Московские библиотекари рассказывают о любимых книгах

Андрей Лисицкий 

заведующий библиотекой им. Достоевского, кандидат культурологии 

«Любимые книги — это непостоянная штука, как и, например, любимая музыка. Недавно мы делали большой проект «Город в словах», который был связан с созданием объектов паблик-арта, которые основывались на цитатах из книг. Это были цитаты из современной русской прозы, подобранные особым образом: мы хотели их связать с жизненно важными вещами для горожан. Для этого мы с Высшей школой экономики провели исследование. Это простимулировало меня прочитать тех авторов, которых мы отобрали. Часть из них я, конечно, читал и раньше. 

Среди книг, которые на меня в последнее время произвели впечатление, я могу выделить «Лавра» Евгения Водолазкина. Сильная книга, великолепная стилизация под русское Средневековье со вставками постмодерна — автор играет с читателем. Благодаря проекту я также познакомился с творчеством Юрия Буйды, «Послание госпоже моей левой руке» — прекрасная вещь. Незадолго до проекта прочел «Степных богов» Андрея Геласимова, который тоже стал одним из наших авторов. 

По профессиональным причинам приходится читать много нон-фикшна. Из последнего — периодически балуюсь трехтомником Леви-Стросса «Мифологики». С наслаждением прочитал сборник статей Лотмана «Культура и взрыв». Нравятся работы в жанре «мистического» краеведения А.Балдина, Р.Рахматуллина, А.Люсого, обыгрывающие пространство Москвы как гипертекст. Мне эти вещи интересны не только как библиотекарю, но и как культурологу. Также люблю Петра Вайля и Александра Гениса, они мне сильно поднимают дух.

Признаюсь, бывает, тянет на попсу. Конечно, не на Донцову, но, что греха таить, люблю Дину Рубину. С удовольствием прочитал ее трилогию «Русская канарейка». Немного с перебором в сторону авантюрного романа, но там местами такие щемящие и берущие за душу моменты с тончайшей реконструкцией «ушедшего» времени. 

Много читаю зарубежной прозы, например, книги Г.Г.Маркеса, Ж.Амаду, А.Перес-Реверте и, конечно, же великолепного и неподражаемого Умберто Эко. Одно время Вербером увлекался. Иногда на поэзию тянет, особенно когда какая-то особенная дата или просто кто-то попал в зону внимания. Например, Бродский, Пастернак, Самойлов. Причем иногда читаешь, а иногда что-то смотришь. Тут, например, после того как по Первому прошел чудесный фильм Николая Картозии про Бродского, с удовольствием скачал и посмотрел «Полторы комнаты» А.Хржановского. 

В этом смысле меня очень выручает то, что я живу в Подмосковье, и электрички — мое пространство для чтения. 

У меня много любимых книг из детства. Тут приходил в библиотеку внук Носова, тот самый Игорь, про которого он написал одну из своих книг. Я с удовольствием вспомнил весь его цикл про Незнайку, особенно «Незнайку на Луне». В детстве у меня был странный список чтения, я увлекался, например, сказками всех народов мира, ну и, конечно, сказками братьев Гримм, Гауфа, Андерсена, Афанасьева и многих других авторов. Конечно, любил Волкова с его «Волшебником Изумрудного города» и книгами-продолжениями. Очень любил трилогию Льва Кассиля «Три страны, которых нет на карте» и особенно «Швамбранию». Как ни странно, в третьем классе прочитал «Скандинавские сказания» (а фактически — мифы), и на меня весь этот мир Валгаллы, Тора и Одина произвел неизгладимое впечатление. Рано прочитал Тура Хейердала с его путешествиями на «Кон-Тики» и «Ра». В чистом виде детское чтение у меня рано закончилось, так как я начал с 12 лет заниматься археологией, ездил в экспедиции и, начиная класса с восьмого, читал достаточно много специальной литературы, которая до сих пор у меня стоит на полке. Но в этот период еще и увлекался фантастикой: С.Лем, А.Азимов, братья Стругацкие. Вот такой кривой дорожкой я пришел в культурологию. 

В свое время я не вылезал из детской библиотеки, которая была недалеко расположена, — очень комфортное и важное для меня было пространство. Сейчас в какой-то мере я отдаю долги, потому что не знаю, кем бы я стал, если бы не библиотеки». 

Ульяна Степанова

сотрудница библиотеки № 166 имени 1 Мая

«Моя любимая книга — «Портрет Дориана Грея». Есть книги, которые актуальны во все времена. Я с «Портретом Дориана Грея» столкнулась еще в школьное время, но тогда мы ее не проходили. Прочувствовала я эту книгу уже тогда, когда училась в институте, после того как прочитала «Преступление и наказание» Достоевского. Читая «Портрет Дориана Грея», я постоянно сравнивала эту книгу с романом Достоевского, потому что тематика преступления и наказания и там и там одинаковая. Я считаю, что именно в этих двух книгах наиболее полно раскрывается темная сторона души. Как сказал лорд Генри: «Человек преувеличивает свою роль в этом мире». 

Эта книга мне стала близка, потому что по натуре я эстет, а там одна из тем — эстетизм. В жизни человека это очень важно, как мне кажется. Я могу возвращаться к этой книге постоянно, недавно узнала, что она входит в топ-100 самых читаемых.

Когда ко мне обращаются за советом посетители библиотеки, я стараюсь не ориентироваться на личные пристрастия, потому что люди очень разные. Приходят наши любимые бабушки, которые чаще всего читают детективы. Тенденция, которую я заметила, — люди начали перечитывать классику: Золя, Бальзака и, конечно, Достоевского и Толстого. Людей тянет к хорошей литературе. Классику читает в том числе и молодежь, причем часто спрашивают не какое-то отдельное произведение, а собрание сочинений полностью».  

Максим Семенов

редактор сайта библиотеки киноискусства им. Эйзенштейна, преподаватель истории кино в Московской школе нового кино

«Я долго думал, какую книгу назвать любимой, и решил остановиться на Леониде Добычине и на его романе «Город Эн». 

Я прочитал ее несколько лет назад. Я много читал о Добычине раньше, но тогда его было довольно сложно достать. Книга меня поразила. Я занимаюсь кино, и Добычин — один из тех авторов, на которых кинематограф повлиял очень сильно. Многие его сравнивали с Прустом или Джойсом. Его проза стала возможна только после появления кино. В ней нет ничего лишнего, Добычин словно выстраивает свое повествование с помощью монтажных склеек. 

«Город Эн» немного напоминает «Дублинцев» Джойса и одновременно «В поисках утраченного времени» Пруста. Это роман о взрослении героя в дореволюционном городе на окраинах Российской империи. То, на что Прусту требуются десятки страниц, Добычин делает одним или двумя предложениями, то есть описание смерти отца главного героя монтируется тут же с его впечатлениями от поездки в Москву. Ты не всегда понимаешь, где граница между тем, что он видит, и тем, что он чувствует, — такой чудесный модернизм. 

Я много кому советовал почитать эту книгу. Мне кажется, что Добычин — это автор первой величины, один из тех писателей, которые заняли бы значимое место в нашей литературе, если бы в XX веке не было определенного разлома, хотя без этого разлома они могли бы и не появиться. Это автор уровня Платонова, например. Добычин — это пост-Чехов: он берет чеховскую манеру оборвать рассказ и развивает эту манеру дальше, делает многое радикальнее. 

Я вообще зануда. Помимо Добычина, я люблю, например, Джейн Остин, Менандра — это комедиограф IV века до нашей эры, Марселя Пруста, «Историю римской литературы» в трех томах Михаэля фон Альбрехта. Из русского люблю классику, прозу Серебряного века, Сологуба например. 20-е годы. Мариенгофа. В свое время очень любил Сорокина, а в школе любил Алексея Иванова.  

Поскольку я работаю в библиотеке киноискусства, я даю советы посетителям по поводу справочной литературы, связанной с вопросами киноведения. Есть много хороших книг, в России редко издаются монументальные работы, но, к счастью, есть такое издательство Rosebud Publishing — у них есть великолепные книги. Есть отличная история советского кино Неи Зоркой, хороший сборник статей Евгения Марголита «Живые и мертвое». 

Ксения Листикова

сотрудница отдела МедиаLab Российской государственной библиотеки для молодежи 

«Моя любимая книга — «Атлант расправил плечи» Айн Рэнд. Это одна из последних прочитанных мною книг, которую я читала долго, около полугода с перерывами. В этой книге рассказано о вымышленном государстве, где политический строй приводит к краху общества, культуры, системы ценностей, религии.

Я советовала прочитать эту книгу своим друзьям и сверстникам: там много интересных идей о правильном политическом устройстве государства. А убедительно прописанные характеры главных героев вдохновляют менять мир, менять себя и становиться новыми «Атлантами». 

Надежда Дудар

сотрудница зала библиографических ресурсов Российской государственной библиотеки

«С юности я люблю книгу «Ветер в ивах» Кеннета Грэма — это писатель, который очень живописно рассказывал о Шотландии. Животные, главные герои книги, очеловечены. Книгу долго не могли перевести на русский язык, хотя эта была написана где-то в конце XIX века. 

Она интересна как для детей, так и для взрослых. Мне было пятнадцать лет, когда я ее прочитала. Она продавалась тогда на английском языке, и студенты начинали ее переводить. Меня привлекали, конечно, очень красивые иллюстрации. В 80-е годы эта книга вышла в печать, и, когда у меня появились собственные дети, я ее купила, потому что она меня завораживала. 

Я люблю сестер Бронте. Думаю, у многих женщин «Джейн Эйр» — любимый роман. Люблю Маргарет Митчелл «Унесенные ветром». 

Сейчас я часто и с удовольствием перечитываю Шмелева. Например, можно читать «Лето Господне» и узнавать, как проходили все наши очень большие религиозные праздники. Он их так описывает, что ты представляешь себя персонажем этой книги. Шмелева люблю, потому что он, несмотря на свою сложную судьбу, тяготы, потерю любимого сына, Родины, не озлобился — и все его книги написаны с любовью к России. 

Раньше я работала в отделе абонемента — это такая маленькая библиотека внутри библиотеки для сотрудников. Там очень много не только художественной, но и научной литературы. Когда поступали новые книги, мы старались их сразу просматривать. Отдел очень большой, подойдя к полке, не сразу понимаешь, что хочется почитать, поэтому часто обращались ко мне, я рекомендовала что-то из прочитанного». 

Валерий Леденев

арт-критик, журналист, сотрудник библиотеки в Музее современного искусства «Гараж»

«Очень часто мне говорят: «Вот ты работаешь в библиотеке, какая хорошая работа, ведь можно постоянно читать» — это, к сожалению, не так. На чтение остается не так много времени, потому что здесь огромное количество других дел, которые съедают свободное время. 

Я читаю по большей части по профессиональной необходимости, потому что помимо библиотекаря и научного сотрудника музея «Гараж» я выступаю как художественный критик. Поэтому уместнее в моем случае было бы говорить не о любимых книгах, а о находках, которые показались мне важными по субъективным причинам.

Для начала я бы выделил каталог выставки «Борьба за знамя. Советское искусство между Троцким и Сталиным. 1926–1936», куратором которой была Екатерина Деготь. Эта выставка, а также написанные к ней тексты продемонстрировали неожиданный и нестандартный взгляд на советское искусство 1920–1930-х годов и к тому же фокусировались на политическом содержании и прочтении работ в противовес формалистическому подходу, в целом преобладающему до сих пор.

Другая книга, которую я мог бы выделить, — «Коммунальный (пост)модернизм» Виктора Тупицына. Вообще я не едва ли могу причислить себя к поклонникам того типа письма, которого придерживается Тупицын, — нарочито непрозрачного и усложненного, — но его работа по истории советского художественного андеграунда совсем иной случай. Она не просто написана доступным языком, но идеально суммирует «явления и существования», о которых в ней идет речь. 

Что касается истории, то я люблю книги, основанные на прямой речи «участников процесса», — воспоминания, живые свидетельства. Такие тексты не всегда достоверны, но позволяют понять, каким воздухом дышали персонажи тех лет, как они мыслили, что их волновало. В целом они дают почувствовать «мясо пространства» (выражение Пригова) определенной эпохи. В библиотеки «Гаража» есть автобиография Оскара Рабина (дома, кстати, она у меня тоже есть). Она вышла на русском в 1986 году, то есть временная дистанция, отделяющая текст от описанных событий, невелика. В ней мало лирических отступлений и философствований, но много фактуры, изложенной плотно и последовательно. Эту книгу я недавно перечитывал по профессиональной необходимости, когда участвовал в работе над выставкой «Древо современного русского искусства» в «Гараже».

Как пишущий автор я, безусловно, интересуюсь вопросами методологии критики. В этом году фондом V-A-C был опубликован русский перевод книги «На руинах музея» американского теоретика Дагласа Кримпа. Вообще работа эта относительно старая: заглавный ее текст появился в 1980 году, а сам сборник вышел тринадцатью годами позже в 1993-м. Автор — верный фукольдианец. У Фуко он заимствует главным образом понятие «разрыва», и совокупность практик, именуемую «искусством», картографирует с точки зрения фундаментальных «разломов», сдвигов и поворотов. Инструментарий Кримпа, с одной стороны, прост и понятен, а с другой — очень действенный. У него невероятный стиль изложения: в его текстах нет ничего случайного и непродуманного, они остаются живыми и объемными (что сохраняется и в русском переводе, авторам которого отдельные комплименты) и при этом хорошо обоснованными и аргументированными.

Меня интересуют также проблемы гендерных исследований и научные разработки в этой области, в частности, вопросы квир-теории. Подобные тексты невероятно сложны для освоения. Не только в силу их собственной структуры, но и из-за почти «революционного» психологического эффекта, который они производят на читателя, — ведь они затрагивают самые базовые, taken for granted категории миропорядка, которые по прочтении этих материалов лишаются привычных очертаний и уже не могут оставаться прежними. Оптимальным введением в эту проблематику мне кажется недавно изданная книга «Техника «косого взгляда», составленная Ириной Градинари. Здесь прекрасный подбор авторов — от Джудит Батлер до Джудит-Джек Халберстам — и замечательная вводная статья самого редактора, которая буквально по полкам раскладывает основные понятия и терминологию выбранных ею статей и эксплицирует логику, в которой они написаны. И это оказывается интересным не только для гендерных исследований, но и в более широкой социокультурной перспективе.