Башни, Музей Пушкина и «Метрополь»: гид по Шухову

Педуниверситет им. Ленина (1872)

Перекрытие аудиторного корпуса с выдающейся кинобиографией

До революции здесь были Высшие женские курсы и преподавали историки Сергей Соловьев и Василий Ключевский. Тут же выступал Владимир Ленин за несколько часов до выстрела Фанни Каплан. Здесь учились Юрий Визбор, Юлий Ким, Петр Фоменко. Под эффектной стеклянной шуховской крышей снимали «Хождение по мукам», «Большую перемену», «Мы из джаза», «Карнавал» и «Доктора Живаго». К счастью, здание главного корпуса МПГУ — это  объект культурного наследия федерального значения, и знаменитые Шуховские конструкции сохранились здесь в отличном состоянии.

«Шуховские конструкции стоят в перекрытиях 99,9% зданий конца XIX — начала XX века, где вообще есть светопроницаемые своды. Это отнюдь не только пассажи — ГУМ или Петровский, — это еще и здания вроде бывших женских курсов.

Изначально постройка должна была иметь открытый дворик. Но в наших погодных условиях все эти итальянские дворики не очень уместны. Поэтому уже на этапе строительства было придумано сделать стеклянные перекрытия. Для их проектирования был приглашен Шухов. Известно, что эта мода на перекрытые пассажи, улицы магазинов началась в Европе. И к нам она пришла с большим опозданием. Но если посмотреть, к примеру, на Галерею Виктора Эммануила II в Милане, построенную в 60-х годах XVIII века, то мы увидим там в сводах массивные чугунные металлические формы, заполненные стеклом. Это довольно эффектная, но очень тяжелая конструкция. А Шухов придумал легкие фермы, которые держатся за счет перетяжек тонкими тросиками, которые как струны стягивают стеклянный свод с противоположных сторон и не дают ему сложиться и рухнуть. Эта остроумная инженерная находка выгодно отличала так называемые металлостеклянные фонари Шухова от западных».

ГУМ (1890–1893)

Встреча инженерного хай-тека конца XIX века и Древней Руси в центре Москвы

Только в ГУМе остались изначальные шуховские конструкции покрытий с тросовыми затяжками — специальным инженерным фокусом, который Владимир Григорьевич придумал, чтобы облегчить своды. Объект всемирного наследия ЮНЕСКО.

«ГУМ типологически и планировочно продолжает концепцию старых торговых рядов, которые были на этом месте раньше. На планах видно, как торговые улицы шли от Никольской до Ильинки, и этот рисунок взят за основную тему внутренних улиц здания. Только он получил грандиозный масштаб. ГУМ ознаменовал появление неорусского стиля. Пользуясь английским аналогом, это наше готическое возрождение. Вместе с Историческим музеем Шервуда, Московской городской думой Чичагова и Средними торговыми рядами Клейна это грандиозный русский стилистический ансамбль, аналогом которого на Западе может служить разве что Вестминстер в Лондоне. И над этими средневековыми улицами Шухов возводит потрясающий стеклянный свод, который был в удивительном контрасте с тяжелыми стенами в рельефной лепке неорусского стиля. Это производило мощное впечатление — внизу Средневековье, а наверху настоящий хай-тек, архитектура будущего. В этом смысле интересна фигура Шухова. Потому что если архитектор смотрел в прошлое, то Шухов смотрел в будущее. Легкость, потрясающая экономия металла, расчет ветровых нагрузок — все это настолько гениально и актуально сегодня. Если снесут башню на Шаболовке, случится преступление мирового уровня против культуры и науки».

Шуховская башня в деревне Полибино  (1896)

Первый в мире гиперболоид и первая в мире башня, выполненная в виде несущей сетчатой оболочки

Постройка стала сенсацией Всероссийской промышленной и художественной выставки в Нижнем Новгороде. Когда выставка закончилась, знаменитый меценат Ю.С.Нечаев-Мальцов, один из меценатов Музея им. Пушкина, купил башню для своего имения. Поэтому Шухов башню разобрал, перевез в Липецкую область и собрал заново рядом с дворцом Нечаевых.

«Ажурная башня в деревне Полибино для меня — самый поразительный шуховский завет. Въезжаешь в Липецкую область, где вроде ничто не предвещает чуда, и вдруг такой черноземный Эйфель. Ходишь потом вокруг подошв исполина, задираешь голову: Боже, как это сделано?! С 1896 года стоит без ремонта, с 1918-го не работает даже как водонапорная. Скоро сто лет стояния как самоцели, исполнения инженерного честного слова в назидание потомкам. Бесподобный памятник тогдашней силы и последующего равнодушия и немощи».

ГМИИ им. Пушкина (1898–1912)

Уникальная крыша, которая позволяет видеть картины и скульптуры в естественном свете

Придумавая, как сделать естественное освещение для произведений нового Музея изящных искусств имени императора Александра III (как тогда назывался Пушкинский), Шухов разработал хитрые трехуровневые светопрозрачные металлостеклянные перекрытия, которые потом не раз использовал в своей работе. Кстати, Норман Фостер, который до недавнего времени собирался реконструировать музей, считает себя учеником и последователем Шухова. Но несмотря на всю любовь, реставрировать знаменитую кровлю спустя годы безуспешных переговоров с русскими заказчиками он все ж таки отказался.

«Клейн и Шухов спроектировали в музее особую систему вентиляции, передовую для своего времени. Двухуровневая стеклянная кровля не только давала идеальное музейное освещение сверху, но и была увязана в одну конструкцию с вентиляционными каналами, которые вертикально прошивали здание и подвал. Все вместе создавало своего рода «климат-контроль» начала века, благодаря которому летом было не жарко, а зимой не холодно. Увы, сегодня эта система практически не функционирует: многие вентиляционные каналы заложили. Но шуховские потолочные перекрытия существуют и остаются одним из самых сохранных элементов всей конструкции, которая сильно пострадала во время войны. Стекла кровли тогда были разбиты, влага просочилась внутрь и накопилась под крышей. В результате жидкость набралась в пазухи и основы опор сгнили: к 1960-м годам выяснилось, что крыша висит на волоске и может в любой момент рухнуть. Второй этаж практически все 1960-е годы был закрыт на ремонт, была целая эпопея с подведением новых опор под перекрытия. Но в итоге все завершилось успешно, и до сегодняшнего дня кровля бережно сохраняется и обслуживается. Кондиционирование в здании есть только частично, но сейчас музей готовится к реконструкции. И может быть, особые ресурсы этой воздушной подушки, которую в свое время заложил в здание Шухов, могли бы быть открыты и использованы. Сохранилось недостаточно чертежей, но при хорошей кропотливой реставрации часто обнаруживается немало скрытых достоинств здания, и думаю, что это — весьма перспективные возможности».

«Метрополь» (1899–1903)  

Здание — хит-парад имен русского модерна. В работе над ним участвовали Врубель, Андреев, Шехтель, Васнецов, Коровин

Под знаменитым стеклянным сводом гостиницы «Метрополь» был открыт ресторан «Зимний сад», где встречались в начале прошлого века балерина Анна Павлова с актрисой Верой Комиссаржевской и композитором Сергеем Рахманиновым. По легенде, 17 октября 1905 года, когда вышел манифест Николая II, в ресторане как раз находился Федор Шаляпин. По просьбе ликующей публики он исполнил крамольную революционную песню «Дубинушка» и пустил шляпу по залу. Собранную изящной публикой под витражным куполом сумму Шаляпин потом передал революционным рабочим.

«Шуховская башня олицетворяет для нас конструктивизм и революцию. И люди часто с удивлением узнают, что «Метрополь», эта изящая красота с панно Врубеля и барельефами Андреева, эта томная эстетика модерна, — это то, к чему тоже приложил руку Шухов. Более того, именно через фигуру профессионала-инженера Шухова соединяются эпохи. Стили меняются, но инженер остается. Шухов представляет русскую архитектуру как нечто цельное и последовательное, а не как ткань, разорванную на стили и лейблы, которые удобно продавать.

Кровля «Метрополя» — это на самом деле такой сундучок с секретами. Когда мы смотрим из города, то видим один купол, а когда оказывается внутри, то видим совсем другую картину. На самом деле это сложная система из трех куполов. Внутри над головой посетителя разворачивается такая декорированная красота с росписью, через которую струится свет. Над этим потолочным сводом есть второй слой, сделанный специально для того, чтобы можно было чистить первый. И эта мысль конструктора мне кажется очень важной, отчасти утраченной в наши дни — без должной эксплуатации меркнет любой шедевр. А над всем этим высится третий купол, гигантский, который неожиданно и эффектно работает с окружением в виде башен Кремля и Китайгородской стены — вдруг среди всего этого русско-народного плывет такое матовое стеклянное облако».

Петровский пассаж (1903–1906)

Не оригинальное перекрытие Шухова, но очень похожее на него

Изначально Фирсановский пассаж, названный по имени владелицы, купчихи Фирсановой, был спланирован так, чтобы неизолированные торговые залы объединялись в единое внутренне пространство. Шухов спроектировал свод над торговыми улицами, где собралось больше пятидесяти разных павильонов вроде «Матильды Бариш — корсеты и зонты» или товарищества кондитерских фабрик «Реномэ». Тут же работал первый в России магазин кино- и фототоваров французской фирмы «Гомон», а в подвале — ресторан «Бристоль». Пассаж сохранил свое дореволюционное предназначение, но оригинальный шуховский купол он утратил во время реконструкции в 1990-м.

«Петровский пассаж — на данный момент второе из двух дореволюционных торговых зданий Москвы, которое сохранило свои функции. Своим появлением здание обязано Вере Ивановне Фирсановой, владелице знаменитых Сандуновских бань на Неглинной. Проектирование здания с двумя сквозными пассажами было поручено архитекторам С.Калугину и Б.Фрейденбергу, которые уже работали для Фирсановой и спроектировали ей административно-конторский корпус Сандунов вдоль Неглинной. А разрабатывать ажурные конструкции пассажа пригласили Шухова, который до этого уже создал стеклянные своды Верхних торговых рядов, ныне ГУМа. Уникальность конструкций состояла в легкости и ажурности всего полукруглого свода, что обеспечивало наименьшую нагрузку на стены. К сожалению, при реконструкции здания на рубеже 1980–1990-х своды были заменены на новые, очень похожие по типу, но другие. Подобную подлинную конструкцию Шухова можно увидеть сейчас только в ГУМе».

Главпочтамт (1910)

Если проводить аналогии, то Главпочтамт — это Apple Store начала XX века

Центральное внутреннее пространство Почтамта было оформлено в виде просторного зала, занимающего по высоте все три этажа. Самый большой операционный зал в Европе и самая развитая система внутренней пневматической почты, а над ними — трехъярусный стеклянно-металлический купол.

«Шухов всегда брался за самые сложные, странные и крупные прокты современности. Главпочтамт на момент своей постройки был самым большим почтамтом в Европе. Площадь потолочного перекрытия в нем составляет примерно 35 на 45 метров, и опор практически нет. Вторая, не менее важная особенность — это трехслойный свод. Такая сложная затея нужна была, чтобы это гигантское предприятие могло работать в холодной и снежной стране, как наша. Купол должен был сохранять тепло и выдерживать нагрузки от снега.

Когда Шухов что-либо делал, он всегда предусматривал возможность обслуживания. И вот пару недель назад я осматривал здание Почтамта. Должен сказать, что красота там необыкновенная. В помещении прямо под куполом я обнаружил одну любопытную штуку. Там стоит какой-то старый стол, лежат стекла, установлены очень интересные регулируемые лампы. Выяснилось, что это было рабочее место стекольщика, который постоянно следил за состоянием купола. И когда что-то приходило в негодность, он ползал между двумя покатыми слоями крыши, менял стекла, все чинил и приводил в порядок.

Как бывают истории про странных персонажей, которые живут в старинных часах на башнях, так и тут было такое существо из другого мира, которое жило в куполе Главпочтамта даже в то время, когда там была Товарно-сырьевая биржа. И только последние пять лет там никто не обитает, но осталось рабочее место. Есть и другие, более трагические истории про этот купол. На него не раз залезали руферы, и, к сожалению, три человека упало, пробив стекло над операционным залом. Один остался жив, поскольку зацепился за какую-то растяжку, а два других улетели навсегда. В крыше остались отверстия от этих падений.

Сейчас планируется реставрация всего Главпочтамта. Стоить она будет 20 миллиардов рублей. И организация, которая будет этим заниматься, уже даже придумала очень интересную специальную деревянную конструкцию, с которой они будут вести ремонт, заменяя неисправные элементы на новые».

Киевский вокзал (1914–1918)

Крыша в здании, которое было призвано доказать, что русские архитекторы и инженеры умеют строить лучше, чем в Европе

От чуда инженерного искусства своего времени сегодня почти ничего не осталось. Но глядя на первые четыре секции свода, которые уцелели в реконструкции, можно мысленно восстановить весь легкий ажурный дебаркадер.

«Киевский вокзал изначально был Брянским. Поезда с него ходили в Италию. Он был одним из вокзалов, которые соединяли Москву с Европой. Решение о его строительстве было принято в 1912 году, в юбилей наполеоновского нашествия, в качестве эдакого образцового европейского сооружения с очень красивой неоклассической архитектурой. И именно в этом вокзале впервые в России был построен металлический арочный дебаркадер. До этого над платформами были только плоские навесы. Шухов разработал для него необычные конструкции, не похожие на те, что использовались, к примеру, в английских вокзалах. И как всегда это бывало у Шухова, конструкции были очень легкие. В результате под огромным перекрытием шириной 40 метров, высотой около 30 метров и длинной под 300 метров вообще не ощущается тяжести.

Для дебаркадера была придумана особая техника возведения: из таких же металических конструкций были построены треугольные в сечении вышки, которые работали как рычаги. Через них были перетянуты тросы, которые люди — а никакие не лошади и не моторы — тянули и поднимали секции арок наверх. Этот процесс сам Шухов задокументировал на фотографиях. Зрелище замечательное.

К сожалению, когда дебаркадер состарился в начале 2000-х годов, вместо того чтобы его отремонтировать, была проведена реконструкция, и почти все застекленные металические арки заменили на новые. И если у Шухова конструкции были клепаные, то новые — сварочные, и конечно, они гораздо грубее. Так что общее впечатление и форма дебаркадера сохранились, но этого ощущения легкости больше нет. Однако четыре секции все же оставили и отреставрировали как образец наследия, так что можно посмотреть на них и представить, как все было раньше. Эти секции — ближайшие к зданию вокзала».

Шуховская башня на Шаболовке 
(1920–1922)

Главная московская телебашня, которая фигурировала на всех заставках советского телевидения до появления Останкинской

Гиперболоид Шухова чуть не стоил инженеру жизни. Во время строительства произошла авария — при подъеме четвертой секции оборвался трос, она упала и повредила третий, второй и первый гиперболоиды. Шухова приговорили к расстрелу с отсрочкой до окончания строительства и, к счастью, после успешного открытия башни о приговоре позабыли.

«У меня и дедушка, и мама — телевизионные журналисты, для меня, как и для всей страны, башня — это важный символ. С 50-х годов каждый день эфир начинали изображением башни и песней «Москва майская» с прекрасными словами: «Страна моя, Москва моя, ты самая любимая». То есть башня сразу получалась символом столицы, страны.

Но с этой башни началось не только развитие советского радио, а затем и телевещания. С нее началось развитие всего района Шаболовки. Не даром в начале века там нашлось место для строительства Апаковского депо, в котором, кстати, фонари верхнего света также выполнены на основе типовой конструкции Шухова. Башню возвели в 1922-м на поле, где уже стояла пара мачт с передатчиками. Дальше все новое строительство так или иначе ориентировалось на нее — речь идет в первую очередь о так называемых рабочих поселках и кооперативах, где в основном живут трудящиеся с близлежащих заводов. Соответственно, там есть общежития для рабочих, квартиры для администрации и технической интеллигенции. На башню был ориентирован дом-коммуна Георгия Вольфензона со своим почти треугольным двором, а также соседние жилмассивы. Башня стала важной доминантой, по которой опознается эта территория города. И кстати, место это выбрали не случайно, чтобы вещать можно было на максимально дальнее расстояние, — эта точка была одним из самых высоких мест Москвы на тот момент.

Не менее важно, что башня стоит в так называемой Красной Москве. Щусев и Жолтовский в 1925-м представили генплан «Новая Москва». В нем примерно на расстоянии одной станции метро от Садового кольца (самого метро еще не было) придумали такой пояс застройки, где в первую очередь должна была развиваться новая инфраструктура коммунистической Москвы. План так и не был принят, но одно время на него ориентировались. В итоге в этот пояс попали многие клубы Константина Мельникова, в нем же стоит Бахметьевский гараж и другие постройки эпохи авангарда. Так что башня еще и держит эту окружность важнейших московских памятников конструктивизма.

Сейчас мы очень стараемся спасти башню. Понятно, что на фоне украинского кризиса привлечь внимание к проблеме трудно. Но это действительно очень важно, чтобы башня сохранилась на своем месте. Иначе что же это за переезжающие памятники?»

Гараж Мельникова и Шухова (1926–1929)

Темная лошадка в наследии инженера — туда никого не пускают, вокруг ходят люди в галстуках

Совместная работа двух гениев Шухова и Мельникова. Менее известная и недоступная для посетителей, но на порядок лучше сохранившаяся, чем Бахметьевский гараж.

«Автобусный гараж на Новорязанской — это подковообразной формы строение шириной 25 метров, высотой около 20 метров. Площадь его больше, чем Бахметьевского. Есть много фотографий этого пространства авторства Александра Родченко. Потолок собран из очень красивых тонких металлических форм. Максимальная экономия метала — это почерк Шухова. Ведь он буквально видел, как распределяются нагрузки в каждом стержне, и прекрасно знал, где можно экономить. Благодаря этому строительная контора Александра Бари, где Шухов был главным инженером, выигрывала все тендеры.

Вот сегодня заходите, к примеру, в торговый центр «Европейский» и видите, что металлоконструкции намного мощнее, чем те, что несут дебаркадер Киевского вокзала. Сегодня в России люди просто не умеют так рассчитывать и берут все с тройным запасом. Полгода назад гараж на Новорязанской осматривали немецкие  специалисты. Они считают, что он вполне может быть кандидатом на внесение в список всемирного наследия, поскольку сохранился даже лучше Бахметьевского, где чуть ли не половина потолочных ферм заменены на новые. В новорязанском гараже все фермы были сохранны, если только сейчас их не переделывают втихую, потому что уже больше полугода туда никого не пускают. Официально там находится автобусный парк, но помещение явно сдается в субаренду. Там сделаны какие-то непонятные пристройки, ходят люди в костюмах и галстуках. А ведь гигантское пространство можно было бы прекрасно использовать как выставочный центр или музей. К примеру, музей автомобилей».

Бахметьевский гараж (1927)

Здание Мельникова с перекрытием Шухова, ставшее точкой отсчета новых московских арт-пространств: здесь был «Гараж», теперь — Еврейский музей

Когда архитектор Константин Мельников подключился к проектированию Бахметьевского гаража, уже были утвержденные чертежи со стандартной манежной схемой. Но Мельников отстоял альтернативный проект в форме параллелограмма, для чего буквально были проведены соревнования автобусного маневрирования — 30 автобусов и грузовиков на Арбузовской площади ездили по разной разметке, пока эксперты с секундомерами делали замеры. В результате мельниковский проект победил, а для оригинальной конструкции нужен был особый мастер, способный сделать перекрытие над такой площадью. Поэтому  Мельников пригласил уже знаменитого и пожилого Шухова, чтобы тот сделал одну из последних и самых интересных своих работ.

«Здание — это пример сотрудничества двух гениальных лидеров советского авангарда 20-х годов — Мельникова и Шухова. Но если для Мельникова это работа времени рассвета, когда было спроектировано им больше всего зданий. То для Шухова — это один из последних его объектов. Мельников всегда был крайне критичен ко всем своим коллегам. В его воспоминаниях очень редко можно найти доброжелательные отзывы, но Шухов — один из немногих, кто удостоился таких теплых слов.

В конструкции гаража заложена совершенно инновационная система. План Мельникова сделан в форме параллелограмма, таким образом, что большие английские автобусы, как раз закупленные тогда Москвой, могли въезжать и выезжать оттуда без сложных маневров, разворотов или использования заднего хода — все повороты были под тупым углом. Это была очень удобная, прямоточная система. Перед Шуховым стояла задача сделать огромное перекрытие без промежуточных колонн. Он создал сложную систему ферм, поддерживаемых только двумя рядами колонн по краям, а весь центр оставался свободным. Под коньком крыши проходил мостик, который позволял следить за состоянием конструкции и осветительной аппаратуры. Кроме того, сохранились две изящные шуховские винтовые лестницы у каждого из внутренних фасадов.

В гараже Мельников задумал сложную световую игру. Если посмотреть на фотографии 20-30-х гг., видно, как все пространство прорезано диагональными световыми лучами, идущими от окон из-под крышы в шахматном порядке. Шухов проектировал эту систему. Это очень красивое решение, которое к сожалению сейчас не читается, поскольку окна в крыше закрыты. Объект реставрировали для приспособления здания к Еврейскому музею толерантности, который не предполагал есественного освещения с крыши. Были сохранены только мельниковские окна на фасаде. Тем не менее, что касается сохранности, только 16 ферм были выполнены заново, а все остальные остались оригинальные со старыми заклепками. И в целом все пространство читается хорошо, а благодаря тому что появился второй уровень музея над кинотеатром, который занимает наш Центр авангарда, есть возможность эту шуховскую паутину рассмотреть вблизи».

Шуховская башня на Оке (1927–1929)

Башни — как на Шаболовке в Москве, только на сей раз они исполняли роль опоры для ЛЭП 

Эта башня — часть комплекса из шести гиперболоидных башен, которые Шухов в свои 75 лет спроектировал, чтобы переправить линии высоковольтных проводов через Оку. К несчастью, остальные башни разобрали на металлолом, и это теперь единственная уцелевшая многоярусная гиперболоидная опора ЛЭП в мире.  

«Когда я слышу, что говорят: «Шухов — выдающийся инженер», — я всегда мысленно поправляю — не выдающийся, а великий, гениальный! И сейчас я с большой болью слежу за событиями вокруг Шаболовской башни.

Гиперболоиды Шухова, башни такого красивого, нелинейного очертания, но выполненные из прямых стержней, — это необыкновенно. Гиперболоидных конструкций у него было много, но в мире сохранилось всего два многоярусных гиперболоида — более ранний на Шаболовке и наш в Нижнем Новгороде. И нашу башню я называю лебединой песней Шухова. Это вершина его мастерства. У Шухова была потрясающая инженерная интуиция, и, создавая Шаболовскую башню, он был уверен в себе. Тем не менее он в чем-то перестраховывался и стержни в ней сделал более мощные. В результате первая башня получилась тяжелее и мощнее, чем вторая, на Оке.

Был создан целый каскад из шести гиперболоидов — простых, трехъярусных и пятиярусных. Но в конце прошлого века путь линий электропередач был изменен, и башни стали нерабочими. Их начали одну за другой сносить. Сохранились лишь две самые высокие по 125 метров, они стояли бесхозными. Я помню, как к нам в 2005 году приезжала делегация инженеров и специалистов из Австрии и Германии во главе с Райнером Грефе, почитателем Шухова, автором книг о нем. Мы пытались подойти к этим башням, но был январь, и снег стоял по пояс — мы не смогли пробраться и смотрели издалека на этот прекрасный серебряный мираж на фоне неба. Но не только мы ждали, пока растает снег. Были люди, которые нас опередили. Одну из башен профессионально, очевидно, под прикрытием людей во власти, свалили, мигом разобрали и увезли, чтобы сдать в металлолом и положить деньги в карман. Со второй из башней тоже стали уже было работать. 16 из 40 стержней в основании башни вырезали автогеном, чтобы свалить ее. Но удалось привлечь внимание к происходящему и спасти конструкцию.

Сейчас, когда мне приходится читать, как владельцы земли под Шаболовской башней говорят о том, что она якобы может упасть, а рядом школа, и будто бы она может кого-нибудь прибить, — я должна сказать, что если башне не помогут, никуда она не упадет. Устойчивость у нее очень высокая. Это подтверждает печальный эксперимент нашей башни, когда она стояла искалеченная без 16 стержней у основания и все равно не теряла свою устойчивость. А если у башни все стержни на месте — с чего бы ей падать? Это просто спекуляция». 

Первый вариант этого материала был выпущен без корректуры. Редакция приносит свои извинения.