«Мишень» Александра Зельдовича на Берлинском фестивале Снятся ли андроповым электроовцы
В понедельник в Берлине покажут фантастический фильм «Мишень» — вторую после «Москвы» совместную работу режиссера Зельдовича и писателя Сорокина, снимавшуюся, как и «Москва», почти пятилетку и, видимо, обреченную на аналогичную судьбу — вызвать оживленную дискуссию и провалиться в никуда.
2020-е годы, миром правят китайцы; Россия — сурковская фантазия наяву: успешная транзитная держава с хорошими дорогами, по которым на Запад идут китайские фуры, и гибкой кастовой системой, сводящей к минимуму влияние дураков. Москва похожа на Питтсбург — центр отреставрировали, Сити достроили, на улицах чисто. Протагонист (Максим Суханов) — что-то среднее между Бернардом Марксом и Карениным, работает министром недр РФ, живет в умной высотке с призовой женой, которую вроде любит, но у той — каренинские метания. В начале они в компании элитных друзей — ведущего Первого канала (Козловский) и офицера «мобильной таможни», потенциального Вронского (Кищенко из «Отрыва»), — летят на Алтай, где есть заброшенный с советских времен астрофизический комплекс, работающий одновременно фонтаном молодости, сталкеровской машиной желаний и катализатором неврозов. По возвращении в Москву всех вскрывает, каждого по-своему: таможенник звереет, ведущий влюбляется и безобразничает в эфире, жена министра окончательно становится толстовской героиней (поскольку это Сорокин — последствия предсказуемо порнографические). Хуже всего самому министру, который всерьез увлекается проблематикой добра и зла — причем в соответствии с родом занятий не столько на мета-, сколько на геофизическом уровне.
В связи с «Мишенью» всем предстоит еще тысячу раз услышать слово «амбициозный», и это правда дьявольски амбициозная история — и в плане замаха, и в плане выражения лица, с которым она сделана. Большой, самодостаточный гипертекст (помимо Толстого с Хаксли охвачена половина фильмографии Тарковского и, кажется, даже «Шоугелз») с массой остроумной мелкой футурологии — в Кремле вместо «вертушек» стоят прозрачные айпэды, две главных профессии современной России — гаишник и таможенник — наконец объединены в одну; вопрос, над которым 10 лет назад бились герои «Москвы» — как отличить тех, кто просто говно, от тех, кто полное говно, — тоже решен: имеется прибор, показывающий точное процентное соотношение (Суханов тайком рассматривает через него подчиненных, а по утрам — себя в зеркале). Все это невероятно занимательно, а учитывая экологию русского кино, где на сотню фильмов приходится два режиссера с идеями и дай бог один — с яйцами, Зельдовича надо срочно вносить в Красную книгу как редкого обладателя того и другого.
Небольшая проблема заключается в том, что кино смотрят глазами, и вот тут эстетика футурологического концепта играет с авторами нехорошую шутку. Если «Москва» была похожа на фильмы Бенекса, «Мишень» временами предательски напоминает рекламу отечественных сотовых операторов: равнодушная, почти телевизионная камера, глицериновые цвета, вылизанные до состояния трехмерных моделей актеры, женщины, говорящие не то с прибалтийским, не то с инопланетным акцентом (главную героиню играет южноафриканка Уодделл, медсестра из тарсем-сингховского «Запределья», специально для роли выучившая русский). Это действительно очень эффектный концепт: архитектурный, идеологический, художественный. По нему интересно гулять, его страшно любопытно разглядывать. То, что он не едет, не дышит и в конечном счете не слишком работает как фильм, можно при желании объяснить концептуальной (опять-таки) задумкой — а как еще снимать бесплотную фантазию про ненастоящих людей, — но факт остается фактом: не едет, не дышит, не работает.
Может быть, Сорокин — слишком большой писатель, чтоб самому напрямую заниматься кино (вот Кроненберг, наверное, мог бы его хорошо экранизировать, дайте кто-нибудь денег). Или Россия с ее выхолощенной семантикой и призрачным будущим требует не спектрального анализа, а чего-то попроще и потупее (не случайно зондирование русских неврозов в кино много лет удается одному Балабанову, осуществляющему его ржавым гвоздиком, — вот кому самое время снимать про будущее). Как говорят выбравшимся из космического генератора москвичам, «сперва вы будете спать, а потом вас пробьет на хохот», и «Мишень» действует похожим образом. Это очень смешной фильм, если на нем не уснуть, и довольно живой, если отковырять штукатурку, которой в нем покрыто все, включая героев. Впечатляющий, но все-таки проект — важного, фундаментального, очень своевременного произведения, по каким-то наверняка уважительным причинам оставшегося на стадии чертежей.