Что смотреть дома: хоррор про холокост, комедия про расизм и Адам Сэндлер в космосе

Хайповая, хоть и немножко внутриамериканская, история — сатирическая комедия про темнокожего писателя и преподавателя литературы Телониуса «Монка» Эллисона (Джеффри Райт), у которого все не слава богу. После конфликта с чересчур прогрессивной студенткой в университете его просят взять отпуск. Издательство отказывается от его новой книги (переосмысления «Персов» Эсхила) с формулировкой «в ней слишком мало афроамериканского опыта». А мать Монка (Лесли Аггамс) выказывает первые симптомы болезни Альцгеймера. Чтобы оплатить ее содержание в медучреждении, неудачливый профессор пишет стереотипный роман о жизни паренька в афроамериканском гетто. Неожиданно для Монка он становится бестселлером, а в Голливуде берутся за его экранизацию.

В своем режиссерском дебюте телевизионный сценарист Корд Джефферсон («В лучшем мире», «Хранители», «Станция одиннадцать») экранизировал книгу Персивала Эверетта двадцатилетней давности, которая за это время, очевидно, не растеряла своей актуальности. Главная мишень фильма — политкорректность, точнее, те извращенные формы, которые она порой принимает. До написания стереотипного бестселлера Монк приходит в книжный магазин, видит, что его роман стоит в разделе афроамериканской литературы, и устраивает скандал. «Это не афроамериканская, а обычная литература», — настаивает писатель, в то время как на его произведение уже наклеили ярлык и поставили на соответствующую полку. Это расизм, но другого толка, с которым приходится мириться литератору из среднего класса, который хочет быть не темнокожим, а просто писателем. Собственно, его мидл-классовой жизни и посвящен фильм.

Мы видим отношения Монка с остроумной сестрой (Трейси Эллис Росс), непутевым братом (Стерлинг К.Браун), преданной горничной (Майра Лукреция Тейлор), приглянувшейся соседкой (Эрика Александер) и, конечно, с болезненной матерью. При этом сам главный герой не подарок. У Монка тяжелый характер, он не умеет вовремя промолчать и, подобно всем творцам, страшно зациклен на себе. Однако все вокруг (включая белых издателей) видят в нем персонажа «Прослушки». Но, как язвительно замечает картина, афроамериканский опыт не исчерпывается жизнью в гетто. За два часа «Американскому чтиву» удается пройти по минному полю остросоциальных тем и каким‑то чудом не подорваться. Даже его метафинал выглядит не выпендрежно, а изящно. Короче, картина Джефферсона — один из самых интересных дебютов прошлого года и тот нечастый случай, когда высокая похвала американской критики выглядит абсолютно уместной.

Е.Т.

Джонатан Глейзер — новый Кубрик. Он так же активно экспериментирует с формой, центрирует кадр и одержим идеальной симметрией на экране. А еще каждым своим новым фильмом этот сумасшедший (в хорошем смысле) перфекционист пытается перепридумать какой‑то устоявшийся жанр — фильма-ограбления, семейной драмы, научной фантастики, исторического кино. Продолжая аналогию с Кубриком: если глейзеровская «Сексуальная тварь» — это побратим кубриковского «Убийства», «Рождение» — «Барри Линдона», а «Побудь в моей шкуре» — «2001 год: Космическая одиссея», то «Зона интересов» — «Сияния». Хоррор про семью и холокост. В конспирологической, но увлекательной документалке «Комната 237» утверждается, что Кубрик был так одержим фильмом про геноцид евреев, что в экранизации романа Стивена Кинга зашифровал эту тему в подтексте. Глейзер поступил иначе: взял роман Мартина Эмиса «Зона интересов» про семью нацистов, выкинул из него все, на свой взгляд, лишнее и оставил только голую сюжетную конструкцию.

В его фильме рассказывается про коменданта концентрационного лагеря в Освенциме Рудольфа Хёсса (Кристиан Фридель), его жену Хедвиг (Сандра Хюллер) и их детей, которые живут своей мелкобуржуазной жизнью в двух шагах от одного из самых страшных преступлений в истории человечества. Иными словами, это кино про обыденность зла. Глейзер специально не показывает жертв холокоста (мы видим только дым печей), а показывает людей (хотя непонятно, можно ли назвать их людьми), которые пытаются возвести «райский сад» посреди настоящего ада. А поскольку Глейзер не логоцентричный режиссер, словам он предпочитает силу изображения. В этом смысле его «Зона интересов» — чистое кино, потому что оно разговаривает со зрителями исключительно на языке оседающих в памяти образов. Уже упомянутый «райский сад», конюшня Хёсса (когда он садится на лошадь, то превращается в одного из всадников Апокалипсиса), негативное изображение, с помощью которого режиссер показывает невидимую для главных героев жизнь служанки-еврейки и так далее.

Своей смелой экспериментальностью, клаустрофобическим кадрированием и разжижающим мозг саунд-дизайном «Зона интересов» похожа не на классическое кино, а на предмет совриска — фильму больше подошло бы, если бы его показывали не в кинотеатрах, а в музее (не обязательно в музее Аушвиц-Биркенау, а в музеях вообще). Это удивительный, мало с чем сравнимый киноопыт. Собственно, на прошлом Каннском фестивале Глейзер страшно выбесил российских критиков тем, что подменил высказывание экспириенсом. Да, «Зона интересов» — не суперглубокое, а формалистское кино, строящиеся, по сути, на одном приеме. Но чтобы вытянуть кино на одном приеме, надо быть настоящим гением, коим Глейзер, безусловно, и является.

Е.Т.

А вот неплохой детокс-вариант, чтобы отойти от хоррора про холокост: новые (музыкальные!) «Дрянные девчонки». Это, с одной стороны, ремейк хитовой молодежной комедии 2004 года, с другой — киноадаптация бродвейского мюзикла 2018 года. Авторкой сценария вновь выступила Тина Фей, также вернувшаяся к образу школьной учительницы математики мисс Норбери. Сюжет фильма не претерпел существенных изменений. Прожившая всю жизнь в Кении с мамой-зоологом Кейди (Ангури Райс) оказывается в простой американской школе, которая представляется ей более опасным местом, чем африканская саванна (не будет лишним напомнить, что изначально Фей вдохновлялась селф-хелп-книгой Розалинд Уайзмен про подростковый буллинг). Кейди прибивается к парочке изгоев (Аулии Кравальо и Жакель Спайви), которые рассказывают ей про школьные группировки — в частности, про троицу расфуфыренных девиц (Рене Рапп, Авантика и Бебе Вуд), пользующуюся большой популярностью. Когда их лидерка Реджина приглашает Кейди вступить в ряды стервочек, новенькая смеху ради (и чтобы пошпионить) соглашается. Однако вскоре ей на своей шкуре предстоит узнать, что значит быть настоящей «дрянной девчонкой».

Неплохие сборы фильма, несмотря на в общем-то безликую «стриминговую» режиссуру Саманты Джейн и Артуро Переса-мл., говорят о том, что культ «Дрянных девчонок» за двадцать лет не исчерпал свой потенциал. Эта история все еще отзывается в сердцах людей — не исключено, что во многом из‑за заточенных под тикток музыкальных номеров. Собственно, песни (взять хотя бы застревающую в голове «Apex Predator») — весомая причина для существования ремейка. Другая — модная инклюзивность: все-таки фильм 2004 года не мог похвастаться настолько широкой репрезентацией. Единственное, как это часто бывает с современным социально заряженным искусством, новые «Дрянные девчонки» где‑то, быть может, пережимают с дидактизмом — проговоренные в лоб простые истины «новой этики» не выглядят такими уж новыми, особенно для зумеров, которым в первую очередь адресована свежая постановка. Что касается выросших на оригинальном фильме миллениалов, то они наверняка тоже смогут получить свою порцию удовольствия от ремейка, если, конечно, не будут требовать, чтобы все было, как двадцать лет назад.

Е.Т.

Жизнь школьной парии Лизы (Кэтрин Ньютон) похожа на мытарства Золушки: родному отцу (Джо Крест) до нее нет дела, мачеха (Карла Гуджино) девушку абьюзит, и только сводная сестра (Лиза Соберано) относится к ней как к человеку. У Лизы есть краш, с которым она боится заговорить, ПТСР из‑за жестокого убийства матери, а свободное время она любит проводить на кладбище. Поэтому, когда на могиле одного викторианского красавчика она говорит, что ей хотелось бы быть с ним, к ней приходит его разлагающийся труп (Коул Спраус, звезда «Ривердэйла»). Сначала мертвец прочно обосновывается во френд-зоне, но вскоре Лиза понимает, что испытывает к нему больше, чем дружеские чувства.

«Лиза Франкенштейн» дочери актера Робина Уильямса Зелды по сценарию Дьябло Коди — фильм не для слабых духом. Если вы ожидаете увидеть очередную рафинированную валентинку восьмидесятым, то будете жестко разочарованы. Уже по великому «Телу Дженнифер» было понятно, что Коди умеет переворачивать жанровые штампы с ног на голову и деконструировать хоррор-тропы. Ее «Лиза», словно чудовище Франкенштейна, язвительным образом собрана из самых разных элементов поп-культуры. Главная героиня похожа на Вайнону Райдер из «Смертельного влечения». Коул Спраус — не столько на классического монстра Universal (которых студия возрождает с помощью таких фильмов, как «Лиза»), сколько на Джонни Деппа из «Эдварда руки-ножницы» и «Суини Тодда». А школьницы — на «Дрянных девчонок». Действие в фильме происходит на излете 1980-х, когда фем-оптика в фильмах ужасов не была доминирующей: на ум разве что приходит слешер-трилогия «Кровавая вечеринка».

Сейчас таких фильмов стало больше, но не все они находят понимание у профессиональных зрителей. «Лиза» разделила американских критиков, как и «Дженнифер» когда‑то. Рецензентов можно понять. «Лиза» — довольно трансгрессивное зрелище, немного за гранью добра и зла (например, спойлерМертвец ублажает главную героиню с помощью вибромассажера, а в озорном финале авторам вообще сносит крышу и случается уже чистая некрофилия.). Обычно подобные фильмы смотрят более специализированные критики, а среди мейнстримных картин нечасто увидишь такую, которая бы отвешивала звонкую пощечину общественному вкусу. Вообще огромное восхищение вызывает то, что на этот фильм дали деньги: с ним мир точно будет веселее, чем без него.

Е.Т.

Чешский космонавт (Адам Сэндлер) в одиночку отправляется из ретрофутуристической Богемии на край Солнечной системы для изучения таинственного облака космической пыли. На подлете к цели на корабль неожиданно пробирается огромный разумный паук (Пол Дано), которого привлекает мелодичный шум поломанного туалета. Космонавт сначала пугается, а потом проводит с пауком бесконечный психологический сеанс. Выясняется, что в космос герой улетел, бросив жену (Кэри Маллиган) после неудачной беременности.

«В космосе» — буквальная экранизация мемов про то, как далеко готовы зайти мужчины, лишь бы не идти на терапию. Жаль только, что не смешная, а бесстыдно пафосная и высокопарная. Отсутствие приколов (Сэндлер, впрочем, традиционно хорош даже в роли измученного сыча) соседствует с отсутствием вообще каких‑либо интересных деталей. Про быт ненастоящей Чехии мы почти ничего не узнаем: соцсеть со смешным названием «ЧехКоннект» и флешбэк, где юного космонавта топят в реке за то, что его папа — коммунист, не в счет. Тайна вневременной космической пыли в конце скомканно сводится к летающим облачкам с коллекцией домашних видео. Словом, смыслового контента в фильме — более-менее на короткометражку.

Из хорошего — клипмейкер и режиссер Юхан Ренк («Чернобыль») все-таки умеет создавать на экране меланхоличную атмосферу. Эту эмбиентную сайфай-мелодраму стоит посоветовать в качестве лекарства всем, кто, как и главный герой, страдает от бессонницы, а пауку с благородным голосом Пола Дано можно было бы смело гарантировать популярность в АСМР-сегменте ютуба и расслабляющих подкастах. Ну и поздравим Сэндлера, который после удовлетворения взрослой, школьной и дошкольной аудитории на «Нетфликсе» смог предложить что‑то и демографии «синефилов», фанатеющих по условному A24.

Н.Л.

Красивый одинокий киносценарист (Эндрю Скотт) проводит меланхоличные дни на свиданиях с новым соседом (Пол Мескаль), годящимся ему в сыновья и не заставшим ультрагомофобного общества, нанесшего сценаристу психологические травмы в юности. А также ездит в гости к своим молодым родителям (Джейми Белл и Клэр Фой), которые разбились на машине, когда герою было двенадцать, но почему‑то вернулись на какое‑то время в виде призраков.

Как известно, существует всего два типа сюжетов — о любви и об одиночестве. «Мы всем чужие», несмотря на обманчивую романтическую линию, однозначно относится к последним: одиночество здесь, спойлер, непреодолимое и всепоглощающее, а связь с близким человеком иллюзорна и скоротечна. Подобно недавнему поэтически-меланхоличному хиту с Полом Мескалем «Солнце мое», этот фильм обнажает такую глубокую экзистенциальную правду жизни, что ей сложно сопротивляться, даже если вы — прожженный циник. Как и вышеупомянутый сэндлеровский опус о беспричинной мужской грусти, кино это безбожно сентиментальное, но совсем не пустое. Скажем, тут есть россыпь аутентичных деталей быта: сообщается, что в качестве дома родителей Эндрю Хей в фильме задействовал реальный дом детства в английской провинции, даром что фильм поставлен по японской книге. А также выдающиеся красо́ты монтажа и камеры — виды на облака из окна многоэтажки завораживают похлеще космических облачков, а под играющую музыку сцены то и дело плавятся и разливаются, как в том же «Солнце мое».

Возможно, фильму, заступающему на сюрреалистичную, почти линчианскую территорию, не хватает какой‑то неразрешимой тайны, финальной загадки. Если только не считать таким вопросом без ответа: как эта великолепная эмбиент-мелодрама умудрилась оказаться в числе самых прославленных британских фильмов века, так и не номинированных на «Оскар»Топ-3 фильма без номинаций на «Оскар» с максимальным числом номинаций на BAFTA в XXI веке: «Казино „Рояль“» (9 номинаций на BAFTA в 2007 году), «Рокс» (6 номинаций на BAFTA в 2021 году) и «Мы всем чужие» (6 номинаций на BAFTA в 2024 году).?

Н.Л.