20 лучших русских альбомов года

Дубовейшие вариации на тему EDM и диджитал-хардкора — одна из немногих русских пластинок года, явно имеющая под собой отсылку к русским девяностым: здесь 2015-й ничем не отличается от 1995-го, все вокруг искрит, горит и взрывается — как выразился когда-то по похожему поводу другой автор, это новая цифровая смерть. «Золото» — это и удачная попытка отрефлексировать место человека в эпоху интернета, и поэтика окраин, и нечто вроде цифрового кодекса чести, и дневник, но в первую очередь захватывает именно эта примитивистская пурга из простеньких синтезаторов и драм-машин — такой альбом явно стоит слушать в качестве не выше 128 кбит/с, и это совсем не ругательство. «Я не прикидываюсь, не создаю себе какой-то … [чертов] имидж, я живу этим», — говорит молодой москвич в еще не вышедшем треке «ACMP», и ему веришь.

Название одного из треков здесь, «Wiuwiuwiu» — это отличное его описание: здесь есть и виувиувиу, и дщдщ, и джиджиджи, и многие другие звуки, издаваемые гитарами. «Eyebones» — это глаза навыкат, язык наружу, известно что через плечо — удивительной, в общем, красоты пластинка, а ведь казалось бы, что может быть проще: совместить вокал, присущий скорее тви-попу (впрочем, по мере нарастания Катя Шилоносова все больше берет от движения Riot Grrrl) с альтернативой девяностых — тут и Sonic Youth, и гранж, нет разве что эмо первой волны, но это не страшно: возрождение эпохи тут явно состоялось. Было, есть и будет громко — это песни сложные, структурированные, длинные, но во время прослушивания об этом совсем не думаешь.

Заключительная, самая невеселая часть трилогии «Птицу емъ» — телепат мучает животных, сектанты подчиняют себе людей, мужчина отправляет тараканов кататься по России, некто использует старушку как музыкальный инструмент, новый обэжешник устраивает школьникам что-то вроде «Королевской битвы» и многое другое — истории, которые рассказывают здесь, хочется пересказать каждому хотя бы в двух словах; это явно вершина «Птицы» как в музыкальном, так и в текстовом плане. В равной степени ожидаемое — об этом участники говорили в интервью — и неожиданное сближение с «4 позициями» по душе пришлось не всем, однако необходимый мрак группе явно придал чего-то весомого; нам только и остается, что ждать встречи за гаражами.

Похожая то ли на chopped’n’screwed-версию дуэта «Лаванда» (или, чтобы не мучить русский язык, «предельно расслабленную»), то ли на поп-музыку ранних девяностых, перешедшую с богатых аранжировок на практически MIDI, группа La Vtornik не то чтобы показала, что на русском вполне себе можно исполнять синти-поп, а заставила говорить о новом тренде в местной музыке: теперь стало ясно, что так называемое инди стало куда скучнее, чем независимый поп; тот самый, что делают эти двое. Остроумный — в первую очередь из-за названия — переход на английский в треке «CMD + Space», гедонистический шлягер «Все теперь знают»; когда здесь в конце и в начале напевают «Давай-ка шевелись», сразу задумываешься, почему бы этого, собственно, и не сделать.

За всеми разговорами о том, был ли оправдан агрессивный (а именно: вместо трех изданий были задействованы четыре) пиар в случае группы «Наадя», все забыли о том, есть ли на дебютном альбоме собственно песни. Если переслушать альбом сейчас, когда все дебаты улеглись, то внезапно выяснится, что есть — и тревожная вступительная «Наоборот», и переливчатый «Лауданум», и спетая от лица мужчины «Положила»; все это в какой-то степени оттеняет недостатки альбома. Многие хаятели не заметили, что оценка «Нааде» более-менее везде была выдана с зачином на продолжение, лишь был выписан некий аванс. При всех проблемах вроде довления певицы Земфиры над поющими девушками страны или маленьком количестве масок Грицкевич при сильно большем количестве ролей это альбом интересный — впрочем, про аванс мы все-таки запомним.

Назвать Lucidvox русскими Warpaint — вроде бы и не промажешь, но придется учитывать множество нюансов: явно ориентирующаяся на музыку психоделическую московская группа по древу не растекается и говорит четко и прямо, за каких-то двадцать минут успевая сказать достаточно для включения в этот список. Никаких соло, упор на ритм-секцию, изредка вспыхивающая флейта — одна из любимых в этом году групп барда Бранимира несколько хитрит: это песни, конечно, яркие (несмотря на их несколько тусклое настроение), но беспредельно короткие, сжатые; впрочем, может быть, даже лучше так, как знать — их коллегам и друзьям из группы «Спасибо», наоборот, этой самой лаконичности не хватило. «В движении», по сути, включает в себя очень многое, что отличало русскую музыку в этом году: краткость, сухость, женственность (несмотря на первые места этого списка) — но это и прекрасно.

On-The-Go не первыми из так называемых западников стали взрослее — стоит вспомнить «The Universe Made of Darkness» Tesla Boy, куда более мрачный по сравнению с дебютом. Но On-The-Go куда лучше удалось передать главное настроение этого года, беспокойное и бесприютное; к тому же, учитывая, что Антон Севидов и Даниил Брод свои новые альбомы выпустят только в 2015-м, братья Макарычевы из всех грандов практически в одиночку отдувались за весь англоязычный русский поп. Оборона сдержана: если предыдущий «November» за исключением пары мест казался каким-то анемичным и вымороченным, то у «Young Hearts» куда больше стати и внутренней логики; впрочем, тут тоже не без проблем — да, мы тоже все слушали альбом «The King of the Limbs», но не считая этой занятной детали, перед нами довольно статный поп о насущном: когда здесь поется «А что на моем месте сделал бы отец», пробирает.

Легким маршевым ритмом в нашу жизнь вновь влетела Ева Польна — «Поет любовь» это очень своевременно вышедший альбом: здесь и уход во внутреннее белорусское полесье, и принятие того факта, что с этой грустной планеты нам не сбежать, и увядающая, но не умершая любовь — пожалуй, в России не было в этом году поп-альбома, настолько точно отражающего то, что находится у нас в головах (к этому, впрочем, приближался «Декамерон» «Винтажа», но цельный альбом у группы не совсем получился). Польна умело вертит, как умеет — а она очень даже умеет, — словами, балансирует между традициями местной эстрады и тенденциями модной электроники и в некоторых треках, как, например, в «На последнем дыхании», отдает предпочтение вторым — кто-то может считать это все шуткой, но мы серьезны; как и этот альбом.

Невероятно продуктивный петрозаводский дуэт работает и с нойзом, и с эмбиентом, и с дроуном, но лучше всего себя показывает при опоре на песенную форму: их изданный в первую очередь на виниле альбом «Mir» — это пять песен, сыгранных словно когда-то давно и найденных только сейчас. Голос практически не вырывается за рамки легкого шума и сопутствующих полевых записей, но это ему очень идет — в эти слова, довольно простые и апеллирующие к чему-то первородному, природному, хочется вслушиваться, но подстрочник все равно необходим. Приходи, друг, говорят тебе эти песни, созданные вопреки всему и вне всего — вопреки миру вокруг и его правилам, вопреки самим себе, вне контекста и вне времени. Где-то играет неслышный патефон — в треке «Piece» эта деталь хорошо описывает и сам альбом: это доносящиеся откуда-то мелодии, благодаря которым весь мир подождет.

В этом году русский хип-хоп куда комфортнее чувствовал себя в формате EP: тут и две отличные работы ATL, и иронизирующий над самим названием «альбом» сборник от ЛСП под названием «ЁП», Мезза выдал отличную «Мокба». Но вообще список можно продолжать и продолжать: Пабло Прекрати, Nel, Джамал и так далее — кто же остается? Вариантов немного: мощный «Пиджакикостюмы» от «Каспийского груза», «Киллер» от Murovei, ну и вот этот долгострой — опыт и молодость, Москва и Петербург, скретчи и семплы из «Трона», вдох и выдох, лед и пламя. Ригос тут представляет свой автотюновый мягкий голос, Гуф перестраивает самого себя и показывает с новой стороны — тут много разговоров о депрессии, смерти, чем-то безнадежном и безрадостном. Томный дурман посреди всеобщей растерянности и неосознанности — блестяще.

Записанный только при помощи аналоговой аппаратуры, «Пластилин» лучше всего слушается на кассете — и это уже ход. Почему-то обозначенные Дельфином как лучший хип-хоп-проект года «Фанни Каплан» действительно многому могли бы научить многих местных рэперов: бойкости, умению складывать слова и подать себя. Начинающийся с задорного и будто чего-то предвкушающего «ох» и довольно долго разгоняющийся, этот альбом очень скоро и резво погружает слушателя в атмосферу какого-то морока, беспроглядного тумана — может быть, нечестно так, но только вот, конечно, интересней. Тексты о чем-то вечном и практически недоступном — космогонии и эсхатологии, скитаниях вечных, но не о земле — ударяются о сырой и мнимо необработанный ноу-вейв, который в иные моменты, как в песне «Упакуй луну», напоминает о чем-то из детства. Интересно, что использовавшие все время в названиях сразу два языка, «Фанни Каплан» в итоге выбрали русский, а не транслитерацию — но выводов из этого нет.

К концу года стало понятно, что уже не так уж важно, настоящие ли у «Сруба» черти или нет — удивительно продуктивный коллектив не менее охочего до творчества в целом Игоря Шапранского стоит в шаге от того, чтобы признать его посконность поставленной на поток. Пока этого не произошло, у нас есть первый альбом из предположительной трилогии, «Топь» — за этим названием, впрочем, скрывается переработанный одноименный дебют «Сруба», с улучшенным звуком; у этих песен появилась такая нужная им глубина. И несмотря на то что так до конца не понятно, чем же является «Сруб» — аудиоверсией паблика «Русская смерть» или же тщательным посвящением славянскому прошлому, Шапранскому есть что предъявить, нечто сверх контекста, то есть собственно музыку. Кто слышал «Так пляшет Смерть», «Грот» или «Комету», тот практически гарантировано попадет под действие чар.

За русской поп-музыкой в этом году было чрезвычайно интересно следить — совсем не удивительно, что одна из самых отличившихся в этом году певиц, Нюша, в этом списке не на последнем месте. Посвященный довольно толерантной мысли по единству всех и каждого, «Объединение» позволяет посмотреть на певицу с интересного ракурса — ее песни мятежного девичьего духа, постоянно меняющегося, не сразу поймешь как и трактовать: с одной стороны, в ее песнях есть привязанность, русская женственность, но по разряду певиц патриархальных ее не прописать — тут явно намечается что-то более свободное и решительное. За исключением песен на английском и дуэтов с отцом перед нами поп европейского толка, свободный, оглядывающийся на время, в котором мы живем, очень аккуратно и элегантно меняющий застоявшийся русский поп-канон: еще один такой альбом — и поп уже не будет прежним.

Сергей Суокас — один из главных представителей музыкальной сцены Карелии, который, впрочем, давно не выпускал полноформатных работ под своим именем, переключившись скорее на свое альтер-эго Slow, как говорил сам музыкант, более радостное. Как можно догадаться из этого противопоставления, «Being» это довольно мрачная пластинка о бытии — если быть более точными, о течении времени и пустоте, — работа над которой велась около семи лет. Подсказанный издателями Суокаса, лейблом Full of Nothing, ориентир в качестве Виллалобоса верен, но от него отталкиваться совсем не хотелось бы — скорее лишь сообщить, что утром на фестивале Outline треки, посвященные солнцу, слушались бы идеально. В современной музыке часто не хватает чего-то большого, монументального, продуманного — Суокас подхватывает, скорее всего, сам того не зная, тенденцию обратную, наблюдаемую в техно- и хаус-музыке настоящего момента.

Треклист москвичей «ПФКБ» — уже как пароль-деление на свой/чужой: рексетин, акция ЭТА, Треблинка, Юлиус Фучик и Красные Бригады; свою политическую позицию и правила жизни они подкрепляют практически идеальным, без шуток, звуком для 2014 года, грязным, шумным, напоминающим о лучших образцах подпольного панка восьмидесятых — это, впрочем, нисколько не указание на архаичность или что-то подобное, наоборот, не было в этом году рок-записи, которую бы я (позволю себе использовать наконец личное местоимение) слушал бы чаще. Концерты в электричке и на выставке, посвященной в какой-то степени им самим, проза и стихи, побочные проекты и многое другое — из всей нынешней московской подпольной тусовки у «ПФКБ», кажется, больше, чем у остальных, мыслей, слов и багажа за плечами; впрочем, в отрыве от контекста эти песни также работают безупречно.

В связи с названием, первоначальной историей и другими побочными мелочами киевлян Dzierzynski Bitz часто проводят как любителей Советского Союза, поминая стильный оранжевый галстук, но это как раз таки формулировка ложная — в качестве источника вдохновения они берут скорее Восточную Европу, и уж если и говорят об СССР, то в контексте отдельных исполнителей. Куда важнее то, что на «Love Me Do» места ностальгии практически не находится (точнее, она есть, но по прошлому лету, а не по временам оттепели) — просто вектор у музыкантов совсем другой, нежели у большинства местных групп. «Love Me Do» это довольно залихватский, несколько бравирующий и довольно уверенный в себе — и вот тут начинаются сложности, так как жанра, кроме выдуманного музыкантами нового твиста, не находится — новый твист, тринадцать солнечных и ярких песен будто бы из ниоткуда — но с любовью.

Странным образом в дискографии удивительной уральской группы еще не было ни одного песенного альбома, только лишь впечатляющий сборник «Холодный, как ты любишь» — но «Я заказан» бьет под дых и одновременно обухом по голове; промахов у троицы практически не бывает. С посвященным выходу из привычных рамок альбому, некоему, по словам музыкантов, перегрузу, невозможно подобраться с наскока — но эта пластинка и не даст шанс к фоновому прослушиванию: живущий внутри организма паразит, сектантские песнопения, стигматизирующий некто, смертельно болеющая девушка, памятник Олегу Кошевому, все это смертельно въедается в подкорку мозга и твердит — это все твое, родное. Старая странная Россия — не та, что без нас, а та, в которой мы: пожалуй, не было в этом году пластинки, жестче других возвращающих в реальность.

За простоватыми текстами, основанными на чем-то понятном всем и каждому — дом, звезда, трава, и так далее — у «Маникюра» кроется довольно интересный сюжет о том, как люди с окраин смотрят в космос и чувствуют себя чем-то большим. Достойный, но довольно скромный продолжатель линии, начатой в русской музыке альбомами «Юность» и «Downshifting», «Восход», во-первых, очень московский, во-вторых, что не противоречит первому, очень русский альбом. Молодое поколение русских музыкантов все чаще пробует себя в русском языке — те же «Утро» и «Труд» с легкостью доказали, что особо болезненным переход не будет, но здесь куда меньше надрывного постпанка и куда больше электроники, отсылающей одновременно и к прошлому, и к будущему. Важно, впрочем, здесь то, как этот звук работает — больше, кажется, здесь никому не приходило в голову изображать газовую плиту.

«Randorn» это не только случайность, но и бег Дорна: галопом даже не по Европам, а по всему миру, по стилям и темам — как не вскинуть брови, когда музыкальные критики обвиняют певца в том, что он, дескать, слишком рано перешел к экспериментам, на втором-то альбоме, уж что-что, а ходьба против течения должна вознаграждаться. Судя по слушателям, их благодарность никуда не исчезла и смесь джука, нового хауса и трэпа они приняли на ура — впрочем, бесконечную иронию и, временами, сарказм Дорна считали не все: пародия на Tesla Boy, издевка над гламурными девушками и самим собой, однако, бросаются в глаза. «Randorn» это в какой-то степени «Интерстеллар» от музыки — несколько просчитанный, местами провисающий, но все время как минимум красивый альбом о чем угодно, но не о любви. По сути, в 2014-м места этой самой любви и не было — а вот спорта и поворотов судьбы хоть отбавляй.

Радость простых мелодий, восемь с половиной песен о том, что на душе у простого жителя Челябинска Георгия Мишнева — не без посильного участия Ивана «Никиты Прокопьева» Лужкова. Как рассказывать про этот альбом, вовсе непонятно — не скажешь же, что тут каждая песня простая, чтобы каждый растаял. Тем не менее тают все: настолько чувственной, душевной и открытой пластинки этому году очень не хватало. Очень точно переданный алкогольный делириум в «Пил», ощущение погружения в «Воде» — впрочем, звук здесь лишь подспорье этим грустным, пронзающим сердце песням, одинаково примиряющим с происходящим и заставляющим плакать. Совершенно не ясно, нужно ли здесь что-то добавлять: любое сравнение, будь то Kings of Convenience или, не дай бог, Саймон и Гарфанкел, будет неверным — «Интерференция» это просто возможность вновь почувствовать себя уязвимым ребенком на грустном празднике жизни.

А Борису Борисовичу и Олегу Анатольевичу все эти списки ни к чему.