«БЦХ» — поэтичная поп-музыка из Москвы

Невероятно сложно брать интервью у анонимов: их реплики поначалу выглядят довольно уклончивыми и абстрактными, да и рассказывать они о себе не очень-то хотят. В какой-то степени наш сегодняшний герой не исключение: о нем я знаю лишь то, что он живет в Москве, в его концертном составе три человека (судя по немногим найденным фотографиям, одна из них — девушка за клавишными), а когда наш посредник скидывает мне его фотографии, один из файлов подписан «Витя» (это может ничего не значить), и это, в общем-то, все. Сам же он заявляет вот что: «О себе могу сказать, что мне интересно то, что заставляет испытывать какие-то эмоции. Любые. И так выходит, что чаще всего это искусство».

Искусства у него очень много: названный в честь дореволюционного гимна проект «Боже, Царя храни!» опирается на тексты поэтов, и тут интересно даже не то, кто выбран единственным участником «БЦХ» (хотя помянутый добрым словом Георгий Иванов — это явно хороший знак), а что именно выбрано. Например, у Маяковского — совсем не классическое «За женщиной», но тут все-таки требует не текст, а музыкальная среда: пространство подобной музыки диктует свое. О чем идет речь? Из-за манеры пения «БЦХ» называют «еще одним Дорном», хотя это совсем не так — но да, подразумевается и новая электроника, и соул, в этой музыке есть необходимый грув, который и рождает новую версию классики, дает ей свежести. Звук зачастую довольно неожиданный — сбивающаяся концовка «НЛНЖ» похожа на продукцию лейбла Tasty Morsels, о котором мы когда-то писали; это, впрочем, явное совпадение. Стоящий за «БЦХ» человек явно имеет своей целью осовременивание, делает попытку нового контекста, но главная ли она?

С одной стороны, да (и это еще и к вопросу об анонимности): «Я просто хотел, чтобы каждая песня говорила сама за себя и была лишена моего «я» в ней. Хотел показать этих поэтов немного другими. Не такими, какими их принято видеть». И в то же время (это при том, что я просто спросил о параллели между 1914-м и 2014-м): «Я хочу скорее задать вопрос, а не сделать какой-то вывод. Мне интересен сам процесс размышлений. Я бы хотел, чтобы у каждого человека эта музыка была связана с чем-то своим. И если кому-то нравится только музыка, то это тоже прекрасно. Было бы неразумным дать человеку задачник и книгу с ответами. Вдруг есть еще какой-то вариант, которого я совсем не учел».

Хорошо, но давайте сначала: почему поэты? Откуда это? «Все началось с вопроса «Мне кажется, или я действительно давно не слышал своих мыслей в чьих-то песнях на русском языке?». Все говорят об одном, и даже инди-сцена в большинстве своем не отражает происходящего с нами, а чаще просто пытается быть переводом западной музыки. Потом я участвовал в спектакле, посвященном поэтам первой волны эмиграции. Там начал прислушиваться к стихам, благо актеры были действительно хорошие. Я начал читать много разных стихов, даже ходил-цитировал. Все это случилось за полгода до того, как я начал работу над EP. В этих словах я нашел то, что давно хотел услышать, и так, как я хотел это услышать. На тот момент мне просто показалось, что я знаю, как это подать». Кажется, действительно получается — и интересно, что этим же вдохновляются и другие: тут можно вспомнить и неоднозначный сборник про Лермонтова, и одесскую группу Blagodat’, и кучу других людей, по какой-то причине поминающих в основном обэриутов. Для «БЦХ» все началось неожиданно, именно с Иванова, — автор вспоминает, что мысль пришла к нему после стихотворения, начинающегося как «Хорошо, что нет Царя. Хорошо, что нет России. Хорошо, что Бога нет»; цитата вырвана из контекста, но найти в старом отголоски нового времени — это умение хорошее.

На классике Серебряного века и близких по времени поэтах все не кончится: «Я планирую писать собственные тексты. По правде говоря, я уже их пишу и вовсю записываю новые вещи». И тут нельзя не спросить не следующий за предыдущим, но очень важный вопрос: это все честно? Точнее, серьезно? «Это серьезно, насколько может быть. Я переживаю каждую песню, которая есть на EP (тут стоит отметить, что называется она нарочито старомодно, «Миньон». — Прим. ред.). Я попытался раскрыть каждый стих так, каким его видел. Есенин, например, получил «легкую» танцевальную обработку из-за его звания «нового крестьянского поэта». Если свести все к простым формулировкам, то концепт в том, чтобы получились песни, которые приятно слушать и которые, возможно, оставят в людях вопросы, на которые они сами захотят найти ответы».

Последнее, признаться, звучит слишком общо — не хотим ли мы найти ответ хотя бы на что-то практически в каждом исполнителе? Впрочем, главное, что «БЦХ» нашли необходимый нерв времени — в продаже появляются одноименные, но не имеющие никакого отношения к группе майки, у гимна появляется свой интерактивный сайт, а Музей-квартира Блока через инстаграм зовет коллектив выступать у себя. Кажется, уже давно можно было привыкнуть к тому, что новый мир, ради которого боролись и скидывали с парохода, — безумное, и по-хорошему, и по-плохому сумасшедшее место, но в последнее время этот уровень только нагнетается. «БЦХ» — это одновременно и реакция (автор говорит, что реакция — вообще самое важное в его, гм, проекте) на все происходящее, порождение всего, что вокруг, и попытка примирить себя со всем этим, руководство по сохранению себя во всем этом абсурде. Ты слушаешь Есенина, Маяковского, Иванова и Блока — и понимаешь, что есть вещи, которые не меняются. Кто-то вспомнит знакомое со школы «исхода нет», кто-то укажет на то, что сегодняшний чистый (в отдельных районах) московский снег так же вечен, как и вечная проблема человеческих отношений. В этом противостоянии и есть главная мысль «БЦХ» — он(и) о том, что было, есть и будет.

А обертка не так важна — это все для привлечения нашего внимания.