Как выглядят кроссовки adidas Originals Superstar после долгих месяцев носки

Леся Русакович

Дизайнер марки Otocyon

«В этом году вышла моя первая коллекция. Я закончила учебу в Текстильном университете, и начать шить свою одежду было логичным решением. Мой молодой человек — Вася, тоже дизайнер, — занимается брендом Volchok. Помню этот вечер: сидим на кухне, Вася очень внимательно что-то разглядывает на экране компьютера, фыркает, клацает по клавиатуре. Спрашиваю: «В чем дело?» «Я договорился о стенде на Faces & Laces, заказываю футболки, цену заламывают. Ты, кстати, в деле?» Так я впервые приняла участие в фестивале, правда, в роли партнера Васи.

Монтаж разрешали за три дня. Вася разработал проект стенда: сам павильон, полки, внутреннее оформление и два волка, которые должны были стоять у входа. Такие, с которыми положено делать селфи для инстаграма. В результате ограничились одним. За день до фестиваля я поехала в Мытищи на фабрику — забирать две тысячи футболок Volchok, за которые мы отдали двухмесячную зарплату Васи. Ночью я раскладывала вещи по размерам — их, конечно же, бросили скопом. Вася приступил к строительству: успел поставить клетку, а про навес сказал, что он эстетически не вписывается — нужен только скелет павильона и волк. Из-за того что он отказался от навеса, мы потом за два дня Faces & Laces сжарились так, что я потом всерьез задумывалась провериться на меланому.

Итак, приезжаю на площадку — взмыленная после всех этих коробок. Вася весь красный, ладонью зажимает глаз — выясняется, что, пока он резал что-то из фанеры, ему в глаз залетела щепка. Лицо, понятно дело, распухло, глаза слезились. «Ничего у меня не болит, мелочь, давай волка красить», — кисть из рук он не вынимал. Когда ливанул дождь, волк был покрашен почти полностью, и кто бы мог подумать, что качественная водная краска так легко смывается дождевой водой? Вася был в отчаянии, но молчал. Я истошно вопила, что пора ехать домой. В 3 часа ночи мы были у себя на базе в Митино, а в 6 уже вернулись в парк Горького домазывать волка — я его ненавидела. Отправить Васю к врачу я смогла только днем, когда фестиваль был в разгаре. 

Не так шло примерно все: я случайно взяла не те вещи, перепутала размеры, и было дико жарко. Отпустило только к воскресенью: мы смирились с палящим жаревом, а Вася наконец-то смог открывать глаз. Наступила невероятная эйфория: когда на ситуацию ты уже не влияешь, совершаешь однообразные действия и получаешь от них удовольствие. Домой я возвращалась изможденная, с трясущимися коленями, но абсолютно счастливая. А тот волк с фестиваля сейчас стоит у нас в квартире — напоминает, как тяжело дается все хорошее». 

Сергей Дрозд

Один из создателей проекта PZDC Sound System

«Лет шесть назад мы с моей бандой начали собирать саунд-системы вроде тех, которые сделали знаменитым, например, Кинга Табби. По сути, это мобильные дискотеки с мощнейшими колонками, доведенными до ума своими руками. Это большое счастье, что команда PZDC не развалилась до сих пор, ведь мы все ужасно разные. Саунд-система для нас не просто колонки, а небольшое комьюнити. Мы когорта необходимых для дела людей: один — водитель, другой — звукоинженер, третий — строитель, четвертый — декоратор, пятый в финансах разбирается. Нам нравится делать легальные, нелегальные и полулегальные тусовки — просто выезжаем в какое-нибудь странное место со своим оборудованием и угораем.

В октябре мы устраивали джангл-вечеринку совместно с Clockwork Heads, называлась она «Backative United». На Ямайке словом backative называют людей, которым можно доверять. Было ужасно сложно все это организовать: у нас было пять иностранных артистов — два бельгийца и три англичанина — и одиннадцать музыкантов из разных городов России. Вышло так, что вечеринка была в клубе «Дич» — пространстве на месте бывшего «Культа». Площадка нам крайне близка по духу, но там, к сожалению, плохая архитектура по акустике. 

Мы переконструировали всю нашу старую саунд-систему — не под зал в клубе «Дич», а просто освежили «старушку» к вечеринке. Мой друг Саня Feelin, звукорежиссер, — это, наверное, лучший саунд-инженер в Москве, который может выстроить звук идеально в любом помещении. Получилось очень громко: словно бултыхаешься в большом звуковом поле — саунд заполняет собой все вокруг, и гравитация работает иначе. Словом, так, что на вечеринке людям уже не хочется разговаривать — только слушать. Наши чуваки полностью переделали помещение. За полдня они забахали очень мощные декорации: один зал превратили в джунгли, а второй в какой-то корабль из Африки — там были канаты, бананы… 

Вечеринка началась и шла прекрасно, пока какой-то ящер среди ночи зачем-то не выключил звук на усиливающем оборудовании. Я в тот момент стоял на входе: какой-то чел ко мне подбегает, говорит, что пропал звук. Ну я напрягся — видимо, все сломалось, тусовку сворачивать пора. Спускаюсь вниз, подхожу к усилкам и вижу, что звук просто скручен в ноль. Оказалось, кто-то из музыкантов его выключил, пока искал, как ни странно, чехол от своего барабана. Нашли мы тот чехол, отругали барабанщика и продолжили рейв — больше эксцессов не было. 

Нужно смотреть правде в глаза: в Москве с танцевальной культурой полная фигня сейчас, ее нет. Есть хаус и техно, а как быть людям, которые любят хип-хоп, брейкс, дабстеп, джангл, брейккор? Мне лестно думать, что PZDC помогает двигать танцевальную культуру, давая людям альтернативу».

Антон Бунденко

Художник и фотограф

«В прошлом году мои работы увидел Дэвид Холберг и попросил нашу общую подругу Наташу нас познакомить. Мы встретились. О том, что это знаменитый танцовщик балета я узнал только позже. При встрече Дэвид попросил: «Антон, я хочу, чтобы мы сделали что-нибудь вместе. Не относись ко мне как к известной личности, воспринимай как простого человека». Я говорю: «Давай, хорошо». Вот только ни у одного из нас не было ни малейшей идеи, что такого мы можем сделать вместе. Я так ему и сказал: никакой гарантии, что у нас что-то получится. Для начала я предложил ему встречаться и просто разговаривать — ничего не планируя. На двух разных языках: мой английский — никакой, его русский ужасен. Встречи повторялись раз в пару недель, проект мы почти не обсуждали. По большей части общение было невербальным, чуть ли не на языке жестов. Интересно было просто узнавать друг друга. Дэвид — очень глубокий человек, терзаемый противоречиями. Мы, например, говорили об академическом балете: там много правил, которые нельзя нарушать, а для Дэвида это просто рамки, которые сковывают его свободу. В один день мы все же решили попробовать сделать фотосъемку — чтобы он танцевал так, как это нельзя делать на сцене Большого театра. Я попросил его подкашивать ноги — он попробовал, а потом начал двигаться как сумасшедший, получалось очень естественно. Мне стало ясно, что фотографировать это недостаточно, — нужно видео. 

Я нашел стерильную белоснежную студию, собрал съемочную команду. Чисто интуитивно хотел, чтобы ничто во время съемки не влияло на эмоциональное состояние Дэвида, чтобы он был ровно такой, как во время наших разговоров. Я не говорил ему, что делать, а он не говорил мне, что хочет увидеть на выходе, — мы полностью доверяли друг другу. Членам съемочной группы я запретил влиять на процесс, даже смотреть в глаза Дэвиду. Мы договорились, что если закончится память на жестком диске, не имеем права остановить процесс — потому что именно он является художественным действием, а не то, что я потом буду загружать на сайт Vimeo.

Я уже долго делаю этот проект и набралось довольно много материала. Надеюсь, уже скоро мы его покажем публике и будем двигаться дальше. Я, впрочем, не спешу и придерживаюсь того мнения, что ничего вообще делать не надо — но если за что-либо браться, делать это не дни или месяцы, а годы. Только в таком случае может получится что-то действительно стоящее и ценное».

И еще 4 события из жизни магазина Superstar Moscow

В декабре 2014 года на Кузнецком Мосту заработало арт-пространство Superstar Moscow, целиком посвященное легендарной модели кроссовок adidas Superstar. Там показывали коллекционную обувь из немецких архивов и фотографии Марты Купер, проводили мастер-классы по диджеингу, граффити, истории уличной культуры и продавали лимитированные «суперстары» из коллабораций с Фарреллом Уильямсом и Захой Хадид. Все, чем жила Москва в 2015 году, – от пинг-понга и летних рейвов до фермерской еды и современного искусства — в той или иной мере нашло свое отражение в этом пространстве, превратившем покупку кроссовок в познавательный процесс. В конце ноября Superstar Moscow закрывается, но еще можно успеть на одно из событий в серии Superfinals, которые призваны отметить завершение работы магазина на Кузнецком.

Владимир Бордок

Декоратор, художник и деятель моды

«1 июня я совершил невменяемый по меркам сегодняшних реалий шаг: ушел с работы мечты без оглядки. Я два с половиной года проработал на одном месте и — суммарно — шесть по одному и тому же принципу. А однажды понял, что мои умения, знания и таланты никому вообще не были нужны. Расстались мы полюбовно, и с поиском новой работы я не спешил. В начале лета просто отпустил себя, решил получать от каждого дня максимальное удовольствие. 

Придумал себе такую забаву: я очень люблю предзакатное время летом, золотые часы, когда небо окрашивается в какие-то невообразимые цвета — еще не закат, но оно уже не голубое. Меняются свет, ландшафт, тени, даже люди кажутся другими. С начала июня я каждый день искал новую площадку, на которой встречал тот самый час. Это были крыши, парки, площади, веранды, загородные поля, где я один или в небольшой компании невольных свидетелей просто наслаждался. 

Как ни удивительно, больше всего восторгов я испытал в петанк-клубе La boule в парке Горького. Я там не частый гость — в шары не играю, сангрию не очень люблю. Но тогда играли Celebrine, которых я очень-очень уважаю. Нашел на площадке для петанка идеальную точку, стараясь не мешать игрокам: в перспективе расходились деревья, как будто Моисей прошел и невзначай раздвинул их движением посоха. Посередине между рядами деревьев садилось солнце. Я слушал музыку — Celebrine ставили Cocteau Twins, такую протяжную песню, которая идеально подходит под титры романтических трагедий Дарио Ардженто. Все окрасилось в золото, я пил вино, ни с кем не говорил, и мне казалось, да и сейчас кажется, что тогда я испытал абсолютное счастье. 

Конечно, в тот момент я о счастье не думал — осознание приходит задним числом. Только потом ты понимаешь, что моменты, когда ты наполнен ощущением, понятным исключительно тебе, формируют твою личность, наполняют твой каркас правильным металлом. Ловить их намного важнее, ценнее и приятнее, чем овладевать навыками стрессоустойчивости, обладать даром вливаться в офисный коллектив или получить сверхъестественный талант приходить на работу вовремя».

Юлия Бусоргина

Байер и фэшн-консультант

«В 2015 году со мной случились горы. Началось все чуть раньше: тут нужна небольшая предыстория. Как-то мы сидели с Дусей Яструбицкой в «Энтузиасте», был, кажется, прошлый август. Я решала, куда поехать, Дуся по работе собиралась в Анапу на фестиваль BeeCamp и позвала меня с собой. Фестиваль был замечательный, тогда у нас собралась очень разношерстная, но тем не менее отличная компания — люди со всех концов России, в том числе из Красной поляны. Я вернулась в Москву, навалилась работа, но с моими новыми знакомыми мы оставались на связи. 

Раньше Сочи меня никогда не интересовали. Просто не приходила в голову мысль: «А не поехать ли мне в Сочи?» Я много путешествую, в основном по работе, и уже если отдыхать — то где-то на юге Италии, в Барселоне, в Берлине. Но после BeeCamp такая идея посетила меня в первый раз — хотелось со всеми повидаться. Та первая поездка поменяла все.

Абсолютная обсессия началась на Новый год. Говорят, как Новый год встретишь, так его и проведешь. Так и вышло. В конце декабря один из моих полянских друзей приехал в Москву. Он лавинщик с горной карусели — каждое утро в прямом смысле взрывает пухляк (свежий снег. — Прим. ред.) на склонах и готовит их перед каталкой. Вечером 28 декабря мы сидели с ним в «Симачеве». Конечно же, пили крепко. Конечно же, прозвучала фраза «А не рвануть ли нам…?» Я недолго думала. В голове еще маячила мысль о том, что неплохо бы съездить на Новый год в Екатеринбург – повидаться с родными, – а друг мне говорит: «Да поехали в Поляну, а на Рождество отправишься домой». На следующий день я уже сидела в самолете.

Я люблю шутить, что лавинная служба горной карусели меня удочерила — в ту поездку и сформировалась моя «полянская семья». В 2015 году в Красной Поляне я проводила уже чуть ли не больше времени, чем в Москве. Это не постолимпиадные Сочи, как я представляла, а настоящие горы. По-своему опасные и требовательные. Там люди открываются по-новому, горы срывают все наносное, обнажают самую суть человека. Тут сразу понимаешь, труслив ли он, готов ли в кризисной ситуации взять на себя ответственность, способен ли быстро принимать решение. В городских условиях это можно и за всю жизнь о человеке не узнать. Так что все по-другому начинаешь оценивать. Я, например, как-то раз каталась с пограничниками. В Москве меня окружают люди из фэшн-бизнеса, дизайнеры, фотографы, стилисты. А тут — подружилась с настоящими военными. Хорошие люди. Поляна стала моей дачей, мне хочется туда возвращаться снова и снова. Я даже сделала татуировку с горным хребтом на руке — но это уже совсем другая история. Вот такой вышел год».

Этот материал подготовлен в партнерстве с adidas Originals.