10 лучших фильмов 2025 года: выбор Никиты Лаврецкого

Если кто из живых классиков американского кино прямо сейчас и имеет несправедливо заниженную котировку среди киноманов, то это Дэвид Мэмет. В заголовках медиа куда чаще, чем собственно творчество, обсуждается его мнение о политике Трампа (восторженное), и даже интервью по поводу выхода первого за двенадцать лет фильма обрывается раньше времени из-за политического спора. А между тем этот самый фильм — тюремная драма «Генри Джонсон» — без пяти минут шедевр, до жути убедительно иллюстрирующий центральную идею консерватизма: дорога в ад (в данном случае тюремного насилия) вымощена благими намерениями (не знающей предела эмпатией). Бескомпромиссно злое кино с раздражающе гиперстилизованными (как всегда у Мэмета) диалогами.

Комбинация из психологического хоррора (у матери больного ребенка рушится квартира) и абсурдистской комедии (ребенок оказывается на редкость гадким, они с мамой переезжают в мотель, где соседа играет A$AP Rocky). Оба жанра здесь работают на пиковых оборотах, что возможно разве что в американском независимом кино, выросшим из мамблкора нулевых — все еще свободнейшего кинодвижения XXI века. В 2008 году Мэри Бронштейн сняла большое маленькое кино о токсичной дружбе с Гретой Гервиг, после чего замолчала на семнадцать лет, чтобы триумфально вернуться с одним длинным криком о всем наболевшем: Роуз Берн принимает массив бытовых тягот с невозмутимым видом женщины, привыкшей жить на грани нервного срыва. Очень длинный хэллоуинский спешел великого ситкома «Платонические отношения», который мы заслужили.

Пока рядовые хоррормейкеры пытаются сочинить свежих героев, сеттинги и мораль для жанрового кино, многостаночник Стивен Содерберг интересуется исключительно формой. «Присутствие» — фильм о доме с привидением, обладающий абсолютно шаблонной завязкой, которую даже неловко пересказывать, но как же упоительно он снят! Содерберг по традиции сам выступает оператором-постановщиком и, как художник-импрессионист кистью, лично управляет своей воздушной камерой: бегает вниз-вверх по лестнице, летает над героями как мушка и даже не старается скрыть шатание в такт своего шага. Актуальный сюжет — то, из-за чего кино смотрят один раз, уникальная форма — повод для неограниченного количества пересмотров.

Редкий случай, когда главный фаворит кинокритиков (и, вероятно, киноакадемиков) за год — не только авторское высказывание на злобу дня (напомним, это история о противостоянии современных американских революционеров и правоохранительных органов), но и бесспорный зрительский хит. «Битва за битвой» буквально целиком состоит из немых трясущихся погонь, саспенсовых засад, трескучих перестрелок и горячих сцен соблазнения — как «Форсаж», только живее и умнее. Даже если на тему трампизма снимут более точные фильмы, финальное противостояние на холмах однозначно войдет в историю зрелищного кинематографа.

Еще одна выдающаяся работа на стыке авторского кинематографа (режиссер — обладатель «Оскара» и «Золотой пальмовой ветви» Пон Чжун Хо) и дорогущего голливудского зрелища. Некоторые критики этот большой англоязычный блокбастер Пона заругали за сложносочиненную структуру, атональные жанровые переключения и прямолинейность политических аллюзий — то есть ровно за те же вещи, за которые его корейские картины критики превозносили до небес. Хочется восстановить справедливость: Роберт Паттинсон в роли мямли Микки и его клонов чудесен и помогает режиссеру достичь не меньших эмоциональных высот, чем сотрудничество с Сон Кан Хо, при этом Голливуд давненько не выдавал настолько оригинального, лихого и вдумчивого сайфай-экшна.

Для описания современной городской жизни с ее беспрецедентным многообразием идентичностей и субкультур на выбор, а также вечной соцсетевой гонкой по конструированию имиджа, как никакой другой, подходит жанр эксцентрической комедии. Сегодня с этим жанром никто не умеет работать эффективнее, чем Джеймс Суини — эдакий миллениальский Вуди Аллен. В его новом душераздирающем фарсе «Без близнеца» самым причудливым образом пересекаются судьбы двух противоположных по темпераменту близнецов (Дилан О’Брайен) и одного фальшивого, бесконечно трогательного романтика (сам Суини). Редкое разговорное кино, держащее внимание с первой до последней секунды, шокирующее и трогающее в непредсказуемые моменты.

Вполне вероятно, что нынешнее время (и несколько предыдущих лет) мы еще долго будем вспоминать как золотой век умных ужастиков. «Орудия» — ключевой хит этого направления, моментальная классика в жанре размашистого хоррор-блокбастера. Режиссер Зак Креггер гиперактивно переключает точки зрения, вырисовывает психологические портреты каждого из героев с романной точностью, после чего заставляет их чертить под линейку эзотерические карты города и противостоять чуть ли не самому Сатане в попытке спасти пропавших школьников. Знать заранее хоть какие‑то виражи этих американских горок — портить себе удовольствие от просмотра, поэтому лучше просто пристегнуть ремни и затаить дыхание.

Майка Ли принято называть реалистом кухонной раковины, но на самом деле это слишком узкое понимание его гения: он бы не был классиком кино, если бы просто показывал, как живут обычные люди. Его истории не типичны, а архетипичны. В реальной жизни настолько патологически вредная женщина, как героиня фильма, пожалуй, так долго не протянула бы в этом доме с этим мужем. Но Ли намеренно сгущает краски и изображает концентрированную до степени токсичности версию реальности, в которой одной женщине среднего возраста удается отравлять жизнь вообще всем окружающим. Эту Пэнзи я буду вспоминать, уверен, до старости, как вспоминаю последние пятнадцать лет Поппи из «Беззаботной», чьим злым фильмом-близнецом является «Суровая правда».

Обязательный к просмотру военный боевик, даром что он рассказывает про неактуальный конфликт и лишен острого политического месседжа. Важнее то, что образы здесь говорят сами за себя: исписавшийся фантаст Алекс Гарленд и иракский фронтовик Рей Мендоса, объединив усилия, пришли к чистому жанровому величию. Гарленд больше не философствует в витиеватых диалогах, а накладывает друг на друга звуковые стены воплей, взрывов и белиберды позывных примерно так, как это делают эмбиент-музыканты. Он не раскрывает и не развивает персонажи, а старается зафиксировать как можно больше разных лиц: игривых, испуганных, искореженных болью, но в основном просто потерянно смотрящих в никуда. Пример последовательного освобождения кино от примесей литературы и театра, в результате которого возникает ожившая батальная живопись потрясающей красоты и болезненности.

Иногда в фильмографии отдельного взятого самобытного автора рождается работа такой силы, что мода, тренды и востребованность во внешнем мире отходят на второй план и приходится признавать шедевр вопреки всем обстоятельствам. Разменявший седьмой десяток британский режиссер Дэнни Бойл, последние годы делавший проходные голливудские поделки, взялся за легаси-сиквел прославившей его зомби-франшизы и решил в кои-то веки не выдавать халтуру, а, как в последний раз, довести до невообразимого пика вычурности и экспрессивности свой фирменный стиль (давно устаревшее комбо из вздернутых ракурсов и клипового монтажа).

А еще «28 лет спустя» — вершина мальчикового кинематографа, с горкой покрывающая страсть этой аудитории к кровавому гротеску и потребность переживать юношеские терзания на невыносимом уровне надрывности. Если пропустили картину на большом экране — подвели сами себя: таких неоспоримых шедевров студийная махина выпускает в прокат всего несколько штук за одну среднестатистическую человеческую жизнь.