«Вальс» — шероховатые рок-песни о Ростове

Говоришь «группа «Вальс» из Ростова-на-Дону» — и сразу представляешь еще один коллектив с бесхитростным русскоязычным роком. И сначала кажется, что это представление недалеко от правды, но стоит присмотреться — все совсем не так. Впрочем, обо всем по порядку.

«Прямолинейный рок — самая раздражающая для меня вещь, граничащая с зубной болью, —говорит вокалист группы Егор Лактионов. — Я рос на музыке, построенной на звуковых нюансах, где преобладали неочевидные вещи, появившиеся вследствие музыкальных экспериментов, облаченные в привычные рамки поп-музыки. «Psychocandy» The Jesus and Mary Chain, «Fragile» и «The Downward Spiral» Nine Inch Nails — одни из них. Вполне естественно, что эти моменты нашли свое отражение и в музыке группы «Вальс».

Музыка группы действительно не так проста, как кажется: спустя некоторое время в ней замечаешь некоторые нюансы, нарочные шероховатости, во всем этом видится какая-то живость. Сам Лактионов говорит о «кассетно-ориентированном звуке» их первой записи, «Ночные ножи», и это чувствуется еще и на более глубоком уровне — хотя бы из-за того, что после второй песни тут наступает короткое затишье, словно нужно докрутить до конца, а затем поменять сторону. Впрочем, это могут быть лишь догадки: «EP «Ночные ножи» задумывалась по звуку более кустарной и необработанной, в ней много случайных находок». На будущем альбоме все будет иначе: «Если говорить о том, какой новая запись представляется нам, то прежде всего стоит отметить ее разносторонность. Она будет лиричнее и одновременно жестче предыдущей. Звук станет более прозрачным, в то время как аранжировки усложнятся. Хочется реализовать весь опыт студийной работы за все время, что я проявлял к этому интерес. Она будет проникнута мотивами старого серфа и духом пустынных городских пляжей. Это, что очень повлияло на звучание группы и уже давно не дает нам покоя».

«Вальс» на самом деле далеко не новички: «Я с Алексеем (Юханаевым, басистом группы. — Прим. ред.) играл психоделику и шугейз в группе The Black Pipe's Bottom, Дима (Озеров, барабанщик. — Прим. ред.) — в группе-доноре всех независимых ростовских команд, Asteroid Exile. Хорошо играли, но всему свое время и место. BPB утомили сами себя, Диме тоже хотелось чего-то нового. Со временем копились вещи, которые хотелось реализовать на ином уровне. Так и появился «Вальс». Перед нами еще один пример хорошей группы, поющей на русском, до этого попробовавшей себя в англоязычном поле — но причины перехода у них совсем иные и дело совсем не в опоре на русскую культуру: «Большое ограничение накладывал английский язык, постепенно ставший барьером между задумкой и реализацией. Те вещи, о которых хотелось писать музыку, которые вдохновляли, со временем стали слишком личными, локальными, чтобы избирать окольные пути повествования. Хотелось адекватной и прямолинейной подачи. Просто невозможно было бы написать об этом городе, странных друзьях и голодной луне на английском. В данном случае к родному языку у меня довольно утилитарное отношение, как к средству художественной выразительности».

В самом начале фильма «Пешаварский вальс» говорится: «Нужно прежде всего снимать людей» — и «Вальс» в своих песнях-зарисовках этим и занимается. Родной город занимает не последнее место для группы: «Ночные ножи» для них — это «ода нашему городу, старому Ростову». Это, впрочем, именно о городе, а не его культурном наследии: «Сама атмосфера старой части Ростова является основным источником вдохновения текстов и звучания записи. И эта музыка, при всем нашем уважении, создавалась без оглядки на опыт предыдущих групп. Это больше о самом городе, в котором росли мы и многие группы задолго до нас. Хотя некоторые незаурядные персонажи, безусловно, вдохновляли нас. Среди них — Алексей Горис, Герман Дижечко. Ими и навеяны образы песни «Окна на улице Красных Зорь».

Город, безусловно, не единственный источник влияния: «Музыкальная составляющая представлена олдовым серфом в духе Дика Дэйла, постпанком восьмидесятых, современными шумными группами в духе A Place to Bury Strangres и, конечно, «Дурным влиянием», «Гражданской обороной».

Если это чувствуется, то куда интересней источники текстов группы — коротких фраз, словно обрывков воспоминаний, без особого сюжета и героя, ясно здесь только место, но откуда это все появилось? «Хлебников, Введенский, французские символисты» — это явно след Ленинградского рок-клуба, однако отсюда словно исчезло все лишнее, перед нами этакий рок-минимализм: «Песни стали быстрее, короче, шумнее и о самом важном. Это стало самоцелью».

Многое в «Вальсе» кажется очень продуманным — включая то, что песни свои они репетируют на студии «Амурские волны», названной в честь вальса. Когда я вижу, что Лактионов просит встречать публику в Волжском, где они отыграли первый концерт, розами — мне вспоминается германовский «Трудно быть богом», где уважаемые люди здороваются друг с другом розами. Интересное совпадение, но розы действительно очень важны для группы: «Я искал символ, который бы соединил в себе вещи и настроение, о которых повествует запись. Образ ночных роз подошел идеально — мятежных, ярких и пошловато-прекрасных». Без чего-то подобного не было бы и самого «Вальса»: «Переживания музыкальной мятежности, дерзости и любопытства».

Посередине разговора Лактионов пишет: «Извини, отвлекся. Вспомнилось, как делали эту сессию» — собственно, розы на обложке альбома. На фотографии Егор стоит рядом с Софией Айдинян, снявшей обложку, — а над розами стоит огромный танк, поставленный в честь освобождения Ростова в 1943 году. Именно так, в общем-то, и звучит «Вальс» — как мятежные розы, потревоженные в ночи, над которыми нависло что-то большое, но угрожающе-привычное. И, как поется в том самом вальсе, песня широко льется и несется далеко.