кубрика, притворного по большей части мизантропа, Филд, кажется, мизантроп настоящий, который препарирует человеческие пороки с медицинской тщательностью и трезвым расчетом другого легендарного режиссера — австрийца Михаэля Ханеке.
Режиссерский дебют Тодда Филда, который медленно запрягает, но быстро едет. Подсказку, как понимать фильм, постановщик дает уже в первой сцене разделывания лобстера на рыболовецком катере: «спальня» — это ловушка для ракообразных, в которую залезает жертва, а вылезти из нее уже не может. Такой же жертвой в фильме становится и 18-летний герой Ника Стала, который влюбляется в 30-летнюю разведенку с двумя детьми (Мариса Томей). Ее бывший муж (Уилльям Мапотер) в приступе ревности убивает парня, а его родителям (Том Уилкинсон и Сисси Спейсек) приходится собирать осколки своей разбитой жизни. Не встанет дело и за местью. Чтобы ни у кого не осталось сомнений в том, что зритель смотрит современную вариацию античной трагедии, в картине появляется древнегреческий хор, поющий, правда, на сербохорватском, а героиня Спейсек выступает в качестве его (и не только его) дирижерки. Про дирижерку будет и третий фильм Филда — «Тар».
Самая зрительская картина Тодда Филда — экранизация романа Тома Перротты про адюльтер. Пока герои Кейт Уинслет и Патрика Уилсона изменяют своим супругам, общественность возмущена тем, что на свободу выпустили местного эксгибициониста, которого записали в педофилы (Джеки Эрл Хейли, который через несколько лет сыграет настоящего маньяка-педофила в ремейке «Кошмара на улице Вязов»). В этой социальной сатире на одноэтажную миддл-классовую Америку неустанно цитируется «Госпожа Бовари», а язвительности добавляет звучащий за кадром саркастический голос рассказчика, как в «Догвилле». Правда, в отличие от Ларса фон Триера Филд обойдется без сжигания города.
Третий и пока последний фильм Тодда Филда, собравший целый урожай наград, но справедливо проигравший в битве за «Оскар» «Всё везде и сразу», потому что «Тар» — это кино из прошлого, а «Всё везде и сразу» — кино будущего. В новом фильме Филда рассказывается о токсичной дирижерке Берлинского филармонического оркестра Лидии Тар, блистательно сыгранной Кейт Бланшетт (поскольку по первой профессии Филд сам актер, с артистами он работать умеет). В эпоху повсеместного кенселлинга и #MeToo в картине ставится донельзя актуальный вопрос: может ли большой талант оправдать свинское поведение? Но, как всякий серьезный художник, Филд не дает готового ответа, а дает пищу для размышлений, чтобы зрители сами сделали выводы. Символичен и финал, в котором главная героиня сбегает на Филиппины, а на реке, ведущей в самое сердце тьмы, узнает, что крокодилы, сбежавшие со съемок фильма с Марлоном Брандо, выжили. К сожалению, такие чудовища, как Лидия Тар, тоже выживают.
И еще три режиссера, которые претендует на право называться новым Кубриком
Ричард Келли
Ричард Келли в нулевые снял всего три фантастических фильма, каждый из которых провалился в прокате, но стал культовым. А потом режиссер пропал с радаров. Что сейчас с ним происходит, неизвестно. Не он первый и не он последний амбициозный автор, которого перемолола голливудская индустрия. Но прав был в свое время экс-кинокритик «Афиши» Станислав Зельвенский, когда в заметке про «Посылку» писал: «Желание быть Кубриком в „Посылке“ столь очевидно, что не нуждается в комментариях. Это очень распространенное, очень понятное и, увы, неосуществимое желание. Но в сумасшедшем доме, где он такими темпами когда‑нибудь окажется, у Келли будут все шансы выиграть конкурс кубриков».
Знаменитый шизоидный дебют Келли, в котором к школьнику по имени Донни Дарко приходит человек в костюме кролика и говорит, что конец света наступит через 28 дней 6 часов 42 минуты и 12 секунд.
Сатирическая фантастика про пережившую ядерную катастрофу Америку.
Научно-фантастический кошмар.
Александр Зельдович
«Российским Кубриком» очень хочет стать и Александр Зельдович (в списке десяти его любимых фильмов, составленном специально для «Афиши», четыре картины — это работы Кубрика). Отечественному режиссеру тоже свойственен холодный формализм и кропотливая работа с саунд-дизайном. Зельдович снимает раз в десять лет фильмы на букву М. А иногда ставит что‑то в «Электротеатре Станиславский». Он на дружеской ноге с его худруком Борисом Юханановым и анфан террибль российского экспериментального кино — режиссером Ильей Хржановским («Дау»).
Новорусская драма по Владимиру Сорокину про то, что было бы, если чеховские «три сестры» все-таки переехали в столицу.
Антиутопическая фантастика (снова по Сорокину), рассказывающая о том, что стоит бояться исполнения своих желаний.
Возвышенный хоррор на осовремененном античном материале, больше похожий (благодаря фантастическим пустынным израильским пейзажам) на «Дюну» Вильнева, нежели на Еврипида.
Дебютный и малоизвестный фильм Зельдовича: история любви старого еврея Менделя Крика и красавицы Маруси.
Пол Томас Андерсон
Сегодняшним Кубриком называют и американского режиссера Пола Томаса Андерсона. Надо сказать, что ПТА даже немного был знаком с Кубриком, ведь ему посчастливилось побывать на съемочной площадке фильма «С широко закрытыми глазами» (Том Круз, который снимался в «Магнолии» у ПТА, провел его через охрану). Андерсон рассказывает: «У Кубрика была очень маленькая команда. Я спросил: „А вы всегда работаете с небольшим количеством людей?“ Он посмотрел на меня эдак и спросил: „А вам сколько нужно?“ Тут я почувствовал себя каким‑то засранцем из Голливуда». В отличие от коллег выше фильмография ПТА довольно обширна — и он уже перерос всякие ярлыки наподобие «нового Кубрика». Его можно считать состоявшимся режиссером.
Криминальная мелодрама про связанных насмерть шулеров и дорогую Клементину.
Искрометная комедия про становление американской порноиндустрии.
Трехчасовая драма библейского размаха (в финале даже идет дождь из лягушек) про дюжину одиноких персонажей в долине Сан-Фернандо.
Романтическая комедия с Адамом Сэндлером, совершенно непохожая на комедии с Адамом Сэндлером.
Завуалированный байопик про основателя сайентологии Рона Хаббарда (в фильме его зовут Ланкастер Додд) и его фанатичных последователей.
Конспирологический неонуар по мозговыносящему роману Томаса Пинчона; работа настоящего перфекциониста.
Гастрономическая мелодрама про то, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок.
Подростковая трагикомедия про первую влюбленность и 1970-е.