В американском пригороде (открыточном рае с чумовой цветокоррекцией) со своими семьями проживают две подруги-домохозяйки Джил и Лиза (Жослин ДеБоэр и Доун Люббе, режиссерский дуэт фильма). Они настолько близки, что часто путают мужей (Бек Беннетт и Нил Кейси), когда целуются, а еще Джил дарит Лизе свою грудную дочку, чтобы просто не показаться жадной. Но и это еще не предел нарастающего абсурда: вскоре сын Джил Джулиан (Джулиан Хиллиард) превратится в собаку, Лиза забеременеет футбольным мячом, а в окрестностях (для создания саспенса) объявится упаковщик-маньяк, уже убивший преподавательницу бикрам-йоги.
Эта неделя отмечена чередой премьер с «Сандэнса», которые показывают не только на «Амфесте»: так, с разницей в неделю в прокат вышли «Вечер с Беверли Лафф Лин» и «Зеленее травы» — две абсурдистские кинокартины, которые выглядят так, будто во всем мире, точно в фильме «Yesterday», на 12 секунд вырубили электричество, и люди разом забыли, как снимать кино. Однако это не так. Просто обе эти работы расширяют возможности современного кинематографа, который может быть куда радикальней, чем «Джокер», но посетители мультиплексов еще об этом не знают, ведь золотым стандартом кино (если судить по мировым сборам) нынче считаются «Мстители. Финал». Да, у «Мстителей» есть крутая графика, но, как показывает практика, спецэффекты не главное. Несмотря на большинство технических революций — приход цвета, приход звука, 3D, IMAX 3D и 120fps, — кино до сих пор существует на стадии наскальной живописи, в отличие от, скажем, современного театра.
Это, впрочем, не означает, что в кино не происходит ничего совсем уж прорывного. Просто все эти революции, как правило, оказываются тихими. Телеакадемикам, например, проще наградить «Игру престолов», чем заметить то, как Линч снова взрывает телевизор. Линч, как и Кодзима, понятно, гений, поэтому «Вечеру с Беверли Лафф Лин» и «Зеленее травы» трудно сравниться с третьим сезоном «Твин Пикса», но и в этих картинах, бесспорно, тоже кое‑что есть. Например, «Вечер» начинается как абсурдистская криминальная комедия, которая затем перерастает в еще более абсурдную романтическую комедию про травму после расставания и поиск выхода из френд-зоны — но сыграно и срежиссировано все так, что кажется, что эта история не про людей, а про инопланетян, настолько главные герои (особенно Обри Плаза) выглядят неземными.
«Зеленее травы» тоже начинается достаточно лихо: как оммаж триллерам 60–70-х и всем этим «Степфордским женам» про игрушечный пригород, однако здесь начисто нарушены все привычные нам законы логики, поэтому, чтобы мы перманентно не спотыкались о царящие вокруг дикость и абсурд, создательницы дают нам в помощь костыли — аллегории.
Симптоматично, что в «Зеленее травы», как в «Реинкарнации» и «Острых предметах», появляется кукольный домик — метафора смоделированной благополучной жизни, о которую легко порезаться. Вообще, в фильме очень много говорящих вещей и предметов. Почти у каждого из героев на зубах есть брекеты, которые, с одной стороны, символизируют тягу к недостижимому идеалу, а с другой — оковы. В кадре часто появляется чистое нижнее белье (причем не только в корзине со стиранными вещами, но и на шее у главных героинь) — аллегория того, что все здесь предпочитают выставлять свое исподнее напоказ, хотя оно тоже может быть грязным. Также все передвигаются на гольфмобилях, потому что сама жизнь тут похожа на партию в гольф или футбольный матч с заранее расписанными ритуалами и всякими мещанскими радостями вроде вкусной отфильтрованной воды из бассейна (шаг в сторону от привычного уклада — и это вызовет боль: так поход в парикмахерскую оборачивается тем, что отстриженные волосы начинают кровоточить).
Однако несмотря на обилие обидных шаржей, не хотелось бы сводить эту чудесную картину исключительно к сатире на буржуазную одноэтажную Америку. В первую очередь «Зеленее травы» рассказывает про кризис самоидентификации, который может привести к кафкианским превращениям (Кафка ведь тоже был уверен, что пишет юмористические рассказы). Так, после того как Джулиан от отчаяния превращается в собаку, его отцу оказывается гораздо проще найти с ним общий язык — и тут сразу возникает вопрос: возможно, супругам стоило завести собаку вместо ребенка?
Фильм все время оставляет пространство для невеселых размышлений, а на передний план выводит Джил, которая настолько инфантильна и зависима от мнения токсичного окружения, что, например, бросает супруга по совету подружек. Идя на поводу у всех — в том числе у лучшей подруги Лизы, которая ведет свою двойную игру, — женщина в итоге остается совершенно одна: без мужа и детей. И страх одиночества, выхода из привычной социальной страты, узнаваемой и понятной системы, оказывается сродни страху от встречи с уборщиком-маньяком, который, как и положено любому жителю черного вигвама, выступает доппельгангером главной героини.
Вообще, этот серийный убийца кажется гостем из «Твин Пикса», мальчики-близнецы одной из подруг Джил — пародией на девочек-близняшек из кубриковского «Сияния», а фигурирующее ближе к финалу потерянное шоссе продолжением дороги из «Шоссе в никуда». Поэтому неудивительно, что фильм «Зеленее травы» сравнивают с работами Линча:
Но все эти аналогии от лукавого. Несмотря на всплывающие на экране как маячки аллюзии (и иллюзии), это совершенно не вторичный, а самобытный, дикий, вызывающий, шокирующий, спорный, отталкивающий, странный, безумный, идиосинкразический и волнительный фильм, от которого (в хорошем смысле) едет крыша.
Евгения Ткачева
