Курьезы «Лунный Сталин»

Давным-давно, в начале 1990-х, вышла книжечка «История советской фантастики», подписанная Рустамом Святославовичем Кацем. Она выглядела как добротное литературоведческое исследование, описывающее становление не такого уж маргинального, как выясняется, жанра в советскую эпоху. Литературная группировка «Красный селенит», Ефремов, Носов, Пелевин… Внимательное изучение книги показывало, что она — изощренная имитация научного дискурса; подлинные факты были искусственно инфицированы фальсификациями; такого рода подлог позволял выстроить историю, в которой политика, идеология и литература были увязаны друг с другом гораздо плотнее, чем об этом принято говорить; ну то есть автор утверждал, что Незнайка и Пончик из носовской книги — комические двойники Армстронга и Олдрина, и, соответственно, «напыщенная фраза Незнайки «Смелее, Пончик! Теперь каждый наш маленький шаг войдет в историю человечества!» (после чего герой презабавно падал прямо в яму)» на самом деле якобы соотносилась «с фразой, действительно сказанной Армстронгом в момент выхода из модуля: «Маленький шаг человека — огромный шаг человечества». «Незнайка» в этой системе координат оказывался ответом на высадку американцев на Луне и так далее. Остроумная, безусловно удачная — и увенчанная, когда ее разглядели, многими премиями — литературная мистификация саратовского писателя Романа Арбитмана.

Прошли годы, и вот несколько дней назад Роман Арбитман выступил со статьей, в которой исследует странный феномен: оказывается, вымышленные мнимым автором факты тиражируются в произведениях, претендующих на статус документальных; истории, выдуманные Кацем, идут в народ. Чего пересказывать — почитайте, курьез. 

Да, автора забавляет, что кто-то до сих пор покупается на его старые выдумки; однако он видит в этом еще и симптом того, что общество больно. Раз подобного рода очевидная ахинея транслируется в качестве правдивой информации — плохо дело: ползучая сталинизация, дичь в головах.

Вопрос в том — не может ли быть так, что и сам Роман Арбитман некоторым образом стал инструментом, медиумом чего-то, о чем не имеет представления?

Как трактовать ситуацию, когда фальшивый знак начинает функционировать в качестве подлинного? Да, таким образом подрывается подлинность всей знаковой системы, однако это еще и свидетельство того, что система испытывает дефицит какого-либо свойства, какой-то подлинности — восполняющийся этим самым фальшивым знаком. Наверняка успешных литературных мистификаций больше, чем известных — и разоблаченных — хрестоматийных образцов («Песни Оссиана», «Песни западных славян», Чаттертон, «Протоколы сионских мудрецов» и так далее) — просто потому, что мы так и не раскрыли их.

Что вообще такое успешная мистификация: успешное одурачивание публики или обнаружение той правды, которая не может быть обнаружена другими способами?

Разве любая литература, любой фикшн — не есть мистификация? Писатель выдумывает историю — и вы верите ей; она открывает вам глаза на какую-то правду, которую как-то еще найти было невозможно; для вас она становится реальнее жизни — как Анна Каренина в высшем смысле более правдива, чем все реальные женщины?

Разумеется, Сталин помалкивал о Луне в Потсдаме; однако, в конце концов, почему бы Сталину в самом деле не задуматься об оборонном значении Луны? Теоретически — и даже несомненно — он думал о ней (надо ли говорить, что ровно в этот момент команда советских ракетчиков, в том числе Сергей Королев, разыскивали на территории Германии Фау-2; и кем надо быть, чтобы сказать, что все это не имело к Луне ни малейшего отношения).

В чем проблема? Вам не нужно признавать себя сталинистом, чтобы поверить в это.

В конце концов, если людям нужен этот самый «лунный Сталин» — и если выдуманная история, теоретически, так хорошо укладывается в эту концепцию — то почему нет? Сталин помалкивал про Луну, но он МОГ сказать это; он и сказал — у Арбитмана-Каца, по крайней мере.

Арбитман — воплощенный здравый смысл: это и хорошо, и плохо. Хорошо — ясно почему, плохо — потому что не позволяет ему стать окончательно писателем; он сам не доверяет своим прозрениям.

Правда ли, что если мы получим неопровержимые доказательства того, что «Слово о полку Игореве» написано в начале 19 века, то это будет катастрофа сложившейся модели мира, невероятное разочарование? Конечно, нет: ясно ведь, что все равно — в высшем смысле — это памятник 12 века, что если оно и не было создано тогда — то должно было быть создано.

То же, по существу, и с «лунным Сталиным»; Арбитман просто почувствовал его существование — как астрономы открывают небесные тела вслепую, не имея возможности разглядеть их, вычисляя по мельчайшим отклонениям в траектории движения, которые обнаруживаются  у других тел; открыл — и вряд ли теперь сможет остановить процесс.

Такого рода правда — вещество долгого действия; наркотик; он действует и на автора, и на читателей; так что нечего удивляться. Сто грамм, что называется, не стоп-кран, дернешь — не остановишься.