Москва изнутри Света Виккерс о Каретном Ряде и Колобках

Света Виккерс

художник

«Про свое место жительства могу сказать так: хорошо там, где ты есть. Переехала я сюда лет тридцать тому назад — не меньше. Конечно, многое за это время изменилось. Раньше это был просто центральный район Москвы, населенный по обычаю гениальными сумасшедшими, обычными работягами и богемой. Теперь же это район уровня Патриков: много богатых людей, много знаменитостей. Моя дочь Катя недавно сказала, что теннисист тут какой-то поселился знаменитый — понятия не имею, кто такой. Что конкретно изменилось? Сразу после глобальной разрухи брежневской у нас начали строить дома. Поначалу казалось, что очень круто — ну, хоть что-то строят, — а потом, когда дошло... Ну, некультурные люди строили. И вот результат — то тут, то там некрасивый дом, который еще к тому же и необитаем. Но я, конечно, из тех старожилов, которые при любом раскладе остаются жить там, где жили. Я вообще не люблю переезжать. Для меня переезд — это психотравма, которую перенести крайне сложно. Поблуждала я за свою жизнь достаточно: жила и в разных городах, и в разных местах. И как-то вот вышло, что оказалась здесь, на Малом Каретном. Значит, так и тому и быть. Мне здесь нравится. Вообще, район Колобков и Каретных переулков — абсолютно волшебное место. Что касается соседей, то, естественно, у меня тут пол-улицы друзья. А как можно быть в плохих отношениях с теми, с кем рядом живешь? Хотя, как говорила Плисецкая, люди, они везде люди — есть очень плохие и есть очень хорошие. Уж не знаю, не от Раневской ли она это узнала?»

Во времена застоя — на самой заре перестройки — каждый божий день у меня под домом проезжал автобус с людьми. При этом они орали в мегафон, что вот сейчас мы идем к этому дому. А потом: «А сейчас едем на Ваганьково!» Да, так катали туристов по местам Высоцкого. И каждое утро — автобус идет на Ваганьково! Но Высоцкий сам был трэшовый крендель, поэтому я на эти автобусы не особенно сердилась — просто было смешно. Нет, песни петь фанаты к дому не приходят. Насколько я знаю, они раньше под памятником на Страстном бульваре собирались. Памятник маленький, но и сам Высоцкий не был великаном. Я его видела собственными глазами в театре — в «Гамлете». Он так орал там, бедный, «Быть или не быть!», пел свои песни, надрывался, обливался потом… Помню, мне передалось это его адское состояние — так ему было уже плохо тогда. Если я сейчас скажу, что это было ужасно, ко мне придут все эти люди из того автобуса, едущего на Ваганьково, да? Тогда уж лучше я скажу, что люблю Высоцкого. Да я его и вправду очень люблю.

А вот дом, где Петя жил. Собственно, он тут до сих пор живет — в том смысле, что квартира Мамоновых так и осталась. Помню, как Витя Проклов, братик актрисы Лены Прокловой — они же все в одном дворе выросли, — рассказал историю про то, как Петя на таракана глобус сбросил, а глобус от таракана отскочил. А Петя про Витю рассказывал так: «Вот В-в-в-витя был х-х-х-х-ороший, а потом стал плохой. Один день х-х-х-хороший, а другой — п-п-плохой». Там же в их дворе находился самый крутой клуб в округе — гараж Вити, где собирались, гуляли и попутно починяли трофейный дедушкин «виллис». А чуть подальше, ближе к моему дому, была котельная, в которой Петя некоторое время работал и где он написал песню «Кипяток».

Единственное нововведение, которое нас не парит. Хостел, в который, правда, приезжают такие больнуши! Причем люди не то чтобы poor people: иногда смотрю на них из окна и вижу, на каких они мотоциклах приезжают. Я узнавала, чего сколько стоит. Не помню точно… То ли 50 долларов ночь, то ли чуть дороже. Да, не дешево. Москва — самый дорогой город в мире! Не 300 же баксов, не 500 же! Чем плохо? Переночевал, а тут тебе и магазин, где пиво продается. Выпил и валяйся себе в садочке сколько угодно. Поди плохо! 

До «Сахли» здесь был ресторан, в котором Владик Монро разрисовывал потолок. «Ангеликус» он назывался. Он был очень дорогой, и туда если и ходили, то только чтобы на художества Владика посмотреть. До «Ангеликуса» на этом месте был какой-то итальянский ресторан, в который вообще никто не ходил. А до него — магазин «Ветеран», где бедным пенсионерам выдавали пайки. И там были всякие консервы и всегда пахло приятно мукой. Килечка в томате даже была! И гречка по праздникам. Ну что могу сказать про грузинский ресторан «Сахли»? Ничего не скажу — они меня бесплатно не кормят. А если серьезно, то место хорошее. И пхали у них очень вкусный.

«Таракан» находился в подворотне на Среднем Каретном. Это было самое первое богемное место в городе, и работало оно даже по ночам. Понятно, что самое интересное об этом клубе вслух рассказать я не могу, но поверьте на слово — там всегда было очень весело. Наверное, туда ходили все: и Леша Паперный, и Валерка Новак, и еще какие-то ребята. А вообще «Таракан» сделал Арчи — Артур Куриленко, который позднее клубом «Джусто» занимался. «Таракан» еще работал, когда я открыла «Эрмитаж». И вот тогда у народа завелась традиция: сначала поесть в «Таракане», а потом к нам — танцевать. Просто у нас из еды всегда были только сосиски и шоколадки, а в «Таракане» что-то варили, жарили и даже терли свеклу. Закрыли его в путч 93-го. Не последнюю роль в этом сыграла девушка, которая до сих пор живет на нашей улице. Она бесконечно писала на них доносы и — как она сама мне рассказала — добилась-таки своего. Я, конечно, могу показать вам эту девушку. У нее двадцать собак, тридцать кошек, пять ворон — и все они живут в ее квартире. 

А вот пожарка, которая меня спасла. У меня в квартире — после съемок для интерьерного журнала «Табурет» — был пожар. Приехали, правда, когда все уже сгорело, но все равно — дай бог им счастья и здоровья. Пожарные – высшие люди! Настоящие каждодневные герои. Меня чудом не обожгло — хотя у меня нога была сломана в тот момент. Помню, усадила я их за стол, а дома ничего нет — все сгорело! — и только подарочное чучело крокодила дымится. Как же мы хохотали! Напротив пожарки когда-то находился винзавод. И там было место, где из трубы капал портвейн. Вы хотели истории про Петю Мамонова? Так вот он приходил, ложился под эту трубу и глотал портвейн по капельке, пока не нажирался в дупло. Но я этого не видела никогда — это все рассказывают его фанаты. Да и он сам.

Какая же церквушка прекрасная. Господи, какая же красота наша Москва! В прошлом году тут бомжи какие-то в палатке жили с собакой. Может, ждали кого из родственников, которых на Петровке держали? Ну там — допрос затянулся или еще что-то. Церковь эта всегда была немного потаенной. Могу ошибаться, но для народа ее совсем недавно открыли. Она при ГУВД работает — там даже на табличке написано. Значит, Петровка ее чинит! Пусть чинит. Очень хорошо.

Рядом неплохая местная пиццерийка, в которой я, если честно, ни разу не была. Но главное в ней вот что. Если чуть подняться по переулку и залезть на поребрик, то... Смотрите, какая красота! Не зря мы сюда пришли все-таки! Сначала я думала, что это просто наклеили на стену какие-то куски разломанных фресок, а потом пригляделась и поняла, что все это нарисовано. Немыслимо! Вообще в Колобках и на Каретных во дворах огромное количество граффити. Если побродить — благо тут дворы проходные, — то такие удивительные произведения можно встретить. К огромному сожалению, их время от времени закрашивают.

Недалеко отсюда находилась мастерская Жени Дровенкова по прозвищу Сказочник, который всей Москве делал подрамники. Все художники к нему ездили. Он был настоящим местным святым и рассказывал удивительные сказки. Например, однажды поведал, как просверлил в стене дырку и прознал, что общество «Память» — была такая антисемитская организация, которую все очень боялись и в которой состояли какие-то черносотенцы и борцы за православие, — заговор готовит. Подрамники Сказочник делал из всего, что попадалось ему под руку. Стоили они — так и скажу! — не дороже денег. Если тебе хочется писать картины, то ты найдешь деньги на подрамник. В крайнем случае собьешь его себе сам.

Смотрите внимательно. Это же венецианские палаты! Увидев такое, кто будет сомневаться, что перед ним дворец правосудия?! Шикарное здание. Особенно если смотреть с торца — там у них такие балконы! Вообще, Москва удивительный город со страннейшей архитектурой. А ведь была Москва и деревянной, и «французам отдана»... И за что вот, спрашивается, русский царь построил самый лучший мост в Париже? Хотел, думаете, прославить родину? Лучше бы он мост в Москве построил! Конечно, раньше казалось — и зачем нам тут рядом Петровка, 38? А потом как-то привыкли. Место вроде как охраняемое, ночью ходить как будто безопасно. Хотя думаешь иногда — милиционеры ведь тоже люди. Утром на работу, вечером с работы. И так уж им интересно, кто вокруг их офиса живет? Не знаю, конечно, как у них там все на самом деле устроено, но — слава богу! — хулиганства в округе не наблюдается. Ну, разве что — «оборотни в погонах». С одним я в продуктовом магазине постоянно встречалась, и вдруг — бах! — вижу его по телевизору. Выясняется, что он один из «оборотней» и что в квартире у него, в Среднем Каретном переулке, золотой унитаз. И что же плохого, спрашивается, в этих ментах-оборотнях? Это ж шоу!

Раньше он был совсем другим. Здесь были деревянные веранды и шахматный павильон, и все утопало в жасмине, шиповнике и сирени. Везде стояли лавки, на которых было удобно даже не сидеть, а лежать, но их зачем-то упразднили. Мы эти лавки в наш клуб «Эрмитаж» перенесли — вместо диванов. А те скамьи, что сейчас в саду стоят, какие-то ущербные. Что, не права я?! Понимаю, что выгляжу как злобная бабка, которая все про какие-то лавки... Но ведь правда — те были лучше! Ох, хороший был сад! Островок счастливой жизни — остров счастья московский! Весь город сюда приходил гулять — и духовой оркестр играл, и были какие-то кинопоказы, и цыганский театр... Но складывалось впечатление, что по соседству пироман живет. Потому что регулярно все поджигалось!

Самое интересное — это история про «щукинскую коробку». Слышала я легенду, согласно которой построил ее не сам купец Щукин, который разорился и от кредиторов съе…ся на воздушном шаре, а его буфетчик. Да, буфетчик построил эту щукинскую коробку», которая, по идее, должна была стать самым большим театром в Европе. Говорят, в нем «Чайку» играли и там была куча декораций, которые, естественно, растащили. «Эрмитаж» свой, клуб, я открыла по единственной причине. Все-таки постарше я была многих своих знакомых. И видела, что молодому поколению нужно хоть что-то, хоть куда-то. А никому до них тогда дела не было — всех беспокоило только то, как бы бабла с Лужкова снять. Клуб счастливо проработал три с половиной года. Потом до нас начал докапываться театр «Сфера»: жалобы писал про то, что я мусор не выношу, ментов ко мне подсылал. Но так всегда бывает. Люди поют и веселятся, а театры ревнуют и сальерничают. Помню, по соседству с нами полгода проработал клуб Penthouse, на его месте сейчас театр «Новая опера» находится. Клуб занимал даже больше помещение, чем сейчас театр, а сбоку у него еще были пристроены сортиры. Когда «Пентхаус» закрылся, наш бойлерщик притащил оттуда черный унитаз! Притащил и говорит мне: «Вот подарок!» Я ему говорю: «Ты зачем унитаз принес? В него быки срали!» А он мне: «Да какие быки! Приличные люди в малиновых пиджаках — выпьют пивка и поссут».