10 лучших режиссерских дебютов голливудских актеров

Как часто режиссерский дебют известного актера можно назвать не просто удачным, а шедевром, изменившим ход истории кино? Кромешный экспрессионистский хоррор «Ночь охотника» про серийного убийцу (Роберт Митчем), притворяющегося проповедником на американском Юге времен Великой депрессии, — именно такой пример. Увы, смелость постановщика Чарльза Лотона (до режиссерского дебюта выиграл актерский «Оскар» за «Частную жизнь Генриха VIII» и заработал еще две номинации за другие фильмы) не окупилась. На момент премьеры картина, одновременно эстетически несвоевременная (в 1955 году готический экспрессионизм был безнадежным ретро и даже нуар как жанр уже был на исходе) и обогнавшая свое время (до вдохновленных «Ночью охотника» экспрессионистских неонуаров Годара, Скорсезе и Коэнов оставалось десять, двадцать и тридцать лет соответственно), провалилась как среди критиков, так и в прокате — из‑за этого Лотон так и не снял свой второй фильм. Зато сейчас «Ночь охотника» считается шедевром как французами, так и американцами.

Вообще говоря, те случаи, когда режиссерский дебют известного актера оказывается на порядок увереннее и смелее среднестатистического первого фильма, не исключение из правил, а закономерность. Ведь артисту, уже имеющему репутацию и связи, проще идти на риск и привлекать внимание к своей работе. Взять Джона Кассаветиса: в 1950-е он снимался во второстепенных студийных нуарах и вестернах, а в 1959 году добился со своим авангардным режиссерским дебютом «Тени» блестящей критики в ведущих СМИ (см. удивительный трейлер выше), четырех номинаций на премию BAFTA (на «Оскаре», увы, фильм проигнорировали) и широкого проката. Понятно, что, если бы не имя Кассаветиса (пускай еще совсем не раскрученное), «Тени», эта снятая на коленке бессюжетная зарисовка из нью-йоркской джазовой тусовки про братьев-музыкантов, их сестру-бездельницу и ее трех любовников, такого внимания бы не получила. С другой стороны, именно благодаря решению Кассаветиса строить две параллельные карьеры (голливудского актера и режиссера-новатора) зрители получили не только один из самых влиятельных дебютов в истории кино (шутка ли, «Тени» — это сразу и «новая волна» до «новой волны», и мамблкор до мамблкора, и социально заряженный хит о расе в Америке до всех других аналогичных хитов), но и одну из самых выдающихся режиссерских фильмографий в американском кино XX века.

Скажем сразу: режиссерский дебют Клинта Иствуда «Сыграй мне „Туманно“» — не шедевр (первый режиссерский шедевр Иствуда — пожалуй, его тринадцатая картина «Птица»). Зато этот фильм можно назвать мастер-классом того, как круто дебютировать в режиссуре, если ты уже большая голливудская звезда. Во-первых, выбрать самый неожиданный жанр: едва ли от звезды вестернов кто‑то ждал криповый слешер про джазового диджея (Иствуд) и его фанатку-сталкерку (Джессика Уолтер). Во-вторых, оставить позади любые актерские комплексы: сам Иствуд тут играет такую карикатуру на свое собственное амплуа, что можно было бы подумать, будто режиссер, будь он другим человеком, в глубине души презирает свою звезду. Ну и, в-третьих, оставить серьезность на день, когда авторский почерк устаканится, а в дебюте получать максимум фана: главные аттракционы этой неровной работы — документальные съемки с реального джазового феста и уровни кринжа, которые артистка Уолтер превзойдет лишь в своей роли в ситкоме «Задержка в развитии».

Нетривиальная работа с собственным амплуа — главнейший актив дебютирующего в режиссуре артиста, особенно когда больше особенных ресурсов под рукой нет. В 1980-е Том Нунан, актер с глазами психопата и голосом психиатра, играл злодеев в голливудских триллерах и боевиках («Охотник на людей», «Робот-полицейский-2»), а в 1994 году снял фильм о самом неловком свидании в истории кино, где те же актерские свойства превратились из криповых в душераздирающие. «Что случилось тогда…» выиграл главный приз «Сандэнса», а позже Чарли Кауфман («Думаю, как все закончить») назвал фильм одним из главных в своей жизни и подарил Нунану яркие роли второго плана в первых двух своих режиссерских работах.

Когда звезды берутся рассказывать истории, проблемой может стать то, что их жизненный опыт ограничен знанием о привилегированной звездной повседневности. Верное решение — превратить это ограничение, опять же, в актив. «Годовщина» Алана Камминга и Дженнифер Джейсон Ли — вероятно, самый прямолинейный фильм, снятый по схеме «голливудская пара собирает в своем дорогом доме всех друзей, берет дешевую цифровую камеру и снимает добрую сатиру на собственную профессию». При этом он на удивление забавный и обаятельный: главный конфликт (муж-режиссер в исполнении Камминга не хочет брать на главную роль жену-актрису, так как она слишком старая) в меру острый, камео других звезд (Кевина Клайна, Паркер Поузи, Джона Си Райлли, Гвинет Пэлтроу) вполне саморазоблачительные. Прекрасная легкая антитеза к «Брачной истории» Ноя Баумбаха — тот фильм был посвящен разводу Баумбаха как раз с Ли.

Если в главной роли у дебютирующего в режиссуре хорошего артиста снимается другой выдающийся артист, то может случиться что‑то поистине особенное. А если эти люди еще и связаны родственными связями, то гарантирована бомба. Все дело в личном доверии и заговорщицком азарте, на котором строятся самые смелые художественные эксперименты. Ради фильма-пранка «Я все еще здесь», поставленного зятем Кейси Аффлеком (на тот момент Аффлек был женат на Саммер Феникс), оскаровский фаворит Хоакин Феникс на целый год перевоплотился в нелепый образ недорэпера в вечном угаре. Феникс и Аффлек разыгрывали ничего не подозревающую публику, ведущих ток-шоу и хип-хоп-легенду Пи Дидди, за которым Феникс долго бегал, упрашивая на фит. Но по-настоящему в фильме впечатляет не хулиганский аспект происходящего, а нечто более глубокое: в поэтической концовке фильма становится ясно, что все это время мы наблюдали большое неподдельное одиночество.

Даже второплановые артисты между делом получают лучшее в мире режиссерское образование. К двадцати трем годам Брейди Корбет успел сняться у Араки, Ханеке и Триера, а за один только 2013 год (накануне режиссерского дебюта), мелькая в маленьких ролях, лично увидел непосредственно в работе таких мастеров, как Ассайяс, Эстлунд, Хансен-Лев, Бонелло и Баумбах. Вот и его собственный фильм про рождение диктаторского эго у маленького мальчика («Детство лидера») — это то ли трехпроцентный раствор Ханеке, то ли Бонелло на самых минимальных настройках, то ли халтура Эстлунда, придумавшего ровно один гэг для двухчасового фильма. Зато в совокупности — один из ярчайших молодых дебютов своего времени, уже ко второму фильму приведший к выдающимся без всяких натяжек результатам. Вот и думайте.

Режиссерские работы прославленных артистов — частый источник самых неожиданных, сумасшедших результатов: взять, скажем, цифровую шизофазию Энтони Хопкинса или поток сознания в стиле кантри Итана Хоука. Однако всех претенциозных звезд разом заткнул за пояс Вуди Харрельсон, дебютировав в режиссуре с автофикшн-фарсом (Вуди играет самого себя, переживая заново желтушный скандал из нулевых, чуть не стоивший ему брака), не просто снятым одним планом, а одним планом, транслировавшимся в кинотеатры в прямом эфире. Самое удивительное — этот эксперимент более чем работает: «Отвязные приключения в Лондоне» (дурацкое локализованное название такому фильму даже к лицу) сочетают серьезные темы с развлекательными жанровыми условностями (в какой‑то момент Вуди дерется с Оуэном Уилсоном по поводу творчества Уэса Андерсона); амбициозную новаторскую технику (тут, если что, десятки актеров и локаций) с легкостью полуспущенных рукавов режиссера — так, как позволено сочетать лишь классикам.

Ченнинг Татум, одна из самых многогранных и недооцененных кинозвезд своего времени, пару лет назад дебютировал с соответствующим своему амплуа фильмом. В «Лулу и Бриггсе» тоже под легкой развлекательной оболочкой (роуд-муви про приключения ветерана и песика) скрываются серьезные темы (ПТСР, политическое расслоение американцев) и нетривиальные эстетические исследования: после трилогии «Супер Майк!» Татум и его постоянный соавтор Рид Кэролайн продолжают нежнее и прямее всех говорить о новой мужественности. Словом, ничего необычного, просто еще одна моментальная голливудская классика, снятая звездой, дебютирующей в режиссуре.

Возможно, вы этого еще не знаете, но Джесси Айзенберг — главнейший режиссер-дебютант 2020-х. В своем первом фильме «Когда ты закончишь спасать мир» он нарисовал сразу двух очень осязаемых и выпуклых героев своего времени из числа худших людей на земле: циничную менеджерку шелтера для жертв абьюза, обладающую манипуляторскими наклонностями, и ее сына-подростка — самовлюбленного и претенциозного стримера-инфлюэнсера. А затем столкнул их лбами, заставив соревноваться в специфическом спорте «кто из нас двоих более праведен», получив на выходе выдающуюся трагикомичную повесть, которую, возможно, поняли лишь прожженные циники и иронисты.

Зато во втором фильме «Настоящая боль», премьера которого состоится под «Оскар-2025» (у Айзенберга уже есть сценарная награда за него на «Сандэнсе»), достиг подлинной универсальности: критики сообщают, что эта черная комедия про американских кузенов на экскурсии в польском концлагере отзовется в сердце каждого.