«Ты мальчик или девочка?»: агендерные люди рассуждают о своей идентичности

Родители дали мне имя Мирослав. В последнее время я понимаю, что оно не отражает меня и мою внутреннюю структуру, поэтому постепенно начинаю называть себя более подходящим именем — Мирра. Благо возможность смены имени в нашем государстве еще существует. Для меня нет никакой разницы, какое местоимение использовать. Мужской род использую чаще, наверное, из-за навязанной обществом социальной роли. В 30% случаев я говорю о себе в женском роде. Я работаю в сфере SMM и интернет-рекламы, чаще всего это таргетированная реклама. Моя главная цель в жизни — прижиться в обществе, максимально свободном от сексизма, гомофобии, объективации и основных социальных стигм.

Осознание агендерности у меня происходило постепенно. Я уже с детства понимал ту несправедливость, которая возникала вокруг меня и моих сверстников. Нам навязывали одежду, цвет, игрушки. Я считаю, что подобные решетки невероятно влияют на будущую жизнь человека. В этом нет свободы, устои общества ломают людей еще в детстве. Именно поэтому так много проблем вокруг принятия своего «я».

Близкий человек для меня — это тот, кто разделяет мои ценности и под похожим углом смотрит на желание быть свободным. Чем точнее это совпадение, тем ближе мне человек. Соответственно, вокруг меня те люди, которые принимают и поддерживают меня. Возможно, потому что большинство из них — агендеры, так уж удачно сложилось. Если рассматривать семью, я не стал бы здесь использовать слово «близкие». У меня хорошие взаимоотношения с мамой, я ее люблю и ценю, но при этом мы не схожи во взглядах на мир. Верю, что это, возможно, когда-нибудь изменится, потому что я часто рассказываю ей о своих убеждениях, советую важные для меня фильмы и книги.

Хочу заметить: я агендер, но это не означает, что я не признаю другой гендер. Я выбрал отказ от него, потому что не смог идентифицировать себя с каким-либо. Идея об обществе, в котором все люди были бы агендерными, противоречит моим принципам свободы. Я считаю, что такого общества не будет и построить его невозможно. Вот, например, гендерно-нейтральное воспитание — это будущее, свобода. Человек определяет свой гендер самостоятельно.

В России сексуальное и гендерное образование находится у границ нуля. Только это не оправдание для людей, которые мыслят стереотипами. Сейчас есть возможность черпать информацию из любых источников, изучать себя и мир не только сидя в школе. Первый стереотип, с которым хотелось бы покончить раз и навсегда, — что я «должен» выглядеть как-то иначе. Почему кто-то считает, что имеет право решать за меня такие вещи? Мой внешний вид будет соответствовать моим предпочтениям. Я стараюсь показать человеку, что это стереотипы, которые не соответствуют действительности, и если не получается, то мне тяжело или невозможно поддерживать приятельские отношения с ним/ней. Второй стереотип: «Сейчас модно называть себя разными словами, которые не несут никакого смысла». В моих глазах человек с подобными убеждениями сразу теряется.

Сейчас в паспорте у меня другое, «мертвое» имя, но когда-нибудь мои ноги дойдут до загса, и я сменю его на Аттила. Я всегда хотела назвать этим именем первого сына, но сейчас очень скептически отношусь к деторождению. Если я возьму детей, то из детского дома, и они сами выберут себе имена, ведь это так захватывающе. Прямо сейчас я учусь в медицинском колледже на медсестру. Путь в медицину был долгим, и самым страшным препятствием на пути была моя упавшая на дно мира самооценка. Но сейчас я здесь чувствую себя нужной, как нигде в другом месте, чувствую, что реализую себя по полной. И я хочу сделать нечто важное хотя бы для русской медицины.

Я феминистка. Именно поэтому я использую по отношению к себе местоимение «она» (но мне абсолютно неважно, как меня идентифицируют другие люди). Для меня возможность пользоваться этим местоимением — огромная привилегия, и я нашпиговываю свою речь феминитивами, когда это уместно и не очень. К примеру, я — агендерка. Смешно же?

Сейчас я понимаю, что была агендеркой с начала своей социализации. Вся семья, что со стороны матери, что со стороны отца, ждала мальчика. Накупили кучу мальчишеского шмотья и игрушек. Бабушка даже плакала, что родилась девочка, а не мальчик. Ну, как говорится, человеку сто раз скажешь, что он свинья, а он на сто первый хрюкнет. Так и вышло. До полового созревания к девочкам я себя не относила совсем, а они из солидарности не принимали меня. Однако с началом полового созревания меня отбросили и мальчишки. Кому будет комфортно рядом с одиннадцатилетней дамой с четвертым размером груди?

И я начала задаваться вопросами. А так как ничего не читала и поговорить было не с кем, ответов не находила. Но всегда интуитивно выявляла таких же (теперь я знаю это слово) небинарных людей, как и я. Уже тогда, в детстве, ко мне начали приставать с просьбами, а порой и угрозами, стать «нормальной девочкой». А кто это такая? Как она выглядит? Дайте мне на нее поглядеть, и я тут же скопирую ее образ. Но никто на самом деле этого не знает. И при разговоре по душам все поголовно превращаются в гендерных революционеров, даже самые опасные сексисты. В бинарной гендерной системе достается всем. Не только мне.

Чтобы сказать, как относятся к моей агендерности мои близкие, для начала нужно разобраться, кто они такие. Моя мать — держится. Иногда, когда поднимается тема моей самоидентификации, она молчит и искусственно улыбается, но чаще встает и уходит. Иногда вспоминает свою тетку, которая якобы вела себя так же, вот и осталась одна. Но эта байка меня больше не пугает. Я никогда не останусь одна. Вы посмотрите на меня — я же солнце! Людей ко мне тянет, как мотыльков на свет. А я — большая ценительница людей. Мой братишка, которому одиннадцать, внимательно меня слушает. Я вкладываю в него те знания, которых когда-то так не хватало мне. Друзья относятся смиренно. А если я совсем перестаю вписываться в чью-то систему координат, мы плавно перестаем быть друзьями.

Я узнала о термине «агендерность» относительно недавно. И для меня это значит: нет гендера. Мне он не нужен. Процесс гендерной самоидентификации принес мне столько боли и разочарования, что быть связанной с каким-либо гендером для меня просто невозможно. Хотя, должна признаться, быть агендеркой тоже тяжело. А быть агендеркой вкупе с пансексуальностью (сексуальное и/или романтическое влечение к людям вне зависимости от биологического пола и гендерной идентичности. — Прим. ред.) и полиаморией — еще тяжелее. Ведь иногда я интересуюсь людьми (или влюбляюсь в них), которые далеки от вышеуказанных понятий. И тогда я чувствую эту пропасть между нами. Я грущу, но не опускаю руки. Я строю мосты, и их порой строят и на той стороне.

Однажды моя психологиня (она не знала о моей агендерности) сказала в ответ на мои стенания о том, что я никак не могу определиться с внешним образом, следующее: «Женщина может быть какой угодно. Сегодня в юбке, завтра в спортивках. Не надо ни перед кем оправдываться. Ты можешь позволить себе все». Я добавлю только, что вы можете быть какими угодно. Вы можете позволить себе все. А когда захотите — поделитесь о своем опыте с другими. Кто знает, возможно, вы спасете какую-то маленькую Аттилу от саморазрушающей рефлексии.

Я до сих пор не определился, кто я по жизни. У меня ДЦП, поэтому я всегда сталкивался с некоторыми проблемами в принятии себя и взаимодействии с обществом. Это дало мне какой-то опыт противодействия стереотипам и негативу от окружения. Занятия выбираю те, которые нравятся лично мне, поэтому не страдаю от боязни, что занимаюсь чем-то «не мужским».

В разговоре я позиционирую себя как мужчина, так как это привычно, это создает меньше проблем при общении с новыми людьми. К тому же русский язык не приспособлен к агендерным местоимениям — приходится работать с тем, что есть. Надеюсь, что рано или поздно в язык войдут уместные и органичные агендерные местоимения, но это точно будет нескоро. Можно гнуть свою линию, но это звучит нелепо, а люди вряд ли будут воспринимать тебя всерьез.

Резкого осознания агендерности у меня не было. Еще в детстве я недоумевал, почему существует столько запретов для девочек и для мальчиков, когда можно обходиться и без них. Лет с 15–16 я начал использовать стереотипно-девочковые вещи, вроде розового телефона с узором или скейтерских штанов младшей сестры. С недавних пор пришло полноценное осознание, что деление на гендеры не очень и нужно, поэтому я совсем закрыл глаза на него и начал делать что хочу.

Младшая сестра надо мной смеется, но иногда поддерживает мои начинания. Старшая сестра и мать не обсуждают мои убеждения в открытую, но им явно они не нравятся. С остальными родственниками не приходилось касаться этих тем, но и не хочется. Друзья относятся с пониманием и поддержкой, за что я им благодарен.

Агендерное общество, я надеюсь, будет существовать, но сейчас это так же призрачно, как и победа коммунизма. Добровольно-принудительное деление на гендеры в принципе ничего хорошего не дает. Сейчас эта проблема наконец поднимается в обсуждениях, и я очень этому рад. Стереотипы об агендерности пока мало встречаются, так как само понятие сих пор мало распространено. Обычно люди просто недоумевают. Может, такое положение вещей и хорошо, иначе бы чаще встречался троллинг и токсичное отношение к агендерам. Нужно еще много-много сил и времени, чтобы люди хоть немного научились понимать друг друга.

Я коренной художник в широком смысле слова, был рожден в искусство своими родителями, актрисой и драматургом. С малых лет увлекался рисованием и музыкой, делал комиксы про Человека-паука и с серьезным лицом напевал Гарика Сукачева. В бунтарский период отрочества я полюбил кинематограф и видеоигры, и это сподвигло меня на создание чего-то своего. Сейчас я пишу сценарий для видеоигры, подрабатываю фрилансом и готовлюсь переезжать на учебу в Прагу. Я пишу стихи, песни, сценарии, рассказы и статьи, периодически снимаюсь в короткометражках и участвую в творческих коллаборациях. Моя мечта — единая планетарная цивилизация без дискриминаций и войн, движимая познанием, наукой и искусством. В этих рамках живут люди, которые выбирают любознательность и чувство бережливости, ответственности к себе, своим однопланетянам и Земле.

Мне всегда казались нелогичными и неестественными бинарные ограничения. Большинство моих друзей и близких людей относятся к моему мироощущению нейтрально, кого-то это вообще мало интересует, другие находят повод пошутить на этот счет. Не все хотят вникать во что-то новое. Как правило, у людей так много своих забот в жизни, что подобная информация им кажется лишней. Я участвую в этом проекте, потому что чувствую, что агендерные люди не имеют достаточной репрезентации в обществе, и хочу это исправить. Другая причина — малоосведомленные люди, которые часто не понимают, в чем разница между геем или трансгендерным человеком, между бисексуалом и пансексуалом, а уж тем более что за зверь такой — этот ваш агендер. Эти понятия превращаются в одну непонятную кашу терминов и концепций, кажущихся на слух чужеродными: «Так ты мальчик или девочка?» Я ни тот и ни другой. Я человек. Белый цисгендерный мужчина, азиатская трансгендерная женщина и агендерный человек, не признающий ограничения, прежде всего люди. «Человеки» с разными характерами, ценностями и целями в жизни. Все, что нас отличает, по сути, биологическое и социальное разнообразие.

Как правило, люди путают сексуальность, гендерную идентичность и «биологический пол». На самом деле все эти вещи живут отдельно друг от друга: биологический, или, как сейчас корректней говорить, «акушерский пол», — это тот пол, который установили при рождении. Тычинка или пестик, все просто же, да? Не совсем. Даже с этой точки зрения современные ученые признают как минимум три таких пола: мужской, женский и интерсекс. Интерсекс-людей не так мало, как многие могут полагать. Только по данным ООН, их от 0,5 до 1,7%. Плюс, идеального «мужского» или «женского» пола в природе практически не существует — большинство из нас находятся в спектре между этими величинами. Эндокринная система, сложение тела, гениталии, хромосомы и другие переменные говорят о том, что бинарная система несостоятельна.

Я думаю, что время, в котором все люди были бы агендерны, может наступить. Мы доживем до более цивилизованного общества, которое перестанет ассоциировать мышление со случайным набором гениталий, данных нам от рождения. Это будут люди, которые не привязывают одежду или нормы поведения к «классу», в котором они родились, — будь это сегрегация женщин и мужчин или богатых и бедных, и все развилистые термины станут атавистичными.

Несмотря на все трудности и преграды, которые сейчас стоят перед человечеством, общим трендом является постепенная гармонизация. Но на данном этапе осознанность в выборе — чуть ли не центральное понятие в современной цивилизации, находящее отклик во всех областях жизни, актуальное и болезненное одновременно. Более того, наше дальнейшее выживание на этой планете зависит от осознанности наших решений, осознания последствий наших действий. И, возвращаясь к осознанной самоидентификации, именно через саморефлексию, через попытки разобраться в себе и в окружающем мире, мы обретаем систему координат, а с нею — голос. И голос каждого имеет право на то, чтобы быть услышанным.

Я музыкант, психоактивистка и переводчик-синхронист в сфере психиатрии и аутизма. Совсем недавно я начала заниматься перформативной практикой — надеюсь продолжать это до тех пор, пока не кончится запал. Но это, как и многое другое в моей жизни, совершенно непредсказуемо.

Физиологически я являюсь женщиной и использую местоимение «она», которое этому факту не противоречит. Наверное, стоит пояснить, что я при таком раскладе делаю в этой статье. Дело в том, что до недавнего времени я не предполагала, что у моего равнодушного отношения к собственной гендерной идентичности есть название. Я не чувствую никакого дискомфорта в отношении своего биологического пола, я никогда не мечтала совершить переход. Просто мне абсолютно все равно. Ничего из того, что связано с моим полом, не является частью моей идентичности, не представляет для меня значимости, не доставляет страданий.

Я считаю себя феминисткой, но мне кажется, что это позиция любого здравомыслящего человека. К тому же опыт проживания в женском теле познакомил меня со всеми особенностями отношения к женщинам. Но внутри себя моя ассоциация с полом — нулевая. Возможно, моя асексуальность играет какую-то роль в этом процессе, но в итоге совершенно ничего из того, что меня воплощает, не изменилось бы, вырасти у меня другой половой орган. Иногда я фантазирую о пробуждении в мужском теле, пытаясь представить свою реакцию. Раньше моя диссоциация с полом была так велика, что мне казалось, я просто спокойно зафиксирую этот факт и продолжу жить. Сейчас я думаю, что, конечно, это привело бы к определенному стрессу, потому что незнакомое тело — это все-таки объективная реальность, ее трудно полностью игнорировать. Но я по-прежнему уверена, что моя адаптация прошла бы быстрее, чем у других. Жаль было бы некоторых видов матовых помад, но вряд ли это непреодолимая проблема.

Я уверена, что диссоциация с полом — это часть моей диссоциации с объективной реальностью вообще, в которой никакие маркеры моего реального существования в этом теле, с этим именем, в этом возрасте и с этим бэкграундом не имеют значения. Я живу в пузыре собственного «я», которое настолько текучее и множественное, что кажется мне слишком огромным для этих ярлыков. Я поняла, что слово «агендер» имеет ко мне отношение, когда стала задумываться над тем, что вообще такое моя идентичность, и на месте гендерного определения нащупала дыру. Мои близкие никак не относятся именно к этому слову — мы обсуждали с ними мое самоощущение, но не употребляли терминов. Они прежде всего хорошо относятся ко мне и не видят никакой проблемы в том, чтобы не концентрироваться на моем поле.

Я думаю, что общество, в котором большинство людей агендерны, не просто возможно, а неизбежно. Гендер — это исключительно социальный конструкт, и все страхи, надежды и чаяния вокруг него существуют только из-за смыслов, которыми наш социум нагружает бинарность. Физиология существует помимо нас, но гендер и гендерные нормы, так же как и необходимость к ним привязаться, живы только в коллективном сознании. Физиология же не влияет на человека в той степени, в какой принято считать. Именно поэтому трансгендерные или небинарные люди так пугают — они нарушают миропорядок, кажущийся природным, но даже их существование отчасти является проявлением этого порядка.

Многие, рассуждая о стирании гендерных различий, не могут ответить на вопрос, что именно произойдет, если они исчезнут. Исчезнут ли роды от того, что не все рожающие будут определять себя женщинами и соблюдать свод правил? Перестанут ли люди беременеть, умирать, расти? Естественно, нет, а значит, это не страх за будущее человечества, а рефлекторное стремление сохранить статус-кво. Мне кажется, не имеет никакого значения, является ли гендерная небинарность осознанным выбором или «это у них с детства». Мне все едино, и это тоже все равно, но пока выбор голубых и розовых распашонок привязывает нас к вековой морали и древним законам, я буду сознательно менять распашонки на публике, из чувства противоречия и во имя здравого смысла.

Я менеджер по продажам и копирайтер. Сейчас нахожусь в поиске устраивающей меня работы, наслаждаюсь творчеством и решаю свои проблемы. Использую местоимение «она», но меня не заденет, если кто-то обратится в другом роде. Поскольку биологически у меня женский пол, я просто не могу не поддерживать феминизм. В нынешних реалиях некоторые девушки, в том числе из ЛГБТКИА+ сообщества, говорят о себе в мужском роде, полагая, что это здорово и почетно. Кроме того, я увлекалась и увлекаюсь литературными ролевыми играми, в которых девушки очень часто берут на себя роль парня и постепенно мужской род становится привычным в их обиходе. Для себя я решила, что буду говорить в женском, чтобы никаким образом не подпитывать точку зрения о том, что «девчонки, которые говорят о себе как о парнях, — это круто». Использование местоимения «она» удобно, не вызывает лишних вопросов у окружения. Феминитивы считаю важными для женщин, но по отношению к себе не всегда их употребляю.

Как и многие другие, я с детства слушала высказывания о том, что я девочка, что я должна быть мудрой и женственной, а внутри всегда были вопросы: «Что значит «девочка»?», «Почему человек мужского пола не может быть мудрым?», «Как понимать женственность?». Я прошла через внутреннюю мизогинию, считая при этом себя «не такой». Потом я познакомилась с феминизмом и осознала свою, как я тогда полагала, бисексуальность. Гендерные стереотипы стали отходить на второй план, но все еще сидели во мне. Затем я узнала о пансексуальности, вместе с этим и пришла агендерность. Было приятно узнать, что то, как я воспринимаю мир, имеет свое название.

Чаще всего я сталкиваюсь со стереотипами о внешности агендерных людей. Люди привыкли, что женщины выглядят одним образом, а мужчины — другим, поэтому представляют агендеров как нечто среднее. Например, у меня волосы средней длины, выпирающая грудь, широкие бедра и средний рост. Я люблю пользоваться косметикой и носить юбки. Из-за установок меня воспринимают как женщину, отсюда появляются вопросы, мол, как ты можешь называть себя агендером, если красишь ресницы и носишь каблуки. Они забывают о том, что в моем восприятии косметика и юбки не являются атрибутом «женского».

Родственники, разумеется, не знают о моей агендерности. Не вижу смысла рассказывать им об этом, потому что никто из них не воспримет это всерьез. Близкие друзья в курсе, с ними проблем нет. Приятелям и приятельницам редко рассказываю, чаще всего это принимают за странность, иногда задают вопросы и подшучивают.

Мне кажется, что идея об обществе, в котором все люди были бы агендерны, утопична. Если это и возможно, то однозначно в очень далеком будущем. Разделение людей по половому признаку слишком давно закрепилось в головах. Если все же представить такое общество, начнутся другие проблемы. Людям требуются обобщения, исчезновение гендера приведет к появлению чего-то другого.

В моем восприятии гендер — это всегда что-то осознанное. Он не может быть врожденным и связанным с гениталиями, мы все прекрасно знаем, как паникуют родители, когда мальчики играют с куклами, а девочки в белых платьицах прыгают по лужам и ковыряют руками грязь. Все кричат о том, что это «заложено», но зачем тогда так навязчиво говорить людям с раннего детства, что им должно нравиться, а что — нет? Если у человека мужские гениталии, он обладает лидерскими качествами, зарабатывает большие деньги, смотрит футбол, матерится, предпочитает секс без обязательств, громко смеется, не бреет свое тело и обсуждает мастурбацию — это воспринимается как что-то нормальное. Если личность с женскими половыми органами обладает такими характеристиками, ее начинают осуждать и обвинять в «неженственности», потому что это «мужские» качества. Человек, который слышит, что его восприятие мира не соответствует норме и биологическому полу, задумается о том, что его гендер должен быть другим. Но в моем ощущении все не так: я не буду менять пол и использовать другое местоимение, чтобы «оправдать» таким образом свои «мужские» качества.

То, что я агендер (Наталья называет себя «я-агендер». — Прим. ред.), я узнала от младшего сына, который по осознанности старше меня на пять жизней. Он заточен на феминизм и права человека. В жизни появилось много новых слов. Мои потомки пришли на помощь — как новые Адамы, они теперь называют заново эту жизнь, всех и все, что в ней происходит. И меня.

Теперь по порядку. «Страх и ненависть в Лас-Вегасе» не сравнятся с перипетиями взрослеющего агендера. Не переживайте, я пью кофе с халвой и счастлива. Но путь к этому солнечному утру начинался под дождем.

Я влюбляюсь. Сначала — папа. Я говорю: «Дерево!» — и он становится, раскинув руки, а я забираюсь на него, как по веткам. Он покупает шоколад. Катает на санках. Потом воспитательница в нежно-голубом платье, с высокой прической и тихим голосом. Соседка с накачанными ногами, потому что занимается плаванием. Я тут же прошу маму записать меня в бассейн, и соседка-пловчиха за руку водит меня на тренировки. И «взрослый мальчик» в автобусе, смуглый и с добрыми глазами, он не стыдится разговаривать с «мелюзгой». Еще — тренер по водному поло. Он играет на гитаре и поет, а я забираюсь к нему на руки и греюсь, он — добрый. Учительница английского — строгая, стильная, с модным каре в волосах. И сразу хочется учить английский. И вся Земля — это люди, в которых я уже влюбилась и в которых еще влюблюсь. Вне пола и социума. Вне возраста. Вне отклика и их согласия.

Я прячусь от дождя под балконом и прижимаюсь к стене дома. Стою так, чтобы злая тетька Верка с первого этажа меня не заметила и не начала ругаться и прогонять подальше от своего уродского палисадника. Я в коричневом комбинезоне, мне три года. Жду маму, которая по дороге на работу отводит меня в детский садик. Я не понимаю, почему злая тетька Верка с первого этажа меня преследует. Не помню историю наших несложившихся отношений.

С этого воспоминания моя жизнь становится борьбой и конспирацией. Я не согласна и не понимаю, почему на меня ругаются и наказывают? Я — хорошая. Почему «они» этого не видят? И я прячусь от взрослых в детскую жизнь.

Почему воспитательницы смотрят на меня с такой подозрительной озлобленностью? Я просто рассказала маме про их разговор, потому что не могла уснуть на жуткой раскладушке в тихий час. «Ах ты ж, тихоня…» — шипят они, глядя на меня. Но с детской жизнью тоже подстава — обнаруживаю в туалете девчонок и мальчишек, они стоят напротив друг друга, странное напряжение в пространстве. Мальчишка показал письку. А теперь по договору одна из девчонок должна показать письку. Но девчонки уперлись. Я знаю, что меня называют «девочкой» и что у меня есть писька. И обманывать — плохо! Я поворачиваюсь к мальчишкам, тяну резинку труселей вниз, ухожу по своим делам и тут же забываю о происшедшем. Но вот маме что-то нашептывает воспиталка. Мама берет меня за руку и ведет домой. По дороге мама останавливается с коллегой по работе, они о чем-то говорят. Мне неинтересно, и я не слушаю. Потом они обе странно смотрят на меня. И я понимаю, что мама «за них».

Но самое главное, я чувствую… я точно знаю, что это — несправедливо. И вот я иду в школу. Я самая сильная, потому что занимаюсь плаванием. Я разнимаю дерущихся, заступаюсь за слабых, я вратарь в футбольной команде. Я играю в школьных спектаклях. И меня вдруг все любят, хотят со мной дружить и признаются в любви. И я хочу и всегда хотела именно этого.

Мне был 21 год, когда папа умер. Мы встретились во сне, и я спросила: «Папа, как там?» «Лучше», — ответил он. «Почему?» — «Больше справедливости». И уж мы с ним знали, о чем говорим. Папа погиб от подставы и предательства, защищая бедных и бесправных. В том числе и меня.

Осознанность — третье слово моего кода, с которым я воплотилась на Земле. Первые два уже проявились. Справедливость — первый ключ от папы. Равенство — от друзей. Осознанность — от детей.

А то, что я агендер… Ну что же. В моем коде это ничего не меняет. Я говорю студентам (Наталья актриса, преподает актерское мастерство в Школе Останкино. — Прим. ред.): «Все просто. На этой планете в этой жизни земляне занимаются тем, что свои мысли, чувства, фантазии, теории и мечты воплощает. То есть облекают в плоть. Строитель — в дома, медик — в здоровье, поэт — в стихи, писатель — в истории, режиссер — в кино и спектакли. Каждый призван сюда для действия и осознания себя прекрасной, исключительной и вдохновенной человеческой личностью».

Интересно, а на Марсе так же?

Расскажи подробно о моменте, когда ты осознало себя агендерным человеком.

По голове ударило — и осознало. На самом деле как узнало о категории гендера, так и осознало.

Как к твоей агендерности относятся близкие?

Кабанчик, ты как относишься? (Спрашивает кота.) Вообще, на такие вопросы можно отвечать только с участием других, близких.

Возможно ли общество, в котором все люди были бы агендерны? Какое оно?

А зачем люди-то?

С какими стереотипами об агендерности ты сталкиваешься чаще всего и хочешь покончить раз и навсегда?

Что она к чему-либо неформально обязывает.

Агендерность, трансгендерность и бигендерность: могут ли эти самоидентификации, на твой взгляд, уживаться в одном человеке или чередоваться? Если ты видишь конфликт этих идентичностей, распиши, пожалуйста, в чем он заключается, на твой взгляд.

Говно-вопрос.

Какую роль в агендерной самоидентификации играет осознанный выбор?

Любая самоидентификация является вопросом выбора. Никакой выбор не является осознанным.

Пояснение от Серое Фиолетовое: На самом деле, если начинать говорить в логике дискриминации или комфорта, вопросы «ты кто?», «когда так себя почувствовало?» и так далее — очень нормативистские, потому что исходят из некой нормы. И это вопросы, на которые тебя заставляют постоянно отвечать. То есть вся написанная система вопросов сделана через то, что тебе нужно как-то себя пропозиционировать. А квир-ситуация — это что? Это когда требуют определиться и выдавать постоянно это позиционирование в духе «почему ты вне системы».

И вот эта ситуация раскрытия — это в чистом виде попытка выйти из квир в некоторую структурированную историю, которая должна лечь в рамки бинарных оппозиций, задающих понимание. Это не вопрос открытости. Это вопрос следования правилу. Например, «какое местоимение выбираешь» — скажем, это неявно исходит из того, что русский язык с выражением рода через местоимения для человека родной. А это не везде так совершенно. И про «а зачем люди» — это тоже вполне мой серьезный ответ, то есть просто указание на транс/постгуманистическую перспективу. Я же и к Кабанчику тоже не совсем в шутку обращаюсь при этом.