Кабинеты Генрих Падва, адвокат

«Сюда, на Трубную, мы переехали около десяти лет назад. В постройке участвовали три инвестора: я, мой коллега и наш знакомый предприниматель. Мы решили построить каждый себе по квартире и офис. Справа и слева от этого места стояли дома, здесь же был пустырь. В итоге предприниматель занял два верхних жилых этажа, мы с коллегой заняли по одному жилому, а первый этаж и подвал отвели под «Падва и партнеры».

На тот момент места было вполне достаточно, так как работали в бюро примерно десять человек. Сейчас же работников около пятидесяти, стало дико тесно, поэтому и кабинет у меня небольшой — в силу необходимости».

«Из окна у нас видна стена, и со стеной этой была своя история. После того как мы уже построились, началась стройка соседнего здания, мы стали возражать, но добились только небольшого уменьшения их высоты. Хорошо, что остался хоть какой-то свет.

«Прежде чем начать говорить о деталях, хочу сказать о своей особенности: я не выношу голые стены. Дома или в кабинете голые стены на меня давят, поэтому я всегда стараюсь их чем-то украсить, предпочитаю живопись, подлинники. Многое дарят, многое покупаю сам. Один из моих самых любимых художников — Эль Греко, но, увы, его у меня, конечно же, нет. Вы же понимаете, сколько стоит подлинник Эль Греко».

«Когда шло дело Ходорковского, в суде, как и всегда, нельзя было фотографировать. Остаться позволили только художнику, так принято во всем мире. После выяснилось, что, когда процесс подошел к концу, этот художник выставил в ЦДХ свои рисунки. И некий человек купил мой портрет и прислал его мне. Часто ли я сталкиваюсь с таким положительным откликом на свою работу? Ну что вы, умоляю вас, конечно нет. Люди зачастую пытаются отождествлять нас с преступниками, полагая, что мы и сами такие. Иногда, когда суд предоставляет слово защите, зал начинает громко возмущаться. Но что поделать, зачастую приходится преодолевать общественное мнение. Например, по делу Ходорковского негатив был чудовищный. Хотя мы знали, что большинство из этого специально подстроено, но все равно неприятно видеть шеренгу людей с оскорбительными лозунгами в твою сторону».

«Картина современного российского художника Анатолия Слепышева. Мне подарила эту картину семья, с которой я очень дружу, — Караченцовы. Одно время у меня даже стажировался их сын Андрей, ставший впоследствии замечательным юристом. Вполне вероятно, что подтекст какой-то был заложен, — на картине изображен Дон Кихот».

«Картина «Отдых адвокатов». Название говорит само за себя».

«Домашняя метеостанция, чей-то подарок. Вещь красивая, но я этим всем не пользуюсь. Судя по виду, ей вообще место на корабле».

«Тут у нас сразу несколько Фемид, которые держат чуть ли не земной шар. Богини правосудия с мечами, с весами, все как полагается. Это, мягко скажем, не самый редкий подарок адвокату».

«Как, впрочем, и вот эта статуэтка адвоката. Я, к сожалению, не всегда помню, кто мне их дарит».

«А вот эту фотографию я очень и очень люблю. Во-первых, на ней изображена моя внучка, а во-вторых, сделана эта фотография моей дочкой, она профессиональный фотограф. Мне нравится и как сделана эта фотография, и кто на ней изображен. Если я не ошибаюсь, это в Лос-Анджелесе. Мой зять работал там на киностудии. Он довольно известный режиссер мультфильмов. Была такая студия «Ковалев и Татарский», так вот он — Ковалев (автор пластилиновой вороны, капитана Врунгеля и следователей-колобков. — Прим. ред.)».

«Первая моя трость была куплена по необходимости, так как зимой я поскользнулся и сломал ногу. И тогда мой товарищ Алексей Венгеров, по своей сути собиратель, стал мне дарить трости время от времени».

«На столе у меня масса всего. Юридическая литература, которая нужна каждый день, рабочая переписка. А вот, например, подарили на днях книгу Игоря Губермана «Искусство стареть». Он пишет четверостишия, называет их «гариками». Не могу сказать, что я его фанат, но из десяти один «гарик» точно удачный. Вот, например, послушайте тот, который я выбрал прямо сейчас:

Не отводи глаза, старея,
Нельзя незрячим быть к тому,
Что смерть — отнюдь не лотерея,
А просто очередь во тьму».

«Кстати, о Гариках: недавно принесенные билеты на концерт Гарика Сукачева. Я к нему прекрасно отношусь, мы в хороших отношениях. И, конечно же, он очень талантлив, в нем столько страсти! Обязательно схожу на это выступление. От культурной жизни в целом я стараюсь не отставать. Посещаю выставки в «Гараже», люблю бывать в Консерватории. Обожаю классическую музыку: Малера, Вагнера, Верди. С детства безумно люблю Моцарта. Недавно ходил на концерт Дениса Мацуева, с его преподавателем Сергеем Доренским мы друзья юности. 30 декабря пойду в Большой театр на «Щелкунчика», такой подарок мне преподнесла жена. А вот на поп-концерт никогда не пойду, мне это все отвратительно».

«Из книг в кабинете в основном кодексы: уголовно-процессуальный, налоговый, арбитражно-процессуальный, комментарии к нему, гражданский кодекс и так далее. В общем, все, чем живут юристы. Современные мои секретари и помощники этим всем пользуются на компьютере, а у меня в кабинете компьютера нет вообще. Я не люблю это. Я люблю книги, порыться, увидеть, прочитать. А вот системе «нажал кнопку — получил ответ» я не очень доверяю. Информация в интернете очень упрощает жизнь: вместо того чтобы перелистывать весь том, информацию можно получить за секунду. Но, знаете, с другой стороны, это очень обедняет. Сразу получая ответ, люди даже не думают, откуда он, почему это так. А получая весь объем информации в книге, становишься мыслящим человеком. Так в свое время на меня колоссальное влияние оказали публикации речей великих ораторов, начиная с Цицерона и заканчивая российскими Плевако, Спасовичем, Александровым и так далее. Я поэтому отчасти и стал адвокатом, зачитывался этими речами. Помню, как усвоил стиль Цицерона, он отождествлял себя с тем человеком, которого защищал. Цицерон говорил: «Мы делаем это», — как будто он и его подзащитный едины. Я тоже стал пользоваться этим. Правда, потом я вдруг понял, что в наше время это иногда очень и очень страшно. Некоторые ретивые головы отождествляют адвокатов с их подзащитными: «Ага, ты защищаешь бандита, значит, и сам такой». Поэтому надо уметь, защищая человека, и проникаться его интересами, и держать определенную дистанцию. Ведь ты не защищаешь и не оправдываешь само преступление, ты защищаешь человека, который это совершил, потому что человек слаб/

Ко мне регулярно поступают журналы. Иногда, например, читаю «Сноб», но чтобы делать это регулярно, нужно иметь достаточно свободного времени, которого у меня нет».

«Мы, адвокаты, часто работаем с конфиденциальными документами, которые хранятся в этом сейфе».

«Что обозначает эта индийская фигурка, я не припомню, но выглядит симпатично. А рядом — огромный калькулятор, которым я не пользуюсь. Просто пошутил кто-то».

«По сравнению с моей домашней библиотекой, здесь просто несколько книжечек. В основном это либо профессиональная литература, либо то, что приносят или дарят. Тут масса всего: и «Песнь песней», и «Сумерки богов», и стихи Леонида Мартынова, и чья-то работа на тему отмены смертной казни (работа Генриха Падвы и его коллег по делу Владимира Гризака привела к отмене смертной казни на территории Российской Федерации. — Прим. ред.), и «Японские сады» — книга одного из лучших наших японоведов Натальи Николаевой, подарок автора, а неподалеку от «Японских садов» — книга о Славе Япончике».

«Кораблик подарил мне наш сотрудник. Технический работник с золотыми руками, сделал сам».

«Тарелочка. Очень смешная, люблю ее».

«Издание «Legal 500». Пятьсот самых известных юридических фирм мира. Есть здесь и наше бюро».

«А вот эта картинка — замечательная вещь. Вглядитесь во всех участников этого суда. Беззащитная фигурка осужденного, а у судей, у охранников и на портрете — у всех одно лицо, и это, скажу я вам, не самое приятное лицо».