Павел Вардишвили о смерти клубной жизни в Москве

30 января в «Пропаганде» отыграет диджейский сет француз Сильвен Пельтье, более известный под псевдонимом Zadig. В былые времена такой важный «певец» серьезного техно мог бы стать первой скрипкой на вечеринке клуба Monasterio, украшением танцпола Gipsy или закрывать уикенд в Arma 17. Так или иначе, с 2 до 4 ночи в пятницу его можно будет послушать в «Пропаганде», а через полгода, может статься, и сам клуб останется единственным в Москве местом для любителей электроники, разбитных студентов, экспатов, геев — в общем, для всех, кому умирающая ночная жизнь столицы все еще небезразлична.

О том, что клубная культура в Москве умирает, первым открыто заявил в конце прошлого года промоутер и совладелец клуба «Ванильный ниндзя» Сева Щербаков. До этого тусовщики лишь между собой обсуждали новости о том, что одни владельцы клубов обанкротились, у других проблемы с властями, третьи устали, четвертых не уважают спонсоры, пятые отлетели в космос. Во время нашей двухчасовой беседы он назвал целый комплекс причин — от перенасыщения города крупными привозами и большими проектами до чересчур агрессивной политики некоторых заведений. Прибавьте к этому общий экономический и интеллектуальный кризис — и вы получите безрадостную картину конца 2014 года. 

В том же разговоре Щербаков вспоминал начало 2000-х, когда итальянский GQ признал клуб First, которым он в то время заведовал, одним из пяти лучших заведений планеты. Еще были «Галерея», «Циркус», «Цеппелин», где всем было по-своему весело и интересно, а вереницы русских красавиц находили любовь и быт. В качестве альтернативы им действовали Mix, «Флегматичная собака», Apriori и клуб-гигант «Гауди» — несмотря на лютовавший тогда фейсконтроль, лет 10 назад у москвичей была возможность ночью принимать контрастный душ, перемещаясь из дорогих клубов в подвалы с андеграундной электроникой. Здесь даже имелся собственный Tresor — жесткий техно-клуб «Город» на задворках улицы 1905 года. А в 2007 году открылась «Солянка», смешавшая все лучшие наработки московской ночной жизни: закрытость и ауру неприступности, хороший вкус к музыке и культурно-просветительскую миссию, которая стала понятна лишь после того, как клуб закрыли в ноябре 2014 года. Некогда ответственный за развлекательную программу Mix и «Солянки» Сергей Сергеев, переквалифицировавшийся в промоутера просмотров футбольных матчей и дружеских ужинов, поводов для уныния в теперешней ситуации не видит. «Что «Крыша», что «Родня» — битком. Все веселятся», — говорит он. Однако два названия против двух десятков — это ли не повод для беспокойства?

Сейчас есть ощущение, что мы находимся не то что на закате, а на похоронах ночной жизни Москвы. И возможно, это тот самый случай, когда не стоит пытаться воскресить больного, а дать ему спокойно умереть. Несмотря на свои многочисленные заслуги, старичок при жизни не отличался обходительностью, был закомплексован и страдал хроническими болезнями, передавшимися ему от мажоров позднего СССР. 

Зачем, спрашивается, развивать для москвичей клубную культуру, если даже у самых умных из них расходятся мнения по поводу базовых вещей из культуры обычной: как относиться к карикатурам Charlie Hebdo, хорош ли звягинцевский «Левиафан», что происходит со страной? Зачем брать в арт-директора новых баров приличных людей, если хозяева обустраивают свои места по образу и подобию заведений прошлого, а посетителям абсолютно все равно, под какую музыку нюхать кокаин — как в свое время курить кальян? Зачем промоутеры Gipsy буквально застолбили за собой Николаса Джаара или Luciano, если на первого проходили фейсконтроль исключительно длинноногие студентки МГИМО и бандиты средней руки, а второго они возят в места, которые приличные люди обходят за три квартала? В конце концов, зачем прикладывать усилия к тому, чтобы Москва вернула себе звание клубной столицы мира, если в эти самые клубы уже давно не спешат жители города?

Сейчас самое бессмысленное занятие — составление каких-либо прогнозов, а уж тем более говорить о том, что будет с ночной жизнью. С приходом кризиса во всех сферах цикл планирования драматично сократился. Но там, где нет места логике, на помощь приходит воображение. Так, можно представить, что с единственной большой техно-институцией в Москве — «Армой 17» — все будет хорошо. Какое-то время команда продолжит осваивать помещение на Трехгорной мануфактуре, проведет второй фестиваль Outline этим летом и найдет свой новый постоянный дом. В «Родне» — единственном оставшемся в живых техно-клубе с афтепати — дела будут идти ровно хотя бы потому, что ходить за таким больше некуда. Скорее всего, промоутеры «Родни» скооперируются с Щербаковым, чтобы публика из «Ванильного ниндзя» переходила с рассветом из одного места в другое. Клуб-ресторан LOL Дениса Симачева в очередной раз поменял концепцию и теперь будет продвигать в городе музыку электро. Честно говоря, ничего, кроме утомления, в связи с такими новостями не испытываешь: место получилось насквозь искусственным и, вероятно, не выживет. Уехавший в Майами вынашивать планы по открытию Gipsy 2.0 предприниматель Илья Лихтенфельд, скорее всего, вернется в Москву ни с чем. Пожалуй, даже бывшие завсегдатаи не смогут платить такие адские деньги за поддельный алкоголь в баре и на откупы дежурившим вокруг клуба сотрудникам ГНК. Зато все будет хорошо с баром «Симачев», который в прошлым году прирос вторым этажом. С приближением весны легальные и не очень опен-эйры будут востребованы как никогда, хотя бы из элементарного стремления к эскапизму. Не стоит также забывать и о «черных лебедях» — возможности появления молодежной субкультуры или ночного клуба, которые станут продуктом новых обстоятельств.   

Раньше в Москве работали деньги — бесплатные коктейли и громкие привозы на спонсорские вечеринки по инерции собирали людей. Однако в общей своей массе москвичи элементарно устали развлекаться каждые выходные в десяти разных местах. Их увлеченность ночной жизнью ослабла и в связи с глобальным интересом к гастрономии, и из-за городских фестивалей всего на свете, и потому, что они состарились, не оставив ничего в наследство новому поколению. Элементарно надоело! И это надо принять: в конце концов, и в Нью-Йорке, когда в эпоху Рейгана все жутко испугались СПИДа, ключевым признаком смены вех стали опустевшие ночные клубы.