«Поиск — в человеческой природе, это не вопрос существования и отсутствия бога» Пол Томас Андерсон о «Мастере», религиозном рынке, Триере и инстаграме

— Существует стереотип об Америке 1950-х как о консервативном христианском мире. У вас в фильме это время духовных исканий, зарождения нью-эйджа.

— Оба ваших диктофона включены? Тогда я отвечу. Почему-то вышло так, что сразу после войны люди стали проявлять бешеный интерес к оккультному. Ко всему подряд: прошлые жизни, хиромантия, йога — что ни попадя. Как будто существующей христианской религии — католицизма, протестантизма — вдруг стало недостаточно.

— Дело в прогрессе?

— Да, точно. Это было развитие, причем в правильном направлении. Человек впервые задумался о том, что на его жизнь влияет, например, то, что он ест. Именно тогда появилось и стало популярно движение вегетарианцев. Все это началось в 1950-х и продолжается до сих пор. Послевоенный человек занялся самосовершенствова­нием: как себя вести, чтобы жить и чувствовать себя лучше?

— И рынок религиозного предложения как будто расширился.

— Да. Что в результате? Больший выбор. Не уверен при этом, что «тогда» как-то сильно отличается от «теперь». Что с нами сейчас происходит? Возможно, то же самое, что всегда происходит с человечеством. У нас в Америке опять была ­война, теперь Афганистан. Кто-то должен отправляться за океан и воевать, а кто-то ждет ­дома.

— «Мастер» вроде бы про создание новой ­религии, но никакого бога в фильме нет.

— Так ведь лучше, правда? Мне хотелось показать, что поиск — в человеческой природе, и это не вопрос существования и отсутствия бога. Ты сам должен проделать всю работу. Спросить себя: как я веду себя, что я чувствую, как и ради чего я живу? И недостаточно спросить себя один раз — это приходится делать постоянно, на протяжении всей жизни. Вся власть в руках человека, не бога. Но это ведь в человеческой природе — создавать себе кумиров. Так и получается, что люди, подобные Ланкастеру Додду, герою Филипа Сеймура Хоффмана, занимают место божества. Он умеет учить и просит выполнять команды. Додд оказывается в довольно странном положении: хотел он этого или нет, он сам стал в своей религии богом. Думаю, что в такой логике событий финал не может не быть плохим.

— В «Нефти» ведь тоже был конфликт героя не с Богом, а с его самозваным представителем на земле.

— А в «Мастере» не только конфликт между двумя героями — между ними что-то вроде истории любви.

— Бадди-муви.

— Бадди-муви. (Смеется.) Точно.

— Удивляет, что Ланкастер Додд, который, по идее, должен быть отрицательным персонажем, совсем не злодей.

— Ланкастер Додд любит жизнь. Он живет, с жадностью поглощая все, что жизнь может ему предложить. Всегда хорошо иметь энергичного героя, которого приводят в восторг любые аспекты бытия. Он точно лучше, чем персонаж-ханжа.

— Получается, Додд — основатель новой религии, а ветеран войны Фредди — ее первый апостол.

— Не думал об этом, но тут я с вами согласен. Когда Фредди покидает Мастера, тот принимает решение: больше подобного не повторится. Нельзя быть настолько уязвимым. Это означает, что теперь Додд закроется и никого к себе не подпустит.

— И в финале Фредди сам начинает вести ­себя как Додд. Кто же мастер из названия?

— Главные всегда девчонки. Они мастера. По крайней мере в моей жизни — так.

— Значит, самая главная — жена Додда?

— Да.

— В фильме есть совершенно необъяснимый момент: сцена гипноза, когда ее глаза вдруг меняют цвет.

— По-моему, мы здорово придумали. Очень люблю этот момент. Если долго смотреть кому-то в глаза и настроить себя определенным образом, начинает казаться, что подвергаешься гипнозу. И цвет глаз может измениться.

— Не сложно было работать с Хоакином ­Фениксом, сыгравшим Фредди? На пресс-кон­ференции в Венеции он то сидел почти под столом, то выбегал из зала.

— Хоакин — невероятный человек, чудо. Очень изобретательный и непредсказуемый. Бесконечное количество энергии и при этом — очень четкое понимание собственного призвания. Он все время такой: «Что еще я могу сделать, что еще я могу открыть?»

— При этом очень редко снимается. Привередливый.

— Еще как. Ну и правильно. Незачем себя растрачивать.

— А Филип Сеймур Хоффман?

— Я мечтал снимать кино с детства, а его знаю с юности. И если бы мне кто-нибудь тогда сказал, что он у меня во всех фильмах будет играть, я бы ответил: «No fucking way». Не понимаю, как я с ним связался, но очень рад, что так получилось.

— Вы друзья?

— Да. Он мой лучший друг.

— Почему вам так важно было снять этот фильм на пленку 70 мм, даже не 35? Это ведь редкий формат, а сейчас пленку повсеместно ­вытесняет цифра.

— Так лучше. Этот формат подходит для нашей истории. И да, пленка умирает, причем с такой скоростью, что это, кажется, последняя возможность снять фильм подобным образом. Пока она совсем не отойдет в прошлое.

— Будете грустить о пленке?

— Да, печально это все. Было бы еще ничего, если бы кинотеатры оставляли оба проектора — цифровой и пленочный, для разных потребностей. Но, кажется, так не будет: от пленочной аппаратуры решили тихо избавиться. Или просто махнули на нее рукой: о любой технике нужно ­заботиться, но в кинотеатрах за проекторами больше не ухаживают, они покрываются пылью и ржавчиной. Я не луддит, не имею ничего против появления нового — но до тех пор, пока оно не уничтожает то, что уже есть. Тому, что уже существует, надо ­сохранять жизнь. Нельзя позволить чему-то настолько важному, как пленочное кино, просто взять и умереть. При этом цифра сама по себе по-настоящему вдохновляет: столько людей благодаря ей получили возможность делать кино. Снять фильм — чертовски дорогое удовольствие, и циф­ровые камеры заметно его удешевили.

— И цифровое изображение требует историй другого типа.

— Да, да. Цифровые и пленочные истории ­задуманы по-разному, сняты по-разному — они разные! Хуже, лучше — другой вопрос. Но меня угнетают заявления о том, что «это то же самое».

— Не то же.

— Я читал, что кто-то из больших режиссеров собирается снимать на 35 мм. Не помню — кто, но, думаю, сейчас их станет больше, чем в последние несколько лет.

— Ну да, это такая ответная реакция на вытеснение пленки.

— Именно. Вот, например, возьмем инстаграм. Мне он ужасно нравится. Это лучшая социальная сеть. Получается, что люди отчаянно нуждаются в программах, которые позволят их цифровым фотографиям выглядеть так, как будто они сняты на пленку, — ирония, да?

— Вы сказали «кто-то из больших режиссеров». Разве их так много? Вот разве что вы и Ларс фон Триер.

— Я счастлив быть в одной категории с Ларсом. Но я с вами не согласен: сейчас много выдающихся, прямо-таки выдающихся режиссеров. Вот этот, тайский парень Арпича…

— Апичатпонг Вирасетакун.

— Да, он невероятный. Меня его фильмы ­просто в трепет приводят. Или Уэс Андерсон. Или Крис Нолан.

— У вас есть какая-то миссия? Вы о себе ­думаете как об исследователе американского ­мифа?

— Нет, что вы. (Пауза.) Да. Да, я думаю об этом. Америка — моя родина, и там еще столько потрясающих нерассказанных историй.

6 встреч кино и сайентологии

«Самолет президента»
Среди создателей триллера о захвате коммунистом Коршуновым самолета с американским президентом и его семьей нет ни одного подтвержденного сайентолога — ни режиссер Вольфганг Петерсен, ни актер Харрисон Форд последователями Рона Хаббарда не являются. Однако в сцене, где министр ­обороны убеждает вице-президента (Гленн Клоуз) подписать указ о недееспособности главы государства, на столе можно увидеть ­бумагу с надписью «Майкл Джексон. Лиза Мария. Сайентология». В 1997 году, когда фильм вышел на экраны, бумагу никто не заметил — конспирологи обратили на нее внимание только после появления DVD. Возможные объяснения: один из продюсеров оказался другом и деловым партнером священника сайенто­логической церкви; Лиза ­Мария Пресли и ее мать Прис­цилла — активные ­сайентологи; Гленн Клоуз ­борется за права душевнобольных, тем же занимаются сайентологи, отрицающие психиатрию.

«Психиатрия: ­индустрия смерти»
Созданный сайентологи­ческой церковью музей на бульваре Сансет в Лос-Анджелесе; церемонию открытия в 2005 году посетили Джованни Рибизи, Лиза Мария и Присцилла Пресли, а также другие знаменитые сайентологи. Экспозиция ­состоит из материалов, рассказывающих о том, как всемирный заговор врачей и фармацевтов способствовал уничтожению американских индейцев, австралийских бушменов и дал начало апартеиду и холокосту. В 2006 году вышел одноименный документальный фильм.

«Симпсоны»
Актриса Нэнси Картрайт, ­которая озвучивает Барта Симпсона и нескольких его приятелей, — активистка и активный донатор основанной Роном Хаббардом организации. В 2007-м по суммам вложений она обогнала Джона Траволту и Тома Круза. В 2009 году Нэнси голосом Барта Симпсона озвучила анонс сайентологической конференции; позднее по требованию производи­телей мультфильма запись была удалена из интернета. В одном из эпизодов «Симп­сонов» («Радость секты», 1998) Гомер становится сторонником культа, во многом напоминающего сайенто­логию.

«Поле битвы: Земля»
Джон Траволта стал сайентологом в 1975-м, за два года до выхода превратившей его в звезду «Лихорадки суб­ботним вечером». Актер, утративший популярность в 1980-х и вынырнувший благодаря «Криминальному чтиву», долгие годы бредил экранизацией романа Рона Хаббарда о вторжении на Землю инопланетян. В 2000 году актер и продюсер Траволта вложил свой заново приобретенный символический и материальный капитал в проект, который не вернул и трети потраченных средств в прокате и до сих пор считается худшим фантастическим фильмом в истории кино. Впоследствии суд Лос-Анджелеса доказал использование мошеннических схем при финансировании проекта, а на Траволту посыпались беды и неприятности — от смерти сына до обвинений в гомосексуализме.

Том Круз
С начала 1990-х — лицо и последовательный за­щитник сайентологии, а с 2007 года — еще и совершающий обряды священник церкви. Утверждает, что сайентология помогла ему избавиться от дислексии (говорят, что в церкви исцеляют от гомосексуализма, и в этом причина ее популярности в Голливуде). Считается также, что сайентология стала причиной его развода с Кэти Холмс.

«Мастер»
Режиссер Пол Томас Андерсон признает, что Ланкастер Додд, авторитарный и чудаковатый персонаж Филипа Сеймура Хоффмана, отчасти списан с Рона Хаббарда, а сюжет «Мастера» напоминает о периоде становления его организации. Однако прямую связь с сайентологией Андерсон и его продюсеры отрицают, и понятно — почему: ряд эпизодов возмутил сайентологов, и после сентябрьской премьеры в Венеции и Торонто продюсер Харви Вайнштейн вынужден был увеличить охрану. На вопросы о том, что думает о фильме игравший у Андерсона в «Магнолии» Том Круз, режиссер отвечает, что «он видел — и у нас все в порядке».­