«Мы в столице великой страны, зачем развивать шаурму?»

Все хотят торговать блинчиками. А вот пойти на завод трудиться или на другую нормальную работу — этого никто не хочет. Я, конечно, утрирую, потому что мне эта тема уличной еды уже немного поднадоела. Вот раньше, если кто-то нигде не пригодился и в вуз не поступил — он шел в милицию. А теперь: ничего не выходит — ну пойду на улицу торговать блинчиками, заработаю денег. А кому это нужно? Москвичам это точно не нужно.

К примеру, было много споров, когда мы сносили четыре тысячи объектов — все эти ларьки и лотки с сосисками, которые расплодились за последние 15 лет. И многие говорили, что сейчас все помрут с голода, экономика рухнет и бюджет Москвы не будет пополняться. Это оказалось ерундой — ни на копейку ничего не сократилось. Наоборот, сборы стали выше, потому что все эти уличные торговцы налогов не платили. Кроме того, это сплошная антисанитария, потому что у нас никто не изучает законы. В европейских странах есть социальная ответственность, там бизнес понимает, что нужно соблюдать правила и цивилизованные условия. А у нас это все выливалось в анархию. А почему город должен это контролировать, если он ничего от этого не получает? Денег это не приносит. А тратить чужие налоги на то, что не приносит дохода, — кому это нужно? Да, спрос на такую еду в Москве есть. Но, к сожалению, москвичам что ни предложи — будут брать все. Начнете «Доширак» на каждом углу продавать — и его будут покупать.

У нас был конкурс на три года на размещение объектов уличного питания. Тот, кто сильнее на этом рынке, тот и выиграл. В этом и следующем году эти договоры заканчиваются. Больше мы конкурсов проводить не будем: мы этот формат убираем. В Москве активно стали развиваться кафе и рестораны — в принципе, нам этого достаточно. Уличная еда будет постепенно исчезать. Все-таки мы с вами находимся в столице великой страны. Зачем развивать шаурму?

Примечание «Города»: все-таки департамент Немерюка не вполне чурается уличной еды и разворачивает в Москве исполинский уличный фестиваль варенья — фабричного, импортного, ресторанного и домашнего-бабулиного. В лучших традициях Сочи у фестиваля будут символы: Фея варенья, Мишка-Бруснишка и Такса Барбарисовна

В прошлом году Департамент торговли и услуг Москвы презентовал на «Стрелке» концепцию развития общепита, и там про ­мобильную торговлю и уличную еду ничего не было. Я пришла на пресс-конференцию и задала руководителю департамента Алексею Немерюку вопрос, он ответил: «Приносите предложение, и будем рассматривать». Я пришла через месяц на встречу и принесла — они меня отпинали: его помощник Иванов говорил, что я непрофессиональна и все это антисанитария и так далее. Но проект им понравился, правда, дальше он не пошел. Про мобильную торговлю Немерюк рассказывал, что они делали предложение для Собянина, собирали активистов мобильной еды и несли мэру идеи, но тот отказал. А в этом году появляется информация, что в Москве появятся мобильные точки продаж, я спросила у него — как же так? Немерюк ответил, что это был тендер и выиграла одна компания. Но закона про мобильную торговлю до сих пор нет.

У меня к департаменту только одно пожелание — сделать информацию открытой. Невозможно понять, как запустить свое место вместе с государством, только коммерческая недвижимость — тут все понятнее. Я была на радио «Сити-FM» вместе с Немерюком, и ему задали вопрос про уличную еду: Москва гигантский город с диким ритмом жизни, почему нет уличной еды? В Нью-Йорке есть, в Париже есть, в Токио есть. А Немерюк ответил, что, видимо, Москва пока не готова.

Если ты берешь тележку, но разрешение тебе позволяет только стоять на конкретной точке, как сейчас стоят вагончики, а ездить по другим местам ты не можешь, то зачем ­тогда мобильная торговля? Вот как в Нью-Йорке: приехал с утра в одно место, там трафик упал, поехал в другое. Мне кажется, возможно, у нас так сложно с движением и все ­боятся, что будут еще более дикие пробки. Но вообще, почему нельзя развивать тут ­уличную еду — для меня большой вопрос.