Фильмы, книги, музыка: главные впечатления года от тех, кто впечатлил нас

Меня впечатлила «Анатомия падения» Жюстин Трие: давно я не видела настолько качественно сделанной драмы об отношениях людей. В ней очень хорошо видно, насколько режиссерские решения влияют на фильм. Часто бывает, что продюсеры читают сценарий и говорят: «Ну, тут все понятно, здесь семейная драма». Или «социальная драма». Но важно не только то, что написано на бумаге, но и то, каким образом режиссер хочет рассказывать историю. Важен этот зазор между сценарием и тем, как он реализуется, — мне кажется, именно благодаря ему возникает кино, а не иллюстрация. И в «Анатомии падения» очень много сцен, в которых отчетливо понимаешь, что это именно режиссерский выбор, режиссерское решение. Возьмем музыку: например, на фоне шале в заваленных снегом горах звучит 50 Cent. Такие контрасты и делают фильм выдающимся.

И конечно, я очень ждала «Оппенгеймера». Понеслась смотреть его в кинотеатр, как только он вышел. Когда делаешь это на большом экране и в IMAX, понимаешь, зачем все это было сделано — с такой камерой и оптикой. Это физиологическое воздействие — когда ты видишь, как кадр расширяется в определенном формате. Про такое воздействие часто забывают в кино, как будто оно не очень важное, ведь фильмы, снятые для большого экрана, мы часто смотрим c телефонов или ноутбуков. «Оппенгеймер» — это пример того, что разница есть. Я всем говорю: «Ну, пожалуйста, посмотрите фильм в кинотеатре, это совершенно по-другому выглядит» — и чувствую себя занудой. Но ведь правда, есть вещи, которые можно увидеть и прочувствовать только так.

Я знаю, что многие предъявляют претензии Нолану, но я по-прежнему считаю, что он один из редких людей, кто пытается осмыслить наше существование в большом космосе — то, что мы всего лишь небольшая часть Вселенной. Нолан пытается вынести нас куда‑то в открытый космос, и я ему за это благодарна. Для меня это важно еще и потому, что в последние два года стало очень легко потерять веру в человечество. А после «Оппенгеймера» понимаешь, что ее надо сохранять несмотря ни на что. Собственно, как раз главное мое впечатление и достижение в этом году в том, что я нашла в себе ресурс не потерять веру в человечество окончательно.

Фильм делается примерно так. Есть некая субстанция, она ставится перед прожектором. А впереди экран. Прожектор заливает все светом, и на экране оказывается некий отпечаток этой субстанции — это и есть фильм. В этом году мы сняли фильм про покерИмеется в виду «Поедем с тобой в Макао» — один из четырех фильмов Романа, вышедших в этом году., и покерный фонд подарил мне большой монитор, тот самый, что использовался в съемках. Ну и я поставил этот монитор к стене и принялся смотреть фильмы, которые когда‑то упустил. Просмотрел-пролистал под сотню фильмов. И да! Попался фильм, который вызвал резкий протест, прям до слез, стало неприятно, что такое кино производят, что его смотрят. Обычно я предельно лоялен к чужому вкусу, вкус — это ведь вещь тайная, но здесь все-все-все — актерская игра, метод съемки, монтаж, ритм — вызвало громкое «нет». Но я не буду его называть, и вы не догадаетесь, о каком фильме шла речь.

А назову два фильма, которые впечатлили по-хорошему, даже вызвали легкую светлую зависть. Это «Только для сумасшедших» Арво Ихо и «Птицы большие и малые» Пьера Паоло Пазолини. Сейчас думаю, что написать про эти фильмы, и ничего интересного не приходит в мысли, но, когда их посмотрел, сразу же послал восхищенные письма друзьям. Примерно такого смысла: «Что делаете сегодня вечером? Если нет особых планов, посвятите этим фильмам немного времени».

Одно из главных и теплых киновпечатлений этого года — «Колбаса Митрофана Аксенова» Алексея Федорченко. Фильм, обладающий нескончаемым обаянием, актуальностью, юмором и трагедией. В каком‑то смысле это фильм об исторической памяти и вопросах взгляда на нашу историю, и сделан он очень свободным человеком. Настоятельно рекомендую к просмотру!

У меня было очень много музыкальных открытий в этом году. Я побывал в куче лайнапов разных фестивалей, а вживую музыку проще понять и прочувствовать, к тому же знакомишься с артистами — это вообще отдельное удовольствие.

Могу выделить две группы — «нееет, ты что» и PALC, — две самые заслушанные мной в этом году. Первая — это мои фавориты из Дагестана: меня покоряет их музыкальность и скрупулезность в написании инструменталов, а их треки дают мне безумный заряд энергии. А про PALC я миллион раз говорил — мы даже записали в этом году песню. Но факт в том, что их трек «Вижу» у меня на первом месте по количеству прослушиваний в 2023-м. И это я не просто поставил его на репит и случайно уснул — я осознанно обращаюсь к нему едва ли не каждый день.

Ну и для объективности: в этом году я вернулся к Radiohead и переслушал у них все. Рекомендую каждому то же самое. Мне кажется, их звук очень повлиял на мой последний альбом. А еще Mitski — неожиданно и безумно. Ее песня «I Bet on Losing Dogs» стала второй самой прослушиваемой за год для меня, и я уверен, что это проявилось в «Jungle» полиритмией и безумными модуляциями.

Travis Scott «Utopia». Это очень классно собранный альбом со множеством гениальных людей. Касаемо идей не могу сказать, что они все новые, но их много! И я думаю, это нормально для такого альбома. Такого рода материал двигает культуру за ее пределы.

Slowthai «Ugly». Много живой энергии. Заметно, что Slowthai куда‑то движется, набрал эмоций и нашел что сказать. И все это классно упаковано. Пусть этот альбом и не был очень успешным.

А из русских те, с кем я работал, и отличились. У Феди (Feduk) много классного материала. У Friendly Thug отличный альбом, OG Buda тоже — все спортсмены на месте.

Больше о музыкальных впечатлениях Saluki этого года читайте здесь.

Награда «Впечатлили так впечатлили-2023» уходит команде подкаста «Девчонки умнее стариков» во главе с Евгенией Власенко. Что они сделали? Придумали тяжелому книжному люксу — премии «Ясная Поляна» — эдакую литературную фем-оппозицию. Ведущих выбрали очень разных: преподавательницу факультета журналистики МГУ, книжную обозревательницу Наталью Ломыкину и критика-блогера взрывную Машу Лебедеву. Каждый выпуск девчонки обсуждали две книги и разбирались, почему одна попала в короткий список премии, а другая — нет.

В начале сезона в обзор попадала переводная литература, а ближе к финалу — современная российская проза. И мне кажется, никогда еще литературный процесс не был таким живым: критики обсуждали книгу, а в комментарии к подкасту тут же приходил автор, и начинался разбор полетов.

Чем расстроили? Тем, что премию вручили, а девчонки ушли в отпуск.

У меня был не самый книжный год, потому что я больше писала, чем читала. К тому же я филолог и обычно абсолютно ничего не чувствую к текстам: смотрю на них как на рабочий материал. Но в этом году было четыре произведения, которые действительно меня потрясли.

Первое — «На маяк» Вирджинии Вулф. Я пыталась осилить его еще лет в четырнадцать, но ничего не поняла. А сейчас мне пришлось читать его для университетского экзамена, и меня поразило то, как оно сделано. Я влюбилась в стиль Вирджинии Вулф, в ее подход к тексту, к изображению характеров. Она теперь моя настольная писательница, и в любую поездку я беру ее книги — как мини-Библию. Она успокаивает меня темпом своего письма, восхищает образностью, которую выбирает для описания реальности.

Второй роман — это «Ада, или Отрада» Владимира Набокова. Это новый перевод, и он очень плавный, с набоковскими ритмом и образностью. Я до сих пор провожу много времени с «Адой», пытаясь разобраться, как она устроена. Это сложный текст, наверно, самый сложный у Набокова и крайне противоречивый. Он вызывает вопросы, иногда возмущение, провоцирует внутренние этические конфликты. Мне кажется, это важно для книги, ведь впечатления от нее необязательно должны быть позитивными. Иногда ценнее то, что текст дает возможность размышлять, а не ощущать читательскую радость.

Третье — это «Ничто» датской писательницы Янне Теллер. В ней всего сто страниц, и это, пожалуй, единственная книга, после которой я долгое время ничего не могла читать и несколько дней ходила абсолютно опрокинутая. Это небольшая притча о школьниках, которые пытаются найти смысл в своей жизни, подозревая, что на самом деле его не существует. Теллер не дает абсолютно никаких ответов, и в этом прелесть книги. В том, что ты остаешься один на один с самым сложным вопросом бытия. А еще «Ничто» очень интересно сделано — по-метерлинковски, по-символистски.

И текст, которым я завершаю год, читая его сейчас, — это «Парижские мальчики в сталинской Москве» Сергея Белякова. Эта книга помогает мне понять город, в котором я живу, узнать его лучше — со всеми его зданиями, улочками, странными двориками. Это Москва и Россия, которых мы совсем не знаем и в которых нам посчастливилось не быть. Это, по сути, энциклопедия 1939 года, жизни Цветаевой, ее сына. Уникальный текст, сделанный очень-очень плотно, с невероятным количеством освоенного научного материала.

Все эти книги — они хорошие и важные, но не то чтобы обязательные. Вы ничего не потеряете, не прочитав их, но если вы это сделаете, то вы точно останетесь с ними на какое‑то время, они повлияют на ваши мысли.

За последний год меня впечатлило то, как наша индустрия собирает вокруг себя все больше талантливых художников, поддерживая их начинания на ярмарках и фестивалях и взращивая новую аудиторию, которой интересно современное коллекционное искусство.

Особой тенденцией 2023 года я бы назвал интеграцию арт-объектов в городские пространства — причем в абсолютно разных стилях, настроениях и формах. Это дает всем людям возможность стать ближе к искусству, увидев тот или иной проект на своих улицах. Неважно, знаете ли вы бэкграунд автора, главное — те эмоции и впечатления, которые эти объекты вызывают. То, как арт-сфера становится частью города и проникает в его ДНК, вызывает неподдельное счастье и любопытство, ведь в подобных работах можно затронуть огромное количество тем. Уверен, что дальше — больше.

И еще я рад, что современное искусство перестает быть чем‑то сложным, исключительно концептуальным, таким, что только для «своих». Во многом это произошло благодаря многочисленным арт-коллаборациям художников с российскими брендами, начиная от локальных производителей одежды и аксессуаров и заканчивая большими ретейлерами и институциями (это, кстати, не только российский, но и мировой тренд). Рекомендую следить за такими историями на рынке: теперь любой может забрать в домашнюю коллекцию так называемый piece of art.

Вообще, я неважный зритель: не особо впечатляюсь в театре и обычно говорю, что и на своем спектакле я, скорее всего, не был бы впечатлен. Это не значит, что я ничего не смотрю, — просто если ты по-настоящему занят театром, честно и искренне им занимаешься, то в него трудно возвращаться и мыслить о чем‑то вне того, что делаешь сам. Если ты создаешь какое‑то смысловое пространство для себя и других, то тебе необходимо выбираться из него. А когда ныряешь в другое такое же сложное эмоциональное и интеллектуальное пространство, то, выходит, ты как будто и не отдыхаешь. А это очень важно.

Но у меня есть никогда не меняющееся главное впечатление — это московский театр «Около» Юрия Погребничко. Я знаю, за чем иду туда — за эмоциями, за творческой свободой, — и всегда получаю это. Свободу я имею в виду зрительскую — когда ты свободен как зритель и можешь что‑то сам доживать, додумывать. Это очень важно для меня в театре, и я считаю, что мало спектаклей обладают этим качеством. А в «Около» такое есть. Особенно советую «Магадан/Кабаре/» и «С любимыми не расставайтесь» (одноименная пьеса Александра Володина + «Преступление и наказание» Достоевского), но идти в «Около» можно абсолютно на любой спектакль.

В российском театре сейчас одна тенденция — вопреки. Важно не сложить руки, не отвернуться от всего, а попытаться что‑то сделать — что‑то важное. Театр живет в очень сложное время, поэтому спасибо ему за то, что он еще существует. И спасибо всем тем, кто его до сих пор делает. Это, наверно, мое главное впечатление года — то, как получается продолжать существовать немножко вопреки всему.