Daphni, Tame Impala, Calexico, Джейсон Литл и другие

Tame Impala «Lonerism»

Есть что-то правильное в том, что один из лучших альбомов 2012 года (давайте сразу с этим разберемся, «Lonerism» — именно такой) в общем и целом посвящен теме ретроградства в современной музыке. Да, этот вопрос был поставлен ребром еще 7 лет назад (а то и раньше), но к 2012-му ситуация только усугубилась — мы живем в мире, где музыканты берут из прошлого больше, чем когда-либо. Tame Impala — группа из австралийского города Перта, играющая психоделический рок, который отталкивается от канонов 60-х и 70-х. «Lonerism» — второй их альбом, мало чем отличающийся от первого: медленная, многослойная музыка, песни, крутящиеся вокруг какого-нибудь одного повторяющегося мелодического или басового хода. При этом Tame Impala (видимо, конкретно их лидер Кевин Паркер) — отличные продюсеры, из как бы закостенелых элементов они делают густой, захватывающий и красивый звук. На «Lonerism» полно неявных отсылок к прошлому; какие-то мелодии кажутся позаимствованными у The Beatles середины 60-х, что-то — из краутрока, что-то — из калифорнийской психоделики. Но, несмотря на все вышесказанное, «Lonerism» не кажется стилизацией или даже ретрозаписью. Это очень обособленная музыка, она существует будто бы в вакууме, если угодно, в альтернативной истории. Tame Impala, кажется, не волнует контекст или какой год на дворе; куда больше их волнует то удовольствие, которое так и прет из их песен, — и в этом смысле логично, что их пластинки не особенно отличаются одна от другой: зачем что-то менять, когда и так все в кайф? Г.П.

Daphni «Jiaolong»

Когда лидер Caribou Дэн Снейт запустил свой электронный проект Daphni, поначалу казалось, что это он просто немножко заигрался в электронику (жанр альбома «Swim», если помните, манифестировался им как «подводная танцевальная музыка»); побалуется — и перестанет. Ничего подобного: вот и целый альбом, и такой, который обоснованно претендует на многократное прослушивание. У Daphni, конечно, много общего с Four Tet (собственно, Снейт с Кираном Хебденом вполне приятельствуют), но тут речь ни в коем случае не идет о плагиате — скорее об общем жанре, которому, в принципе, можно было бы даже придумать отдельное название. Шуршащая перкуссия, ровный ритм, вокруг которого мерцает и юлит еле заметная мелодия, россыпь семплированной мелочевки и упругие синтетические линии, блистательная эрудиция, позволяющая автору одинаково уместно приплетать хоть этнические мотивы, хоть старое диско: «Jiaolong» — это, конечно, танцы от ума, но все-таки танцы, просто за их драматургией и грувом очень любопытно следить даже со стороны. Конечно, в определенном смысле поразительно, что вот это все сочинил и записал человек, некогда исполнивший песню «Melody Day». А с другой стороны, ничего странного. Методы-то те же (безупречный вкус, тонкая работа с полифонией и полиритмией, композиционные фокусы) — просто язык другой. Не зря все-таки Снейт по первому роду деятельности профессор. Он, как теперь выясняется, еще и полиглот. А.Г.

«Yes I Know»

Jason Lytle «Dept. of Disappearance»

В 2006 году Джейсон Литл объявил о распаде группы Grandaddy, и это было странно: ведь Литл, в принципе, и есть Grandaddy — многие альбомы он записывал вообще в одиночку. Тем не менее, пока группы не было (она воссоединилась в 2012-м), Литл делал сольные записи — как и следовало ожидать, звучавшие на Grandaddy очень похоже. «Dept. of Disappearance» — это его вторая сольная пластинка, и, в принципе, все вышесказанное можно применить и к ней. Но что поделаешь — тут как в старом дурацком анекдоте: он нашел свою ноту. И эту ноту ни с чем не перепутать: сюрреалистичный меланхолический инди-поп с компьютерными звуками и причудливыми мелодиями Литл делает со своими собственными, неповторимыми интонациями, одновременно смешными и пронзительными. Несмотря на его предельную монохромность, к «Dept. of Disappearance» невозможно придраться. Поскольку весь альбом пронизан темами ненужности, забытья, все норовят вчитать в «Dept. of Disappearance» размышления Литла по поводу собственной карьеры. Но, по-моему, принимать эти песни за нытье — значит, слишком мало их уважать. Как-то не верится, что человек, всю жизнь писавший о роботах, космических шахтерах и прочих явлениях и персонажах на грани фантастики, вдруг опустился до такой банальности, как размышления о судьбе художника. Г.П.

Calexico «Algiers»

Шестеро человек из штата Аризона, составляющих группу Calexico, — уже в своем роде классики жанра «альтернативное кантри»: пятнадцать лет творческой деятельности, седьмой уже альбом, не считая саундтреков и концертников. В общем, зрелые, состоявшиеся люди — и на «Algiers», названном по району Нового Орлеана, где пластинка записывалась, они красиво и с удовольствием следуют давно приобретенным привычкам. Полуакустическая маета, горделивый оркестр при участии вибрафона и фортепиано, духовые выступления с намеками на Мексику, сочувственный бардовский вокал, Америка, которую мы (или они) потеряли, но которую еще можно услышать в этих нежных мужских песнях, — еще, наверное, Calexico можно было бы описать как таких размороженных Tindersticks. Никаких претензий с точки зрения цельности стиля и выдержанности архаистской патетики к «Algiers» не предъявишь, и в этом, пожалуй, главная проблема этого альбома. В ранних записях группы все-таки наличествовала какая-то грубость, некий порыв — но теперь Calexico, очевидно, повзрослели и успокоились, отчего их и так сонливая по природе своей музыка временами совсем уж заметно начинает дремать. Впрочем, сон этот все-таки сладок и прекрасен. А.Г.

P.O.S. «We Don’t Even Live Here»

Бывший панк-рокер, обернувшийся рэпером, Стефон Александер про творческую задачу «We Don’t Even Live Here» высказался очень конкретно: он хотел записать альбом про вечеринку анархистов. В общем, так и вышло: с самого первого вздоха, с самого первого бита «We Don’t Even Live Here» выходит из-под контроля слушателя и автора и начинает катиться невесть куда. Поверх резинового, прыгучего ритма Александер читает про то, что все, в принципе, не очень хорошо с какой-то панковской удалью и внутренним огнем — мол, раз все так плохо, давайте танцевать. При всем том музыка страшно качает, и мотивация, которой руководствовался Александер при смене формата, ясна: он просто заметил, от какой музыки задница двигается активнее. С каждым треком вечеринка становится только веселее. Страсти накаляются. Прибывают гости — в «We Don’t Even Live Here» участвуют самые замечательные люди: и Джастин Вернон, и рэпер Astronautalis, и кто только не. Финал — как последнее, что происходит перед тем, как просыпаешься невесть где на следующее утро, силясь вспомнить события прошедшей ночи. И все бы хорошо, но в конце приходится сообщить печальную новость: сейчас Александер заболел — и приятели-музыканты собирают средства ему на лечения всем миром. Хочется верить, что все обойдется — с таким-то количеством друзей, с таким-то внутренним жаром. Г.П.

Miguel «Kaleidoscope Dream»

Новый музыкальный жанр можно считать по-настоящему состоятельным не когда у него появляются пионеры и хедлайнеры, но когда у него появляются эпигоны, — и с этой точки зрения смазливый американский парень по имени Мигель закрепляет и без того очевидный в этом году триумф нового R'n'B. На «Kaleidoscope Dream» (это второй альбом Мигеля — надо, впрочем, учитывать, что первый провалился, даром что артист подписан на мейджор-лейбле) все сделано уже по лекалам свеженародившегося жанра: вкрадчивый ритм, цифровая нега, сведенная с акустической новой искренностью, сексуальная вокальная истома, театрализованные постельные страсти, лирика, возвращающая обсценной лексике ее исконный любовный смысл, песня с названием «How Many Drinks?» и песня с названием «Pussy Is Mine». Мигеля можно было бы справедливо заклеймить на том основании, что он пытается прийти к успеху на горбу Фрэнка Оушена и Абеля Тесфайе, и он, конечно, пытается — но штука в том, что это все еще работает: «Kaleidoscope Dream» — это правда крепко сочиненная, тонко спродюсированная и ярко исполненная пластинка, не предлагающая никаких новых интонаций и ситуаций, но достоверно отрабатывающая уже существующие. Другой вопрос, конечно, — каково будет, когда появится еще полсотни таких же крепких ремесленных высказываний в области нового R'n'B. Но пока он все-таки не стоит. А.Г.

Halls «Ark»

Все начинается с пронизывающих звуков органа и приглушенных людских голосов. Где-то через две минуты вступает тихое пианино, под него очень красиво начинает петь молодой человек. Впору хвататься за сердце — и не отпускать до самого конца пластинки. В последующие сорок минут будет еще больше пронзительных мелодий, много воздуха, шорохи, пианино, гитара, немного синтезатора, пустота и красота. Сэмуэля Говардса, молодого человека из Лондона, записывающегося под именем Halls, можно, не боясь ошибиться, причислить к волне новой интимной музыки — начатой Джеймсом Блейком и The xx. При желании в поиске источников можно откатиться еще дальше — отдельные вокальные ходы Говардс позаимстововал у Тома Йорка, а как бы немузыкальные звуки у него играют не меньшую роль, чем у Burial. Несмотря на все аналогии и на то, что чувствительная разреженная полуэлектроника потихоньку становится общим местом, у Halls есть своя собственная интонация. Его камерный поп тревожнее и душнее других, воздух не столько дает простор, сколько заполняет ограниченное пространство. Внутри ковчега (если уж альбом называется «Ark»), в общем, может, и спасаешься, но ты в нем — взаперти. Г.П.

Shintaro Sakamoto «How to Live with a Phantom»

Этот альбом вышел в Японии больше года назад, а летом был переиздан в Америке — впрочем, можно было бы с легкостью выдать ее за какой-нибудь потерянный японский шедевр года эдак из 1977-го, и многие бы наверняка поверили. Лидер важной (вроде бы) психоделической формации Yura Yura Teikoku, мультиинструменталист Синтаро Сакамото, сыгравший тут на всех инструментах, кроме ударных и духовых, на «How to Live with a Phantom» развернуто признается в любви западной музыке 70-х — прежде всего уютному и слегка театрализованному электрическому фолку, а также одомашненному психоделу и фанку. В японских записях обычно первым делом замечаешь какие-то странности, но в случае «How to Live with a Phantom» странность заключается в отсутствии оной: это именно что милый и обаятельный оммаж любимым жанрам и артистам, в котором, кажется, нет ни нарочитой стилизованности, ни какого-то специального трюка, а только любовь к старорежимному исповедальному мелодизму и теплокровному звуку (ну вот разве что поют по-японски — это, конечно, всегда забавно). Такая затея может оказаться успешной при одном важном условии — если этот самый мелодизм не проигрывает первоисточникам, и это как раз случай Сакамото: песни тут сплошь хорошие, трогательные и какие-то предельно достоверные. Короче говоря, на поставленный в заголовке альбома вопрос, как жить с призраком, импозантный японец отвечает просто: душа в душу. А.Г.

Cineplexx «Perfume»

Cineplexx — это бородатый человек по имени Себастиан Литманович; несмотря на польскую фамилию, он аргентинец, а сейчас живет в Барселоне. Где-то пятнадцать лет назад Литманович начал записывать музыку, которая никому за пределами родины, кажется, почти не нужна — да и там не то чтобы сильно востребована. «Perfume» — его восьмой альбом. Поначалу его творения могут показаться карикатурой на классический южноамериканский поп: беззаботные песенки с трубами, перкуссией, большим количеством реверберации и тропическими мелодиями — да еще и вокал на испанском. Но достаточно провести с этой музыкой немного времени, чтобы стало понятно: она нисколько не издевается. И не поймешь, в чем именно дело: то ли в силе традиции, которая за Литмановичем стоит, то ли в подходящем самбе и тропикалии языке, то ли в необходимой меланхолии, которая в этой беззаботности скрыта, но в итоге «Perfume» кажется очень хорошей — и современной — вариацией на вечную тему. В конце концов, этой музыке не нужны никакие дополнительные прелести: мелодия на месте, реверберация на месте, южные ритмы на месте — включись, настройся и улети. Хотя небольшой бонус имеется: тут еще засветились всякие хорошие люди вроде трубача Camera Obscura или прекрасной певицы Лупе Нуньес-Фернандес. Г.П.

Sylvain Chauveau and Stephan Mathieu «Palimpsest»

Сильвен Шово и Штефан Матье — француз и немец, два заметных, но не чтобы все-таки первого ряда деятелей современного минимализма и электроакустики — взялись переигрывать Билла Кэллахана, а вышел Дэвид Сильвиан. В принципе, предыдущее предложение исчерпывающе описывает акустическую ситуацию «Palimpsest», но для порядку все же сообщим подробности. Шово (он тут поет) и Матье помещают лирику мрачного американского барда — зачастую даже не песни, а отдельные строчки — в контекст абстрактного тихого эмбиента: музыка переливчато гудит и шуршит, будто явление природы, на этом фоне скорбно-мудрый голос красиво и торжественно выписывает в словах риторические фигуры. Получается и правда страшно похоже на поздние записи Дэвида Сильвиана (разве что без свойственных им атональных сломов) — но, во-первых, это само по себе ничем не плохо, а во-вторых, скорее всего, не нарочно: просто европейские композиторы-исследователи и английский анахорет смотрят на мир похожим образом, решительно вытравляя из него лишние звуки и оставляя только многозначительную и вечную тишину. Мы редко поем, но когда мы поем, поднимается ветер. Северный. Умеренный. А.Г.