5 книг на 2 недели Инспектор Ребус, проза Цветкова, триллер о авиакатастрофах и другие

Жан-Кристоф Рюфен «Бессмертным путем святого Иакова»

Замечательно остроумные мемуары — или путевые заметки — очень неглупого француза, подвергшего себя эксцентричному испытанию: пройти пешком 800-километровый отрезок Камино-де-Сантьяго. Рюфен иронизирует над паломниками, которые тешат себя мыслью, что «вернулись во времена «Имени розы», которые жульничают, пользуясь услугами «мочила-экспресса», которые ищут новых знакомств под предлогом «поисков себя», которые сбегают от вульгарного мира — чтобы попасть в совсем уж абсурдную область поп-культуры; словом, он прекрасно осознает аффектированную театральность похода в Сантьяго-де-Компостелла — и все же соблюдает правила игры: почему нет. И даже он — с его острым умом и злым языком — вынужден признать: «Когда я отправился к святому Иакову, я не искал ничего, но нашел нечто».

Иэн Рэнкин «Плоть и кровь»

Один из первых выпусков миллионотомной детективной саги об эдинбургском инспекторе Ребусе. Силы зла подвесили на мясницкий крюк в одном из старинных подвалов города некоего джентльмена — с простреленными конечностями, да еще и в разгар туристического сезона. Не политическое ли это убийство? Не стоят ли за этим трупом шотландские националисты или ирландские террористы (и ладно бы только этим)? Не предвестие ли это начинающейся гражданской войны? Чтобы отмести самые нелепые версии, инспектору Ребусу приходится совершить турне по всем злачным местам Великобритании, а читателю — перенести пытку глубокомысленными диалогами: «Убийца был, наверно, размером с гризли». — «Я в последнее время что-то не замечал здесь гризли». Не самого высокого качества детектив — но Рэнкин есть Рэнкин: цайтгайст, пресловутая «шотландская атмосфера», картонный — но, в сущности, вполне приемлемый — главный герой, все на месте; причин отказаться от приобретения следующей серии, в сущности, не так уж много.

Пьер Витторио Аурели «Возможность абсолютной архитектуры»

Вряд ли идеальное пляжное чтиво — однако книга, несомненно дающая представление о возможности абсолютной литературы. «Абсолютная» (архитектура) для итальянского теоретика — не «идеальная», а «суверенная», сохраняющая самодостаточность после отделения от своего «другого»;  способная выдержать волны «урбанизации» и несущая идею политического существования. «Мясо» книги — ревизия работ четырех архитекторов, сознававших, что архитектура — не только набор как-то соотносящихся друг с другом физических объектов, но и объект, в котором живет идея города: Палладио, Пиранези, Булле и Унгерса. Самая любопытная — объясняющая, как работает механизм, позволяющий при помощи искусства ретроспективно проектировать концепцию истории — часть про то, как Пиранези и его коллеги сумели «перезагрузить» идею античного Рима: как они «интерпретировали» имевшиеся в изобилии «иконические здания» — и выстроили вокруг них новую картину мира.

Сара Лотц «Три»

Четыре упавших в один день самолета; трое выживших детей; одна женщина, успевшая оставить странную запись; десятки ненадежных свидетелей — и  одна журналистка, скомпилировавшая из не вполне достоверных документов, сомнительных откровений и анонимных информационных потоков книгу-расследование о событиях Черного четверга и его жертвах. Нагромождение лжи — лжей — складывается в хорошо рассказанную историю — и хорошую метафору сегодняшнего насквозь медиализованного мира; именно так выглядит триллер южноафриканской писательницы, придумавшей альтернативный мир с мегакатастрофой 2012 года, журналистку, ее нон-фикшн-книгу, теории заговора, детей, женщину и все остальное.

Алексей Цветков «Король утопленников»

Даже притом что Цветков не бог весть какой выдумщик, он, пожалуй, мог бы работать на аутсорсинге у Годара или Вендерса — поставлять им персонажей для сценариев: «политический мальчик», «человек, смеявшийся над деревьями», «антибуржуазный писатель», «человек, которого хватил паралич на Королевском троне Кельнского собора». Исследования сознания, м-м-м, «неформалов» во времена, когда и «Ассу»-то уже никто не смотрел, производят странное впечатление — будто проваливаешься в мир журнала «Забриски Райдер». Так или иначе, расставлять лучшие слова в лучшем порядке Цветков всегда умел; другое дело, что, хоть ты тресни, лучшими оказываются «публицистические» реплики героев — про триумф спекулятивного капитала и про то, что «остранение это обнаружение отчуждения». Про то, что «отчуждение господствует, но маскируется под  воздух». Что «остранение это видимый, замеченный, увиденный воздух», а  «талант это способность видеть воздух, а точнее, способность его показывать». Вот что надо было на обложку-то выносить.