Каннибалы, бандиты и царь обезьян: 4 сериала, в которых подросткам приходится несладко

Пару лет назад сериал про группу девушек-футболисток из команды «Шершни», которые в 1996 году, потерпев авиакрушение в тайге, стали есть друг друга, а спустя 25 лет начали испытывать коллективное чувство вины, сорвал джекпот. Это оказалось странное, страшное, волнующее и увлекательнейшее зрелище — феминистская версия сурвайвал-хоррора «Повелитель мух», в котором мальчиков заменили девочками. Нельзя, впрочем, сказать, что такая идея пришла в голову шоураннерам «Шершней» (Эшли Лайл, Барту Никерсону и Джонатану Лиско) первым.

Скажем, еще в 2018-м была картина «Дикие мальчишки», в которой роман Уильяма Голдинга тоже подвергся основательной гендерной ревизии. По ходу сюжета оказавшиеся на необитаемом острове мальчишки в прямом смысле превращались в девчонок, а все феминное в физиологическом и метафорическом смысле брало верх над маскулинным. Но все же то был лютый артхаус, который почти никто не видел, кроме критиков влиятельного французского киножурнала Les Cahiers du cinéma, назвавших его лучшим фильмом года. А «Шершни» — краудплизер и один из главных хитов «настоящего мистического» телеканала Showtime, на котором ранее выходили и «Страшные сказки», и третий сезон «Твин Пикса».

Велик, конечно, соблазн назвать «Шершней» новым «Лостом», ведь в обоих сериалах есть авиакатастрофа, нелинейный нарратив (только вместо флешбэков — флешфорварды), много загадок, хижина и настоящая дичь в лесу. Но такое сравнение будет не совсем точным, потому что эстетически и содержательно у «Шершней» гораздо больше общего с лесными хоррорами 1990-х наподобие «Ведьмы из Блэр» — неслучайно ведь финал первого сезона поставил один из его режиссеров Эдуардо Санчес. Несмотря на то что действие происходит на границе с Канадой (как и в «Твин Пиксе»), сериал черпает вдохновение в мэрилендской хтони, когда‑то прославленной «Ведьмой», снятой на видеокамеру. Даже, кстати, немного обидно, что шоураннеры не стали заигрывать с VHS-эстетикой, ограничившись стилизацией под видеоизображение с зажеванной пленкой только в заставке (и странными, пока непонятными глитчами из параллельной реальности во втором сезоне).

К слову, во втором сезоне почти полностью сменился режиссерский состав, но это вообще никак не сказалось на качестве сериала, а шоураннеры пошли в откровенный разнос. В «Шершнях» стало еще больше «лостовщины» (а что если в той авиакатастрофе на самом деле никто не выжил?). Еще больше сиэтловского гранжа и попсовых нидл-дроповТермин, означающий использование в кино и сериалах уже существующих песен.  — например, роды под Blur. Еще больше ностальгии по «лихим девяностым»: как и в отечественном сериале «Мир! Дружба! Жвачка!» (см. ниже), одна из главных героинь торгует видеокассетами. Быть может, второй сезон получился менее жутким, чем первый, но сериал все еще держит в напряжении, а мистика в нем окончательно, вместе с костями съела магический реализм. Уже очевидно, что сила, живущая в тайге, имеет явно сверхъестественное происхождение и происходящая с героинями чертовщина не галлюцинации. Хотя вот будет номер, если это все-таки окажется обманом в финале!

Из актеров — новичков сезона стоит выделить Элайджу Вуда в роли детектива-любителя, который своим появлением украсил сериал — и отчасти повторил свою роль из «Холистического детективного агентства Дирка Джентли». В целом во втором сезоне шоураннеры ответили на кое-какие вопросы, но вместе с тем опять наплодили загадок, главная из которых сводится к тому, превратится ли Натали (Джульетта Льюис) в подобие Джона Локка из «Остаться в живых»? Возможно, ответ мы получим в бонусной десятой серии — та выйдет позже, и в ней может появиться актер Джейсон Риттер, заявленный во втором сезоне, но еще не дебютировавший в сериале.

Е.Т.

«Мне кажется, я уже был самым счастливым. Лучше уже не будет», — говорит главный герой Санька Рябинин (Егор Губарев) своей бывшей девушке Жене (Валентина Ляпина). Женя собирается выйти замуж за мажора и будущего госпосла Гошу (Федор Федотов из «Серебряных коньков») и уехать в Кабо-Верде, а Санька продает кассеты в ларьке. Подросткам рано пришлось повзрослеть. Вообще, можно сказать, что персонажи взрослеют вместе со страной, при этом действие третьего сезона происходит в 1996-м на фоне переломных для России президентских выборов («Голосуй, или проиграешь!»). Однако сериал отказывается становиться хуже — мантра «лучше уже не будет» в этом случае игнорируется.

Да, третий сезон «Мир! Дружба! Жвачка!», как и третий (кризисный) сезон «Очень странных дел», не лишен недостатков. Во-первых, авторам как будто пришлось ужаться в финансовом плане. Помните погромы на рынке в первом сезоне и перестрелку в финале второго? Не ждите подобных масштабных и захватывающих дух сцен от камерного и скромного третьего. Во-вторых, в сериале беда с женскими персонажами. Сердцем «МДЖ» всегда была мать Саньки Надежда (Ксения Каталымова), но нынче Надежда томится в СИЗО по делу о финансовых махинациях (напомним, ее гнусно подставили), а другие героини не смогли занять ее место. Ни жена погибшего афганского ветерана и новая потенциальная пассия Алика (Юрий Борисов) Булка (Варвара Шмыкова), ни уж тем более молодые героини Женя и Малая (Полина Гухман). А Ксюху (Александра Хромова) — классную панк-рокершу и мимолетное увлечение Саньки — авторы вообще как‑то нехорошо слили. В-третьих, «дискотека девяностых» начала отдавать косплей-вечеринкой. Все труднее поверить в то, что перед нами юные миллениалы, а не зумеры, изображающие миллениалов.

Но вместе с тем у третьего сезона «МДЖ» хватает и достоинств. Прежде всего, это топовая драматургия — от сериала по-прежнему не оторваться. Также авторы деконструируют героя «Брата» Данилу Багрова через образ афганца Алика, который говорит, что «сила не в правде». А в чем тогда? Черт его знает! И главное: вместо того чтобы закончить сериал очередным «балетом смерти», они пытаются, подобно Джону Уику в четвертой части, разорвать круг насилия с помощью толстовской доктрины о непротивлении злу насилием (часть действия по традиции происходит в Ясной Поляне). Схватка Алика с главным антагонистом третьего сезона — мелким бесом Васей (Евгений Ткачук) — происходит не на поле брани, а на пляже имени «Назови меня своим именем». Вася — порождение Алика (герой Ткачука решил уйти в криминал, увидев разборку на заводе в конце второго сезона), и Алик решает нести за него ответственность.

В этом толстовском противостоянии авторы, которые таким образом отреагировали на происходящие сейчас в мире события, идут против многих неписаных драматургических правил — и сначала их подход вызывает оторопь. После всех зверств, учиненных Васей, чисто по-человечески хочется, чтобы кто‑нибудь разобрался с этим чудовищем. И Алик пытается сделать это, но с помощью слов, а не оружия. Наверное, этот гуманистический подход и неожиданный, хоть и вполне закономерный финал — лучшее, что есть в третьем сезоне. Потому что ни набившая оскомину романтическая линия Сани и Жени, ни напрашивающееся расставание Вовки (Егор Абрамов) и Малой, ни выход из заточения Надежды, ни как бы меняющийся, но остающийся прежним отец Саньки (Степан Девонин), ни волевой поступок Ильи (Федор Рощин), который на своем горбу все-таки сдвинул в финале ларек, не вызывают катарсиса. Ну что же, если все-таки будет четвертый сезон, ждем, что его действие развернется в дефолтный 1998 год.

Е.Т.

Обычный американский школьник китайского происхождения переживает все обычные школьные заморочки (буллинг, первые неловкие симпатии, отбор в школьную команду), когда вдруг оказывается, что кринжовый студент по обмену, за которым его закрепила директриса, как‑то связан с битвой древних китайских богов и демонов, дележками неких магических посохов и свитков. И даже когда реальность сказки оказывается неоспорима, бытовые проблемы социализации, ассимиляции и, одним словом, взросления все равно остаются на первом плане.

«Американец китайского происхождения», диснеевский сериал, снятый по мотивам великого графического романа с тем же названием, — в теории идеальная заявка на ультимативный голливудский блокбастер с китайским колоритом. На практике все сложнее.

Во-первых, лаконичную, концентрированную форму комикса (240 страниц, в которых рассказываются сразу три истории — приключения школьника, приключения героя расистского ситкома, приключения мифического обезьяньего царя) сериал меняет на типичную структуру современного стримингового сериала: в восьми сериях хватает места бесполезным ответвлениям про папину работу, маминых подруг и целому несмотрибельному эпизоду, пародирующему какой‑то японский сериал из 1970-х.

Во-вторых, сериал полностью отказывается от шок-фактора, от срывающих крышу поворотов, на которых держалась интрига комикса. Больше никаких брутальных походов против богов, внезапных расовых перерождений и срывов масок героев ситкомов на последних страницах. Что остается? Потасовка на школьном стадионе в качестве кульминации да расширенная роль китайской богини, мило притворяющейся простой смертной (Мишель Йео).

Не нужно считать вышесказанное брюзжанием в жанре «книга лучше», ведь здесь уже не действует аргумент о том, что-де кино и литература работают по разным законам. Комиксы, которые люди фактически не читают, а смотрят, работают по очень близким к кино законам. Единственное, в чем сериал действительно не уступает оригиналу с визуальной точки зрения, — постановка динамичных боев. Заметно, что симулировать уся полувековой давности у «Диснея» сейчас выходит на порядок лучше, чем во времена игрового ремейка «Мулан» с его монтажом-шредером.

Спрашивается, зачем вообще менять то, что уже работает? Скажем, создатели «Песочного человека» от буквы классики отходили по минимуму. Страницы «Американца китайского происхождения» — готовая раскадровка для умопомрачительного двухчасового кино, растягивать которое на 4–5 часов при помощи армии постановщиков-полудебютантов — гиблое дело. Даже приглашение на роли второго плана сразу четырех артистов из «Всё везде и сразу» не приближает зрелище к этому эталонному фэнтези-боевику нашего времени. Скорее, чем дальше, тем больше усиливается ощущение обязаловки, студийного заказа по переносу на экран этапного хита на важную общественную тематику. Учитывая, что комиксист Цзиньлунь Ян когда‑то смог из самых сухомятных тем собрать абсолютно непринужденное и волнующее зрелище, результат, достигнутый телевизионщиками, трагичен.

Н.Л.

Крайне необычный афроамериканский школьник, обладающий четырехметровым ростом и убивший, судя по всему, собственную мать во время родов, сбегает с домашнего обучения, чтобы наконец отведать самый разрекламированный по телевизору бургер, ну а потом найти первых друзей и первую любовь. Каково же его удивление, когда выясняется, что и бургеры — дрянь, и любовь — скука, и воспетый во всех телепередачах капиталистический строй общества насквозь гнилой. Финальный гвоздь в крышку подросткового разочарования — осознание того факта, что любимый супергерой-миллиардер (Уолтон Гоггинс) — мажор, сноб и нарцисс. Когда главный герой придумывает захватить электростанцию, несправедливо отключающую свет в его бедном афроамериканском районе, битва между колоссом и «алюминиевым человеком» становится неизбежной.

Бутс Райли — режиссер («Простите за беспокойство»), рэпер и активист-коммунист — снова снимает кино, которое то и дело превращается в подобие лекции о научном коммунизме. Не шутка: у одной местной супергероини сверхспособность заключается ровно в чтении невероятно убедительных лекций. Но кино это такое энергичное, свежее, озорное и изобретательное, что ему почти все простительно. Пока другие авторы и стриминги силятся растянуть полнометражную историю на целый сезон, «Я — Дева» представляет собой платонический идеал 7-серийного повествования, где есть куда больше всего, чем можно было бы ожидать, и где автор горит желанием поведать миру что‑то особенное.

Вот лишь некоторые из волшебных идей, которым нашлось место в сериале:

• суперскорость пассии главного героя (Оливия Вашингтон, дочь Дензела), из‑за которой она только в школьном возрасте приноровилась разговаривать с родителями путем сознательного замедления слов, — авторы «Флэша» так глубоко не копали;
• лоуфайно-мультяшные экшн-спецэффекты, где герои то и дело взлетают на проводах в воздух (кто‑то на байке, кто‑то просто с кулаками), но выглядит это не как уся, а как клипы Спайка Джонза и реклама Мишеля Гондри из 1990-х;
• будни супергероя-миллиардера, где он не уходит из кабинета в лифт, а вместо этого заставляет весь небоскреб подниматься и опускаться; позже вечером отправляет вместо себя ассистента на «предсвидание» с девушкой;
• похабный мультсериал внутри сериала, нарисованный не хуже, чем «Рик и Морти», и обладающий запрещенной душераздирающей серией, гарантированно отправляющей любого зрителя в депрессию на неделю (не будем спойлерить подробности — это надо видеть);
• гангстер с очень страшным говором, который не становится менее страшным, даже когда при туманных обстоятельствах превращается в лилипута;
• страшно неловкая секс-сцена величиной почти в целый эпизод, где юным влюбленным приходится изобретать близость с нуля, обходя удивительные особенности своих тел, — идеальная метафора любого первого раза.

Такое разрозненное перечисление может навести на мысль, что во что‑то цельное сериал не складывается, но, как ни странно, ему и это удается. Просто это не цельность классического романа взросления или, скажем, голливудского боевика про становление супергероя. Для этого — великан, берущий ироничный геройский псевдоним Бандит-1, чересчур патологически странный, несоциализированный и попросту по-юношески глупый. Скорее, это цельность дикой экзистенциальной манги, экзистенциальных подростковых шедевров из Японии по типу «Любви и попсы», «Все о Лили Чоу-Чоу», «Откровения любви» и «Мира Канако». Где неблагополучные юные герои живут в предвкушении конца света и в мечтах о революции. Где дикий сюжет полностью соответствует их наивным представлениям о взрослом мире. Пожалуй, лучшего комплимента, чем равенство японским шедеврам, для американского сериала об отчаянных подростках, сделать нельзя.

Н.Л.