Как братья Чебурашкины доят Россию

Команда

Почему молоко

Владислав Чебурашкин: «Братья Чебурашкины — это не я и мой брат, это мой отец и его брат, это мы, братья, это наши дети, их у нас десять на троих. И мы гордимся тем, что делаем, отвечаем за свой труд, поэтому и ставим фамилию на упаковку. Наш отец начинал с нуля в переработке горных отходов в Норильске, он был первым в том районе, кто в 50-е на предприятиях советского типа этим занимался. Вся наша семья работает в горных разработках, но мы не владельцы заводов и пароходов. Это просто помогает нам держаться на плаву в этом начинании, потому что молочный завод — тяжелый проект по деньгам. Отец этот бизнес придумал, но голоса у нас у всех сейчас равноценные. Тут как: если ты что-то сделал не так, из-за тебя страдают все, а ты отвечаешь потом за это годами. 

Почему мы пошли в сельское хозяйство? Это благородный, честный труд. Мы хотели сделать толковый завод, ферму, развить тему семейственности, преемственности поколений. Мы не умеем продавать, не можем просто построить магазин и его обслуживать. Зато мы умеем производить. Почему молоко? Начнем с того, что молоко и молочная продукция в России занимают четвертое место в корзине потребителя. Молочный продукт — это свежий продукт. Срок годности у него от 5 до 14 дней, поэтому он должен производиться здесь же и потребляться здесь же. Это тенденция, мне кажется, всех мировых мегаполисов. А Москва и Московская область — это 15% населения нашей страны, причем населения с нормальным уровнем достатка. В России количество потребления на душу населения в 1,5 раза меньше, чем в Европе, и ниже нормы потребления продуктов здорового питания. На магазинных полках здесь вообще сложно найти натуральный продукт. В мире же давно набирает обороты органическое направление — я часто езжу за границу и вижу там специализированные магазины органической продукции.

Где его производят

У нас два фермерских хозяйства, в Сергиево-Посадском и Дмитровском районе. Мы находимся в 80 км от Москвы, это достаточная удаленность от вредных производств, на наш взгляд. 

Как только мы получаем молоко, то сразу охлаждаем его до 2-4 градусов тепла, потом переливаем в стерильную емкость и тут же везем в свои автоматы. Вы помните, как раньше в деревянных бочках продавали молоко? Это же опасно, даже сравнить с методом продажи через автомат нельзя. У нас молоко получено в молочном зале под наблюдением врачей. Все, что соприкасается с молоком, заменяется тут же. Продавать сырое молоко через автомат – очень ответственное дело, нужен 100%-й контроль, наблюдение. Мы на это пошли, потому что по всем фермерским показателям получили отличный продукт. Белок, запах, вкус — это чистое молоко и непастеризованное.

По закону, любое упакованное молоко должно стерилизоваться. Так что никакая бабушка в деревне не получит от своей коровы такое молоко, как на заводе, потому что неизвестно, чем ее корова питается, как молоко выдоили, как сохранили нужную температуру, а это архиважно. Когда мы подписываем договор с магазином, наше главное условие — правильная температура хранения. Наше молоко при температуре в 4 градуса хранится 12 часов, а при 6 градусах — 6 часов. То есть разница в 2 градуса в два раза сокращает срок годности.

Почему даже вечному продукту нужны новые способы продаж

Мой товарищ и одноклассник из Сибири однажды в Италии увидел торговые автоматы с молоком. Кто-то их уже устанавливал в России, кажется, ребята из Казани, но я к этой теме с подозрением относился. Мне казалось, что продажи будут маленькие, но мы решили попробовать пять или шесть прототипов. Остановились на одном из итальянских образцов, познакомились с хозяином, с тех пор с ним и работаем. Сейчас осталось адаптировать купюроприемник, чтобы он работал при минус 25 градусах.

Один из первых автоматов мы поставили в Дмитрове, я сам периодически видел, как там бабушки учили друг друга нажимать кнопки, подсказывали потом всем в очереди. В автомате можно за 10 рублей купить пустую пластиковую полторашку, а можно прийти со своим бидоном (1 литр стоит 56 р. — Прим.ред.). Процент жирности всегда один — ровно тот же, что у свежего сырого молока, которое через максимум 5–6 часов после дойки попадает туда, но не меньше 4 процентов. Вообще, жира такого естественного продукта, как молоко, бояться не надо. Это тот жир, который нашему организму необходим. Не стоит есть колбасу, полуфабрикаты и, главное, сахар. 

По истечении суток мы убираем из автомата все, что не продали. Внутри поддерживается температура 2 градуса тепла. Автомат показывает и температуру, и жирность молока, которое, кстати, получает сертификат качества каждый день. Если температура вне нормы или все закончилось, мы получаем СМС, в случае любого сбоя — тоже. Всего таких автоматов по Москве и Московской области 45, стоят они чуть больше 1 млн каждый, но, чтобы обслуживание не было убыточным, надо закупить не меньше 30. В Москве они не очень прижились, хотя Москва в какой-то момент пыталась сравниться с Токио или Сингапуром по количеству вендинговых машин. Я не помню точно, но цифры там были очень интересные — то ли 10, то ли 20 тысяч автоматов. Потом это дело остановили.

Зачем молокозаводу ферма

Молочная индустрия — одна из самых тяжелых индустрий, там набор компетенций и знаний должен быть очень широким, начиная от земли, кормов, ухода за животными. Технически она сложнее, чем просто молокозавод. Любая непогода, плохой урожай, наводнения, не дай бог, болезни, изменения себестоимости, например корма, — это катастрофа.

Наши коровы приехали из Голландии, Венгрии и Германии. Вообще, страшно было завозить иностранных животных в беспривязную ферму (тип фермы, где животные свободно перемещаются по помещению. — Прим. ред.), ведь в Европе они вообще на улице большую часть времени проводят. В России укоренилось привязное содержание — животные на цепях стояли; сейчас принципиально другой подход. Сначала у нас было около 600 коров, сейчас — около 2000. Вообще, фермерское молочное животноводство — это очень сложно. От одной коровы в день — 60 кг отходов. Это, конечно, удобрение большое, но если вдруг какой сбой с его вывозом — это не завод остановить, корову, как конвейерную линию, не выключишь.

Что значат буковки на упаковке

Дизайн нам разрабатывали в Ermolaev Bureau, за что я ребятам очень благодарен. Недавно пересмотрел презентацию 2011 года, где они анализировали кириллицу и знаки, которые обозначают плодородное поле, тучи, воду, дождь, солнце. У россиян же долгая история отношений с сельским хозяйством. И вот они заглянули в историю этих значков и узоров и перенесли на нашу упаковку. За ними стоят глубокие мысли, глубокая игра, может, не всем очевидная. Над текстом мы долго работали. Каждая буква прорабатывалась, ведь у нас шрифта нет как такового. Разрабатывали то, что было до кириллицы.

Помогают ли Чебурашкиным санкции

Я думаю, многие импортеры, даже те, кто прочно стоял на ногах, будут разоряться — из-за разрывов контрактов и невыполненных обязательств. Как скоро Россия сможет наладить полноценную замену импорта — вопрос очень сложный. Я в принципе оптимист, но по нашему бизнесу могу сказать, что мы не можем расти как «Вимм-Билль-Данн» — иначе утратим контроль над бизнесом. Если мы раздвигаем масштаб, то теряем контроль качества. Семейное, локальное предприятие — оно и есть семейное. 

Планы на будущее

Я хочу еще лет 20 продержать бизнес, чтобы дети, если захотят, могли здесь тоже поработать. Если глобально, хочется поднять престиж русского фермера, гордиться тем, что мы делаем, приносить пользу людям. Мы хотим иметь хорошую компанию с перспективой развития на десятилетия. Может, добавим какие-то новые продукты: мясо, овощи. Хочется, конечно, заработать какой-то капитал, но пока мы только выходим на прибыль, это даже не окупаемость».