«Образование — это беготня в потемках»: зачем нужно новое медиа про школу

27 августа запустился «Мел», журнал об образовании, который делает бывший спортивный обозреватель «Дождя» Никита Белоголовцев на деньги владельца компании «Нова Капитал» Александра Рудика. Что спортивный журналист, чьи дети еще даже не пошли в школу, может рассказать нового родителям, выясняла мама первоклашки Саша Шевелева. 

• Никита Белоголовцев, главный редактор «Мела»Как вышло, что тебя, спортивного журналиста, назначили редактором нового проекта про образование?   

• И мне, и Александру Рудику казалось, что это странный выбор, и я дико удивлен, что ты первый журналист, который задал этот вопрос. Изначально, насколько я понимаю, искали человека, который бы и в образовании понимал, и в социальных сетях, и писал бы хорошо, и знал, как сложный образовательный текст преобразовать в «10 причин» или «5 советов». Но такого идеального главного редактора либо не существует в природе, либо его не нашли. Дальше встали перед классической развилкой: научить человека писать или научить человека предмету. В итоге придумали такую конструкцию, в которой человек, который все еще постигает предмет (я), обложен подушками в виде экспертного совета (членов которого мы скоро обнародуем) и другими участниками проекта, которые, если что, бьют меня по рукам, если я совсем заигрываюсь и отрываюсь от земли. Моя первоочередная задача — рассказать об образовании человеческим языком, потому что в образовательной сфере, как я понял, когда с ней знакомился, это большой дефицит.

• Но ведь ты, по сути, еще не сталкивался со школьным образованием как с институтом. (детям Никиты 5 лет и 7 месяцев.  — Прим. ред.) Не кажется ли тебе, что будет сложновато въезжать в новый предмет?

• Безусловно, это мой минус, который понимают и мои наниматели, и те, с кем я общаюсь по работе, поэтому мой заместитель и мой корреспондент — это настоящие мамы, которые проходили школу по несколько раз. На первой встрече резюме общения со мной так и звучало: «Да, все понятно, парень сообразительный, и в твиттере  у него много подписчиков, но как же быть с тем, что он ни фига не знает?» Эта претензия высказывалась, и я потратил много времени на погружение в предмет. Это тот риск, на который все в проекте согласились пойти.

• Тебе действительно все это интересно? Покупка школьной формы, споры по поводу оценок за выпускные сочинения, подряды с комбинатами школьного питания? Судя по твоему твиттеру, тебе все-таки ближе Капелло, «Спартак» и женская сборная по баскетболу.

• Я не буду врать, что все то время, что я раньше тратил на чтение спортивной прессы, я стал тратить на образовательные медиа. Но лично мне интересно построить знаковый для индустрии ресурс. Например, если мы говорим о кино, на ум приходит kinopoisk, если о развлечениях – afisha, спорт – sports.ru. А когда говоришь об образовании, как бы ничего нет. Есть несколько хороших нишевых сайтов, но все они про какие-то кусочки образования. А мне интересно сделать проект, который сможет в такой гигантской нише стать и флагманом, и законодателем мод.

• Правильно ли я понимаю, что ты  — нанятый сотрудник, а не идеолог проекта?

• Я не идеолог: весь проект гораздо больше, чем медиа, — это система сервисов. Мы предполагаем обвесить медиа разными сервисами, из которых в идеале выстроится служба «Одного образовательного окна». Они позволят ребенку и родителям определиться с профориентацией, подобрать сочетание внеклассных занятий или курсы ЕГЭ. Будут и партнерские программы, когда мы с нашими экспертами выстроим систему рекомендаций и будем предлагать платные услуги.

• Какие платные услуги? Это будет онлайн-образование?

• Мы планируем зарабатывать на партнерских сервисах, рекламе, платных сервисах. Здесь нам нужно выяснить потребительские сценарии:  что посетителю проще — заниматься у нас на онлайн-курсах или читать у нас умные тексты, а заниматься на онлайн-курсах у нашего партнера? В таком случае мы будем зарабатывать на партнерстве. Мы хотим стать тем, что в спорте называют приложение «второго экрана». Например, когда ты по телевизору смотришь футбол, ты одновременно из своего телефона в режиме реального времени получаешь статистику, фотографии болельщиков с трибун и много всего интересного. Это не заменяет тебе поход на стадион, но делает просмотр полней. У нас нет задачи, чтобы дети не ходили в школу, а ходили на «Мел». Наша задача, чтобы родители получали максимум образовательных возможностей, тратя разумный минимум денег. Если тебе нужно арендовать жилье или купить машину,  у тебя для этого есть уйма сервисов. Но образовательный рынок в таком состоянии, что ты буквально ходишь по району и ищешь репетитора, расклеивая бумажные объявления. Это же неправильно. Мы будем аккуратно начинать с малого, потому что образование — это консервативная сфера. Для начала сделаем возможность порешать пробные ЕГЭ и пройти хорошие профориентационные тесты, адаптированные к интернету.

• Эти тесты будут платными?

• Я почти уверен, что тесты по профориентации всегда будут бесплатными, но если мы поймем, что тест предполагает кропотливую работу специалистов по расшифровке результатов, тогда мы не сможем сделать его бесплатным. Мы все-таки не про то, что на деньги Александра Рудика мы делаем хорошую добрую историю. Мы строим серьезный долгосрочный инвестпроект, задача которого — зарабатывать деньги.

• А почему самому Александру Рудику, вашему инвестору, это интересно?

• Лично у Рудика случилась в жизни классическая история, когда его дети выпускались из школы и поступали в вуз. На этом этапе всех родителей, вне зависимости от уровня достатка и связей, одолевают вопросы и сомнения. Поэтому, если бы мы были «Российской газетой», мы бы сказали, что у него «душа болит за это». А с другой стороны, у него как у бизнесмена есть понимание, что перед тобой многомиллиардный рынок, дикий и непонятный, который живет по средневековым законам. Если попробовать хотя бы часть этого рынка упорядочить и привести в понятное и удобное для людей состояние, это будет крутой бизнес-проект. Например, нет механизма, как выбрать курсы по подготовке к ЕГЭ. Ты либо ориентируешься на совет знакомого, либо на сайт, который лучше других оптимизирован. Поэтому образование — это беготня в потемках, когда ты набиваешь шишки, спотыкаешься, понимаешь в последний момент, что репетитор плохой, твоему ребенку нужно совсем другое и что курсы, может быть, лучше репетитора. Мы хотим быть сервисом, который помогает эту образовательную траекторию для каждого человека формировать.

• Кого вы видите своими потенциальными партнерами?

• Абсолютно всех, кто оказывает образовательные услуги на качественном уровне, который наши эксперты сочтут достаточным.

• Это университеты, онлайн-образование?

• Это самые разные люди: первичный фокус на отрезке, когда ребенок должен из школы десантироваться в вуз. Перво-наперво это репетиторы, онлайн-курсы по подготовке к ЕГЭ, летние школы иностранных языков, образовательные выставки. Университеты и вузы тоже будут нашими партнерами, потому что сейчас начинается необычный и причудливый этап, когда вузы серьезно и ожесточенно начинают драться за абитуриентов в новых демографических и экономических реалиях.

• Это правда. Этого никогда не было раньше — и это удивительная тенденция последней пары лет.

• Через год-другой, особенно в больших городах, мы увидим жестокую драку за учеников 10–11-х классов. Конкурс в хорошие колледжи прошлым летом достигал 20 человек на место, и это не метафора. Потому что колледжи, например, позволяют спрятаться от ЕГЭ. В Москве Минобразования делает упор на специализированные старшие классы, например, на медицинские или инженерные. Если сейчас все еще редкий случай, когда ребенок после 9-го класса куда-то переводится, то через пару-тройку лет это будет нормальный и распространенный сценарий. Тогда школы начнут всерьез бороться за тех, кто заканчивает 9-й класс.

• Ты несколько раз упоминал об экспертном совете. Скажи, пожалуйста, что это за люди и на каких условиях они с вами работают?

• Я пока не могу раскрывать всех, кто там будет. Это уважаемые и знаковые люди из индустрии: директора школ, люди из вузов, представители дополнительного образования.

• Вы им какие-то деньги платите?

• Конечно же, нет.

• Какие у самих директоров школ, с которыми вы уже общались, запросы к «Мелу»?

• У них разные запросы. Те директора школ, с которыми мы общались, говорят: «Наконец-то вы появились». У подавляющего большинства очень человеческие запросы: расскажите, что ЕГЭ не настолько чудовищный, расскажите, как родителям с нами выстраивать взаимоотношения. У кого-то из образовательной среды есть непонимание, как работают медиа. Говорят: вот вам надо осветить дискуссию, потому что это важно для профессионального сообщества. Но мы не про профессиональное сообщество, а про родителей.

• Кого вы сейчас считаете вашими главными конкурентами?

• Наши конкуренты — это разделы больших общечеловеческих изданий. Понятно, что, например, «Коммерсант» никто не будет открывать для постоянного чтения об образовании: им нужен инфоповод, а нам нет, поэтому мы работаем на разных полях. Мы понимаем, что в школе огромное количество проблем. Например, мы не можем заменить вредную алюминиевую посуду на безвредную из нержавейки. Когда кто-то пишет про коррупцию при поставках школьного питания или про сокращение учителей, хочется закричать и схватиться за волосы: «А делать-то что?» Оттого что вы узнали про коррупцию и сокращения, ваш ребенок не перестал ходить в школу. Поэтому мы бы хотели, чтобы разговор с нашим читателем был построен на практических и полезных принципах. Например, места, где родителю понятно расскажут, за что родители должны платить деньги в школе, а за что — не должны.

• А как вы видите своих читателей? Сколько им лет? Где они живут?

• В первую очередь, это родители учащихся с 7-го по 11-й классы. В то же время мы будем писать об универсальных вопросах, например, о том, как выбрать правильную школу. Понятно, что нам проще обращаться к людям 30–45 лет, чем к тем, кому 45–60. Однако наличие общих проблем в сфере образования намного важнее, чем фактический возраст родителей. Еще мы для тех, кто живет в крупных городах. Но мы не будем замыкаться на московской «тусовочке». Наша задача — говорить с более универсальной аудиторией.

• Что за люди работают в редакции?

• У нас пока маленькая штатная команда: я, мой заместитель, продюсер, корреспондент, арт-директор, бильд-редактор и редактор социальных сетей — один из лучших в своем деле.

• Какие, на твой взгляд, пять главных проблем современной российской школы?

• Мне кажется, что первая проблема современной российской школы — это то, что она до сих пор себя не осознает школой российской. Она, как и многое в России, перестала быть советской, но еще не стала российской. Вторая проблема — российская школа излишне консервативна и к современным практикам не так восприимчива, как хотелось бы.

• Я тут не могу согласиться: столько реформ, сколько пережила за последние несколько лет российская система образования, не досталось, пожалуй, ни одной отрасли. Правила приема в ВУЗ, например, меняются каждый год.

• Да, и в этом парадокс: в школе дикое количество реформ, при этом школа остается очень консервативной — форма занятий, отношение к гаджетам, к учебным планам. Третья проблема — гигантская оторванность школьного образования от вузовского. Чего только стоит эта расхожая фраза, обращенная к первокурсникам: «Забудьте все, чему вас учили в школе». Четвертая проблема — отсутствие должной персонализации: мучение органической химией гуманитариев в старших классах — это адские муки. И пятая проблема — беда с инфраструктурой во всех смыслах этого слова: со зданиями, оборудованием, с перегруженностью учителей, с проблемой отрицательного отбора, когда в школы идут работать те, кого больше никуда не берут.

• А какую школу ты сам заканчивал?

• Я заканчивал потрясающе необычную школу №686 «Класс-центр» Сергея Казарновского в Москве. Там в общей сетке расписания стояли музыкальные и театральные дисциплины. Уроки были парами: два русских, два сценических движения, два вокала, две алгебры и география девятым уроком. Каждый ученик должен был играть на музыкальном инструменте (я играл на трубе), в школе было два оркестра, и это было очень круто. Фантастическая атмосфера, «территория детского счастья» — любят называть родители учеников эту школу.