«Нью-Йорк — это сказка»: бартендер о бегстве из России в США

Родом я из Пскова. После школы поехала учиться в Москву, поступила в Плехановскую академию. В 2009 году после третьего курса, во второй раз посетив США по программе студенческого обмена, я решила не возвращаться домой. Я всегда хотела переехать, поэтому я специально, еще с первого курса, искала разные программы для тех, кто хочет попасть в США. Впервые я поехала туда в 2008 году — в тот раз я отправилась на разведку, посмотреть, понравится ли. У меня была мысль вернуться в Москву и, если все пройдет как надо, начать готовиться к тому, чтобы через год полететь туда еще раз и остаться. Так и случилось: вернувшись домой после первой поездки, я решила, что через год поеду снова и останусь навсегда.

Мечта уехать в Америку у меня появилась, когда я была очень маленькой. Мне было лет семь, и я вдруг решила, что мне необходимо переехать в Нью-Йорк. И с тех пор я всем говорила, что перееду. Мама с папой, конечно, воспринимали это как шутку. Когда же я действительно переехала, это было для них большим ударом, особенно для мамы.

Во время первых визитов в США я работала в детском спортивном лагере для мальчиков. Этот лагерь находится на севере штата Нью-Йорк и каждое лето нанимает около двадцати студентов со всего света для выполнения легких задач на кухне, по уборке территории, в прачечной. Оба года я работала на кухне. Есть много программ, позволяющих студентам найти подобную работу в США на летних каникулах, — я воспользовалась одной из них и работала оба раза в одном и том же лагере, так как он полностью меня устраивал.

Жизнь в лагере была безмятежной и размеренной. Сомнений в том, оставаться после окончания работы в лагере в США или нет, у меня не было. К тому же решение остаться мы приняли вместе с подругой Мариной — то, что я была не одна, тоже сыграло свою роль.

Отработав свой контракт в детском лагере, я взяла вещи и поехала в Нью-Йорк. Там мы встретились с Мариной. Первое время жили в хостеле, параллельно подыскивая квартиру по объявлениям. К нашему удивлению, найти жилье оказалось сравнительно легко. Наша первая комната оказалась в подвальном этаже, но на тот момент это было совершенно не важно для нас. Эту комнату в подвале частного дома в Квинсе мы снимали за 600 долларов в месяц. В доме кроме нас жили и другие мигранты из разных стран — хозяева сдавали дом целиком.

Мы стали искать работу — просто ходили по ресторанам, оставляли там свои контакты и резюме. Ни опыта работы, ни документов у нас тогда еще не было. В доме, где мы жили, кроме нас было много таких же ребят, как мы, — они тоже каждый день занимались поиском работы. Время шло, а меня никуда не брали. Мне казалось это несправедливым, потому что у меня хотя бы был Social Security Number, который я получила во время работы в лагере (номер социального страхования — уникальный девятизначный номер, присваиваемый гражданам и резидентам США. — Прим. ред.). Вскоре мне удалось устроиться в какую-то пиццерию на позицию кассира. Я проходила внутренний тренинг, пока меня не попросили для официального трудоустройства принести с собой те документы, которые у меня есть. Я побоялась предоставлять свои документы, так как ходил слух, что миграционной службе США таким образом будет легче обнаружить нелегального мигранта и выслать его обратно на родину. Так что когда дело дошло до официального трудоустройства и стали необходимы мои паспортные данные и SSN, я испугалась и решила уйти.

Время уже шло к зиме, а постоянную работу я так и не нашла. Деньги, заработанные летом в лагере, иссякали — и настроение у меня было скверное. А потом внезапно моя подруга Марина нашла работу — официанткой в кафе прямо на Таймс-сквер! Она трудоустроилась без знания языка и без номера социального страхования. Пока я пыталась понять причины ее везения, мне позвонил мой знакомый из летнего лагеря, турок по имени Абу, который был шеф-поваром греческого ресторана в штате Флорида и каждое лето приезжал в детский лагерь работать поваром на лагерной кухне. Абу предложил мне работу в своем ресторане, пригласил переехать во Флориду, пообещал, что все будет чудесно и что я сразу же начну работать официанткой и зарабатывать. Я взяла билет на автобус за 70 долларов и поехала во Флориду, потому как летать на самолете было страшно — у меня не было никаких документов, поэтому я опасалась депортации во время проверки бумаг при посадке на самолет. Поездка автобусом на юг заняла у меня два дня, но по прибытии меня уже ждало жилье, о котором позаботился Абу, и я стала работать в его ресторане. Несмотря на то что Абу обещал мне работу официантки, оказалось, что я буду совмещать обязанности мойщицы посуды и уборщицы. У меня никак не укладывалось в голове, что я буду убирать столы в греческом ресторане во Флориде, в то время как моя едва говорящая по-английски подруга работает официанткой в самом сердце Нью-Йорка на Таймс-сквер!

Это было ужасное время. Вскоре я поняла, что не могу так жить, хотя зарабатывала неплохие деньги —  260 долларов в неделю. Сыграл свою роль тот факт, что во Флориде очень неприятные люди — заносчивые богатые пенсионеры, которые приезжают туда из-за теплого климата, пляжей, низких налогов, чтобы доживать там свою жизнь. Они буквально купаются в деньгах. Эти старики постоянно старались меня задеть, когда я подметала и убирала столы в зале. Они говорили мне гадости, потому что я не американка, а какая-то белая мигрантка во Флориде. Когда мое терпение кончилось, я сказала Абу, что больше не могу, и уехала домой в Нью-Йорк.

Я предвкушала возвращение в Нью-Йорк в канун Рождества. Во время ночной остановки на сон в автобусную станцию, где пассажиры спали и отдыхали, вошла инспекция миграционной службы и начала проверку документов. Я жутко испугалась: сразу представила себя депортированной обратно в Россию, так как никаких документов, подтверждающих право на мое пребывание  в стране, у меня не было, а моя студенческая виза, которую я получала для работы летом, была уже давно просрочена. Но я решила, что даже если это случится и меня вышлют из страны, то я непременно вернусь обратно. Когда мне задали вопрос, являюсь ли я гражданином США, то я, собрав всю свою смелость и изображая спокойствие, ответила: «Да». После чего инспектор улыбнулся, оставил меня и проследовал дальше, поверив мне без каких-либо бумаг. Я решила, что это очень хороший знак.

Но поиски работы снова затягивались. К февралю энтузиазм, с которым я вернулась в Нью-Йорк из Флориды, начал иссякать. И вдруг мы с подругой нашли по объявлению вакансию танцовщиц в каком-то кабаке в Квинсе. Это был гоу-гоу-бар, и мы стали там работать. Место показалось нам приличным, там был хороший хозяин. Так я наконец-то нашла работу и начала зарабатывать деньги. График у нас был свободный, работали мы, сколько нам хотелось, я получала от ста до двухсот пятидесяти долларов в день. Это было огромным облегчением.

К весне дошли руки до получения грин-карты. К тому времени нам был известен всего один способ: выйти замуж за гражданина США. Эта процедура оказывалась некоторыми адвокатами: по слухам, цена такой услуги достигала тридцати тысяч долларов, для этой аферы был необходим «сговор» с гражданином США, согласным на такую авантюру.

Мы познакомили с адвокатом, который рассказал нам о других способах получения документов. Лучшим из предложенных им вариантов был вариант политического убежища — апликант доказывает, что на родине его притесняют по политическим мотивам, религиозным признакам или дискриминируют как гея. Мы с подругой остановились на варианте с религией и даже стали ходить в баптистскую церковь. Но к тому времени я все еще была не уверена в себе: с одной стороны, это был реальный шанс, но с другой — ну какой из меня баптист, если я работаю танцовщицей в гоу-гоу-баре?

Потом наш старый друг познакомил нас с женщиной-адвокатом, которая знала, как использовать процедуру mixed-marriage — смешанный брак, когда два супруга из-за границы заключают брак на территории США и доказывают миграционной службе, что по каким-то политическим причинам не могут жить у себя на родине. Например, было известно, что всем белорусам легко дают гражданство из-за того, что их режим считается в США авторитарным. Марина к тому времени уже решила воспользоваться этой схемой получения документов и выйти замуж за своего бойфренда. Мне показалось, что это очень прикольно, мы организовали друг для друга настоящие свадьбы, а потом стали вместе делать документы.

Документы мне дались очень легко. Я вышла замуж за своего друга в середине июня, и уже осенью нам выдали белые карточки, которые через год меняют на грин-карту со сроком действия в десять лет.

Будучи гоу-гоу-герл, я сменила очень много баров — работала почти во всех злачных местах на Манхэттене. Постепенно у меня росли требования к месту работы, я увольнялась и шла в другой бар, пока не переработала почти всюду. Одно время я была тренером по фитнесу, но это было физически тяжело и не приносило значительных денег. Теперь — вот уже два с половиной года — я работаю бартендером в одном баре в Бруклине.

Бармен зарабатывает неплохо, но доход зависит от многих факторов. Например, в прошлом году я работала за баром одна и получала очень хорошие деньги — даже купила машину. Но сейчас мы делим стойку с напарницей, и я зарабатываю вполовину меньше.

Пару лет назад я ездила в Россию навестить родных. Когда я приехала в Псков, где живут мои родители, у меня началась депрессия. Я мечтала попасть домой в Нью-Йорк. Сидя в Псковской области, заходила на Гугл-панорамы и смотрела там на свой дом в Квинсе. В Пскове все закрыто и депрессивно, так что Нью-Йорк сразу стал казаться очень красочным на фоне России, хотя к тому время я даже устала от быта в Нью-Йорке, от работы и от мужа. Но, очутившись в России, я поняла, что Нью-Йорк — это сказка. В Пскове я встретилась с несколькими своими одноклассниками и поняла, что они вообще не выросли за то время, которое прошло после школы. Они не знают абсолютно ничего, не видели мир, некоторые даже никогда в жизни не были на море! Я посмотрела на них и подумала о том, что у меня столько возможностей в жизни, я столько всего видела и столько всего испытала, что очень глупо этим всем не пользоваться. Вернулась тогда в Нью-Йорк я на большом подъеме.

Кстати, в Москве было более-менее. Там я ощущала себя хорошо, мои московские знакомые тоже много путешествуют, стремятся к каким-то целям. Просто дело в том, что Россия не моя страна. Но в Москве и Питере можно жить, а в остальной ее части — нельзя. Тот же Псков — деревня, там нет ничего. Люди никогда не выбираются оттуда дальше своей дачи — у них нет ни возможности, ни желания. Они закончили институт, нашли работу, поженились — и все: семья и работа, а заработок — копейки. Единственный плюс жизни в России: тебе ни о чем не надо думать, у тебя нет никаких проблем. Ты закончил вуз, мама с папой найдут тебе работу, потом женишься, и родители купят тебе квартиру. Все на ладони. А в Нью-Йорке всего приходится добиваться самостоятельно. Даже когда я оказывалась на улице, я не падала духом и выпутывалась. А в России таких проблем нет: мама с папой всегда помогут, тебе всегда будет, где жить.

С тех пор как я оформила здесь все документы, родители приезжают ко мне каждый год, иногда даже по два раза. Им очень нравится Нью-Йорк, я собираюсь перевезти их сюда.

Вернусь ли я в Россию? Никогда. Я точно знаю, что буду жить здесь. Каждый раз, когда я возвращаюсь в Нью-Йорк, у меня происходит огромный эмоциональный подъем. Я вообще не скучаю по родине. Многие говорят о ностальгии, но у меня этого нет. Я скучаю по родственникам, по бабушкам, но с ними я общаюсь по скайпу, а родители регулярно навещают меня. У меня нет вообще никаких теплых чувств к родной стране. Но когда я приезжала в Россию, я очень сильно хотела домой, в Америку — здесь все такое родное.