5 книг на 2 недели Ретродетектив о Петербурге XIX века, научпоп об уличных боях, новый Мортенсон

Валерий Введенский «Приказчик без головы»

Кудряво написанный — ах, Климент Сильвестрович, ну что вы, Поликсена Георгиевна, милости прошу, Калина Фомич, — имитирующий «старинную» литературную манеру ретродетектив. Петербург 1860-х, в Неве плавают обезглавленные тела, сами головы приходится искать в районе Малой Невки — город терроризирует хитроумный изверг; интрига технично выстроена — и автор, еще по «Старосветским убийцам» (2010) ясно, что человек начитанный; если бы только он не злоупотреблял так безбожно восклицательными знаками и междометиями, ах если бы!

Луис Димарко «Уличные бои. Специфика подготовки и ведения — от Сталинграда до Ирака»

Из опыта сражений регулярной армии в Сталинграде, Грозном и Ольстере, Фалудже и Рамалле можно извлечь ценные стратегические уроки, ведь самые важные бои в XXI веке — как не поверить прогнозам подполковника армии США, преподавателя, магистра военных искусств и автору книги «Боевой конь: история военных лошадей и всадников» — будут происходить в городах; это ясно и по историческим тенденциям последних 60 лет, и по демографии: мир урбанизируется, города растут. Эволюционирует и уличный бой — смысл которого теперь не только и столько в уничтожении врага, сколько в обеспечении условий, при которых возможна политическая — и медийная — победа. Тема, да, специфическая — но это именно научпоп, а не какая-нибудь спецлитература для бойцов «Альфы» или «Беркута»: разве не интересно узнать, что главное орудие уличного боя израильской армии — бульдозер, а французы умудрились подвергнуть пыткам 40% мусульманского мужского населения Алжира.

Александр Марков «1980: год рождения повседневности»

На удивление проницательное — раньше такие книжки бывали только переводные — исследование про 1980 год в истории человечества; по мнению автора, филолога и философа, этим годом датируется не только вход СССР в Афганистан, Олимпиада, убийство Леннона и публикация «Имени розы», но и создание того типа повседневности, в котором мы продолжаем существовать: возникло информационное, медийное общество, основанное на новых идеологемах и новой мифологии. Особенно внимательно Марков вчитывается в вышедшую — разумеется, в том же 1980-м — книгу своего коллеги Мишеля де Серто «Изобретение повседневности».

Ирина Врубель-Голубкина «Разговоры в зеркале»

Коллекция замечательных интервью, взятых главным редактором израильского журнала «Зеркало» у людей, имеющих отношение к русскому авангарду — первому и второму. Здесь есть поразительная — очень известная, классика жанра — беседа с Николаем Харджиевым, филологом, коллекционером, собеседником Малевича и Татлина, Ахматовой и Мандельштама, Хармса и Шварца («Евгений Львович был дурак, пошлятина, буржуазный господин. Я вам расскажу про него историю»), состоявшаяся за несколько лет до его загадочной смерти. Крайне любопытные — с Эммой Герштейн, с Сашей Соколовым, Павлом Пепперштейном и Ильей Кабаковым. По сути, «Разговоры» — живая история русского авангарда, от Малевича до Пепперштейна; книга, правда, выиграла бы, если б ее несколько подсократили; одно дело узнавать у Харджиева, что думал Мандельштам о стихах Набокова, и другое — разбираться в нюансах социальной и культурной идентификации репатриантов последней волны: калибр тем другой.

Грег Мортенсон «Школа на краю земли»

Продолжение «Трех чашек чая» — мемуарно-публицистическая книжка про новые приключения того самого эксцентричного американца, который, потерпев неудачу в покорении горы К2, остался в этом сложном регионе, заделался филантропом и принялся открывать школы для девочек — сначала в Пакистане, а потом и в Афганистане, в самых что ни на есть девственных местах, отвечающих его философии: «работать в самых удаленных, самых крайних, «последних» местах». Мортенсон — над чьей головой еще не появился нимб только потому, что, помимо благотворительности, он еще и в разных формах сотрудничает с американскими спецслужбами, — святой, которого несомненно как минимум беатифицируют; также нет сомнения и в том, что он один из ключевых участников новой — гораздо более долгосрочной — Большой Игры в Центральной Азии.