5 книг на 2 недели Мемуары адвоката Лимонова, Гладуэлл о неудачниках, новый Свечин и другие

Аркадий Ипполитов «Только Венеция. Образы Италии XXI»

Дневник петербургского знатока изящных искусств, изо всех сил пытающегося сойти за кого угодно, кроме краеведа — и заявить свое особое мнение не о «Венеции вообще», а о «той Венеции, что, разбив вдрызг стекло моего иллюминатора, мне в лоб заехала». А.Ипполитов не столько ахает, как все русские, угодившие в этот город, сколько ворчит, бормочет, бубнит, кряхтит, гундосит и фыркает — «алтарные картины совсем даже и не хороши», и не мудрено: попробуйте обнаружить здесь не то что «свежую» церковь, но хотя бы сушеный помидор, не обкусанный добросовестными конкурентами: Муратовым, Томасом Манном, Бродским, Скарпой и Акройдом; любая попытка потолкаться локтями в этом заблудившемся трамвае неминуемо превращается в драку на ножах в телефонной будке.

Джон Бойн «Ной Морсвод убежал»

Cказочный — ну или фантастический; важнее не нарушения законов физики, а тип юмора, дух «лежалого», пахнущего книжками Кэрролла, Беллока и Даля, абсурда — роман (от ирландского писателя, автора «Мальчика в полосатой пижаме») — про 8-летнего подростка, сбежавшего от чрезмерной нормальности — чтобы тут же обнаружить: мир кишит эксцентричными существами — среди которых есть победитель олимпийских эстафет, выигрывавший за счет передачи палочки самому себе, говорящие яблони и странные («с норовом») русские часы по имени Александр — которые перестают идти, когда на них смотрят, зато заводятся, если предложить им беседу о религии или политике.

Николай Свечин «Мертвый остров»

Н.Свечин никогда не стеснялся заявлять — едва ли безосновательно — что подлинный родоначальник жанра ретро-детектива в России это он; теперь нижегородский литтерминатор решил совершить партизанский рейд непосредственно на задний двор Г.Чхартишвили — и отчебучил роман на японскую тему, с ниндзями, саке и якудза. Оплакивающий кончину своего гуру Благово, приписанный к МВД богатырь Лыков отправляется (за год до Чехова, в 1889) на Сахалин, где становится едва ли не губернатором — и обнаруживает, что соседняя страна ведет в тылу России активные подрывные действия. Как всегда, в первую голову это дотошный исторический роман — а уж во вторую шпионский детектив; лихой, как тысяча чертей.

Малкольм Гладуэлл «Давид и Голиаф»

Жизнь — вопреки интуитивным представлениям о том, что «больше» значит «лучше и сильнее» — кишит примерами того, как мелкотравчатые — буквально или метафорически — существа  («давиды») обходят крупнокалиберных («голиафов»). Гладуэлловский талант отыскивать на вид совершенно обычных персонажей, умеющих делать что-то экстраординарное — и эффектно преодолевающих заведомо непреодолимые препятствия, никуда не делся.  Гладуэлл по-прежнему виртуозно манипулирует статистическими данными, развеивающими устоявшиеся заблуждения, — и по-прежнему только для того, чтобы предложить им на замену истину (так-вот-как-оказывается-все-устроено-на-самом-деле! — щелчок пальцами), подозрительно напоминающую ушат воды из кладезя фольклорных мудростей (в данном случае что-то вроде «мал-клоп-да-вонюч»). В том нет ничего дурного; хуже то, что бойкая торговля житейскими парадоксами продолжается не первое десятилетие — и на этой калорийной мякине никого уже не проведешь.

Сергей Беляк «Адвокат дьяволов»

Чтобы понять как-все-устроено-на-самом-деле, читать надо никакого не Гладуэлла, а Беляка. Известный как друг Лимонова и Жириновского, защитник НБП и ЛДПР, Беляк — оказавшийся даровитым рассказчиком — акцентирует свою позицию постороннего, независимого наблюдателя, из чистого любопытства, часто в ущерб собственным финансовым интересам, опекающего, помимо стандартной, еще и эксцентричную клиентуру. Перед нами не столько мемуары, сколько галерея портретов наших современников с преступными наклонностями — и коллекция трагикомических анекдотов из юридической практики не кабинетного, настоящего боевого адвоката. Записки умного человека с обостренным чувством справедливости (хотя и осознающего конвенциональность границ между дозволенным и недозволенным) украшают подаренное Лимоновым название и предисловие-благословение.