Кино — это капсула времени. По фильмам прошлого можно понять, что беспокоило людей, какие страхи и неврозы их одолевали. Взять, к примеру, голливудские эротические триллеры 1980–1990-х, в которых секс был намертво зарифмован со смертью. По вполне объективным причинам: разгул ВИЧ и СПИДа, начавшийся в США в 1982 году, сделал актуальной максиму «хочешь выжить — спи один». А также совпал со стартом карьеры Эдриана Лайна — некоронованного короля самого сексуального жанра в мире.
В 1983 году вышел его еще невинный «Танец-вспышка», а спустя пару лет «9 ½ недель» — учебник по токсичным отношениям. И понеслось: «Роковое влечение» (1987), «Непристойное предложение» (1993), «Лолита» (1997). «Влечение» заняло второе место в десятке самых кассовых фильмов североамериканского проката — и породило тьму подражаний, в которых Майкла Дугласа, как правило, домогались роскошные женщины: венцом этого направления стал «Основной инстинкт» Пола Верхувена, тоже попавший в десятку кассовых фильмов американского бокс-офиса.
Помимо Лайна и Верхувена, в жанре эротического триллера (и мелодрамы) отметились Кэтт Ши («Ядовитый плющ», 1992), Ули Эдель («Тело как улика», 1993), Филлип Нойс («Щепка», 1993), Ричард Раш («Цвет ночи», 1994), Джон МакНотон («Дикие штучки», 1998) и, конечно, Залман Кинг («Дикая орхидея», 1989). Последний вообще построил всю свою фильмографию на желаниях и жаре тела.
Возникает вопрос: можно ли было в конце XX века снимать про отношения без секса? Да. Скажем, в «Шоппинге» (1994) Пола У.С.Андерсона (будущего режиссера «Смертельной битвы» и «Обители зла») британская молодежь, тараня автомобилями витрины дорогих магазинов, искала другие, не телесные формы близости. Но эти фильмы не пользовались большим спросом, потому что в 1980-е по обе стороны Атлантики людей интересовало, кажется, только одно — секс (и разговор сейчас не о Европе, где еще в 1974 году вышла «Эмманюэль», а об СССР, в котором перестроечным хитом стала «Маленькая Вера»).
Любопытно, что интерес к киноэротике угас так же стремительно, как и возник. В 2002 году на экраны вышел один из лучших фильмов Эдриана Лайна — «Неверная» с Ричардом Гиром и Дайаной Лейн, ремейк французского фильма в постановке Клода Шаброля. И на этом, пожалуй, все. Эротика плавно переехала сначала на кабельное телевидение, а затем — на стриминги. Когда из кинотеатров практически исчез секс, люди заговорили о «новом пуританстве». Ведь в погоне за подростками (главной целевой аудиторией кинотеатров) студии стали жертвовать обнаженкой в пользу более детского рейтинга.
Не миновала чаша сия даже «Игру престолов». После того как сериал стал по-настоящему семейным развлечением (а бордель Мизинца закрылся), в шоу стало заметно меньше nudity. Последние сезоны вообще были скромным, застегнутым на все пуговицы зрелищем по сравнению с первыми, куда более разнузданными. Впрочем, дело, кажется, не только в «новом пуританстве», но и в том, что в XXI веке сексом на экране никого больше не удивишь.
В 1970-е на порно рвались в кино, потому что наступила «эпоха порношика», а формат VHS только захватывал рынок, в 1980-е — потому что некоторым людям посещать порнокинотеатры было зазорно (если вас, конечно, не зовут Трэвис Бикль), а поход на «Роковое влечение» был вполне респектабельным занятием. Сейчас, когда есть Pornhub, когда эротика и порно доступны в один клик, когда люди, кажется, вообще приелись сексуальной свободой, непонятно, зачем нужен секс в кино. И тем не менее спустя 20 лет на экраны выходит новый фильм Эдриана Лайна «Глубокие воды», который возвращает нас во времена, когда про отношения (особенно перверсивные) невозможно было рассказывать без наготы.
Символично, что, как и «Неверная», это снова ремейк французской классики (фильма 1981 года Мишеля Девиля) и одновременно новая экранизация романа Патриции Хайсмит, создательницы Тома Рипли, которую в кино ставили и Альфред Хичкок, и Рене Клеман, и Энтони Мингелла, и Тодд Хейнс. Сценаристами ремейка выступили Зак Хелм («Персонаж») и шоураннер «Эйфории» Сэм Левинсон, что тоже довольно символично, ведь его отец Барри Левинсон в 1994 году отметился шумным эротическим триллером «Разоблачение» с Майклом Дугласом и Деми Мур.
Сюжет у «Вод» следующий: изобретатель микрочипа для боевых дронов Вик Аллен (Бен Аффлек) женат на сексапильной кубинке Мелинде (Ана де Армас), с которой он вместе воспитывает не по годам умную шестилетнюю девчушку Трикси (Грейс Дженкинс) — настоящего гика. В остальное время Аллены тусят на дружеских вечеринках, где Мелинда постоянно напивается и флиртует с другими мужчинами. Впрочем, Вик не скрывает, что у них с женой свободные отношения. Мелинда меняет любовников (Брендан Миллер, Финн Уиттрок и Джейкоб Элорди из «Эйфории») как перчатки, но не потому, что они ей быстро надоедают, а потому что Вик методично избавляется от одного за другим. От кого‑то словом, от кого‑то молотком. Никто, однако, не верит в виновность Вика, кроме их нового знакомого — нуарного писателя Дона Уилсона (драматург Трейси Леттс), который после очередного «несчастного случая» начинает копать под героя Аффлека.
Несмотря на то что в «Глубоких водах» есть адюльтер, как в «Роковом влечении», «Непристойном предложении» и «Неверной», это кино меньше всего похоже на предыдущие фильмы Лайна. Все они были про чувства. Этот — про их отсутствие. Чтобы испытать страсть, героям приходится идти на крайние меры. Аффлек, подобно Рейгадасу, примеряет на себя роль куколда (настолько печального, что к нему автоматически проникаешься жалостью). Героиня Де Армас определяет себя исключительно через секс — трудно понять, интересует ли ее что‑то помимо совокуплений. Это не женщина, а секс-машина, неодушевленный персонаж. Неслучайно мы все время видим ее глазами мужа. Она лишена субъектности, мы не знаем, что творится у нее в голове. Впрочем, понять, что в голове у героя Аффлека тоже весьма сложно. Вик — человек без свойств, но с одним ярко выраженным качеством: он собственник, прилипчивый, как улитка (к слову, улиткам в фильме уделено такое же важное внимание, как в романе Хайсмит и экранизации Девиля).
«Воды» — холодное, неприятное, неудобное кино, сделанное под сильным интонационным влиянием финчеровской «Исчезнувшей». И дело не только в Аффлеке, который тут повторяет роль потерянного супруга, а в провокационном послании, которое объединяет обе картины: муж и жена — одна сатана. Не зря же писательницу Гиллиан Флинн, авторку «Исчезнувшей», называют последовательницей Хайсмит: она тоже любит ковыряться в человеческой психике и доставать наружу что‑то неприятное.
Другое дело, что «Воды» сделаны не настолько блистательно, как «Исчезнувшая», хоть и очень качественно. Надо заметить, что давно не снимавший 81-летний Лайн находится в неплохой творческой форме. А если кому‑то это кино покажется смехотворным (критики уже успели назвать его беззубым и устаревшим, пропесочив игру де Армас и Аффлека), то дело не в Лайне, а в жанре и самой истории, которая была написана в другую эпоху, когда семейные походы к психологу и психотерапия еще не стали общим местом (кстати, про психолога в фильме есть отдельная шутка).
Главная проблема картины не в том, что «де Армас выглядит так, будто находится в какой‑то дерзкой рекламе одеколона, а Аффлек производит впечатление человека, выпившего перед началом съемок центнер обезболивающего», а в том, что этим «Глубоким водам» отчаянно не хватает глубины. Лайн как будто бы все время скользит по поверхности. Диагноз героев очевиден с самого начала, он не меняется к финалу. А поскольку диагноз этот неутешительный («Воды» выглядят гораздо мрачнее и депрессивнее «Влечения» и «Неверной»), то понятна и реакция аудитории: у всех фильмов Лайна на «Кинопоиске» зрительская оценка всегда была выше семи, а тут — 5,7.
В глупой «Дикой орхидее» между Микки Рурком и Жаклин Биссе был такой диалог: «Скажи, что ты видишь?» — «Я вижу двух людей, которые занимаются сексом». — «Нет, занимаются любовью». В «Водах» герои занимаются не пойми чем, а точнее, чем‑то по-настоящему трансгрессивным, патологичным, пугающим настолько, что финал «Неверной» начинает казаться хеппи-эндом. Не всем такое, конечно, придется по вкусу, особенно когда Аффлек похож на Майкла Рукера из «Генри: портрет серийного убийцы».
