Мы все — Грета Тунберг: экологическая тревожность у подростков. Что с ней делать?

— Экотревожность — это беспокойство по поводу экологической ситуации на планете и угрозы глобальной экологической катастрофы. Сам термин появился в связи с широким распространением информации на тему экологии в СМИ и соцсетях. Лесные пожары, наводнения, разливы нефти в разных частях света приковывают к себе внимание, — объясняет психолог Ирина Гросс.

— Сегодня в сети публикуется все больше материалов, в которых мы видим горы мусора, животных, отравленных отходами человеческой деятельности, призывы обратить внимание на экологические проблемы и начать менять свои потребительские привычки. Появились неравнодушные, чувствительные к этой теме люди, для которых тема экологии стала важной, — добавляет она.

Вопросы экологии зачастую очень беспокоят подростков, поэтому экотревожность среди них — довольно распространенное явление. Вчерашние дети попадают в информационное поле и чувствуют личную ответственность за катастрофы планетарного масштаба. Это можно объяснить тем, что подростки в целом более чувствительны к миру. Их волнуют вопросы любви, справедливости, правды.

Позицию Гросс подтверждают и зарубежные исследования, показывающие, что экотревожность действительно знакома многим представителям поколения Z. Так, по данным британской НКО Friends of the Earth, 70% молодых людей в возрасте от 18 до 24 лет испытывают экотревожность. «Поскольку именно эта группа людей с наибольшей вероятностью увидит ухудшение последствий климатического хаоса, неудивительно, что все большее число молодых людей проявляет беспокойство, особенно на фоне бездействия правительств», — резюмирует эти данные Аарон Кили, один из представителей организации.

Еще большую долю переживающих за экологическую обстановку молодых людей показывает исследование, опубликованное в медицинском журнале Lancet. В опросе ученых приняли участие юноши и девушки в возрасте от 16 до 25 лет из Великобритании, США, Франции, Австралии и других развитых стран: почти 60% из них «очень взволнованы» темой экологии, а 84% — «минимум обеспокоены». Более половины опрошенных молодых людей, говоря о своих переживаниях из‑за экологии, перечисляют такие эмоции, как бессилие, беспомощность, грусть, тревогу, злость и вину.

В России процент подростков, испытывающих подобную тревогу, ощутимо ниже: по данным ООН, о будущем планеты волнуются около 65% респондентов. Здесь наша страна оказывается в одном ряду с Саудовской Аравией и Аргентиной. Кэсси Флинн, одна из авторок доклада ООН, связывает это с более низким уровнем экологической грамотности и меньшим вниманием к вопросам изменения климата в целом. Тем не менее сложно не согласиться с тем, что 65% — это внушительное число.

О том, что именно испытывают молодые россияне, которых все-таки беспокоят проблемы экологии, «Афише Daily» рассказала 17-летняя Лисавета.

— Этим летом я закончила школу и поступила в университет на факультет математического обеспечения и администрирования информационных систем. Долгосрочных планов на жизнь пока не строю; увлекаюсь альтернативной и инди-рок-музыкой, философией, астрономией, модернистской живописью, активистскими движениями за права людей.

Проблема экологии для меня очень важна, ведь от состояния окружающей среды напрямую зависит наше качество жизни.

Глобальное потепление пугает больше всего: я живу в Калининградской области, у нас стоит жара 30 градусов около трети дней лета, а в норме должно быть всегда 20–22. Поэтому каждый раз, когда я замечаю жару, я задумываюсь, что это часть мировой проблемы.

Я не считаю, что занимаюсь экоактивизмом — пока только изучаю эту тему и по возможности элементарно просвещаю ближайший круг людей. Рассказываю о том, почему важно думать об экологии, ведь для многих это не очевидно. Сама стараюсь соблюдать супербазовые правила: сокращаю повседневное использование пластика или отказываюсь от покупок вещей, материалы которых могут нанести урон природе, например воздушных шаров на праздники. Это те действия, которые не требуют никакого ресурсовложения, просто мы не задумываемся, что с ними что‑то не так, и повторяем по привычке.

В будущем я бы хотела заниматься полноценным активизмом: у меня уже есть некоторые соображения, куда стоило бы направить такую деятельность, чтобы получить оптимальный результат. Я смотрю на проблему экологии в том числе через оптику левых взглядов: для меня экологический активизм в нашем мире неотделим от политического. Думаю, бо‌льшее количество загрязнения планеты осуществляется довольно крупными компаниями.

Нам стоит обращать внимание не только на симптоматическое «лечение» последствий, но также на системную борьбу с одной из значимых первопричин.

Я вижу возможности развития будущего активизма через протестные течения, которые могли бы повлиять на корпорации, ведь именно их желание сэкономить обходится планете очень дорого. Это не значит, что я не согласна с частным активизмом и идеями персональной ответственности, — борьбой стоит заниматься на оба фронта. Каждый человек должен быть максимально экологичен. Необходимо просвещение населения — объяснение, почему экология важна и какие усилия для ее сохранения можно приложить.

Я настроена не просто пессимистично, а скорее апокалиптично: мне не видится ничего хорошего, если люди в ближайшее время не озаботятся экологией. Думаю, что для других подростков эта тема является важной по тем же причинам.

«Очень здорово, что экология сейчас многих волнует. Другой вопрос, что люди с этим волнением делают. Многие хотят проявить себя на стезе защиты природы, как они считают, но на самом деле защищают окружающую среду, привычную нашему виду, и здесь уже начинаются различия между экоактивизмом и экологией как наукой», — говорит академический эколог Артем Акшинцев. По его словам, экоактивисты часто не обладают базисом экологических знаний. Свою работу они выстраивают, исходя из собственного набора убеждений, которые редко совпадают с реальностью и не всегда помогают действительно защитить окружающую среду.

«Экоактивизм отличается от академической экологии большим количеством простых ответов, которые зачастую могут не иметь отношения к защите окружающей среды», — добавляет исследователь, сравнивая экологический активизм с гринвошингом — маркетинговым ходом, при котором общественность под видом решения зеленых проблем вовлекается в ненужные и затратные покупки.

«Под видом сохранения природы могут продвигаться какие‑то услуги или товары, например предложение купить деревянную зубную щетку, которую везут из лесов Амазонии, и тем самым наносят ее транспортировкой куда больший вред, чем если бы это была обычная щетка, произведенная на маленьком заводе в Подмосковье, — объясняет Артем Акшинцев. — Чтобы действительно внести вклад в улучшение экологической ситуации, важно изучать проблемы глубоко и комплексно. Например, если мы сортируем отходы, не меняя свого образа жизни, то лишь добавляем нагрузку на сортировочные центры. Важно не просто сортировать мусор, но и переходить на осознанное потребление».

«Как научная дисциплина экология начала формироваться еще в XIX веке, — рассказывает Артем Акшинцев. — Изначально она была подразделом биологии и концентрировалась на изучении взаимоотношений разных видов животных между собой и с окружающей средой. Сейчас же область изучения расширилась настолько, что нередко пересекается с темами других учебных дисциплин».

Это не совсем верный подход, ведь современная экология — сложная дисциплина, которая находится на стыке биологии, географии, физики, химии и даже математики и экономики.

«Экологический ущерб сегодня легко пересчитывается в деньги, — рассказывает Акшинцев. — Поэтому в каком‑то смысле это математическая задача — посчитать, сколько мы тратим, чтобы покрыть дефицит запасов питьевой воды или чистого воздуха. Существуют методы таких расчетов, которым здорово было бы обучать школьников. А еще нужно учиться понимать: мы живем в мире, где человек стал главной силой, поэтому мы должны осознавать нашу ответственность за его сохранность».

«Один из основных посылов академической экологии в том, что природе все равно, что вокруг происходит. Да, какие‑то виды животных вымирают, какие‑то появляются, но общее количество видов не меняется: у нас падает поголовье крупных позвоночных, но при этом бактериальное разнообразие постоянно множится. Поэтому экологи опираются на цифры, а не на идеи в духе „давайте кого‑то спасем“», — объясняет Акшинцев, подчеркивая: вопросы экологии и защиты привычной нашему виду окружающей среды — это не альтруизм, а культурный вопрос современности, который включает в себя и экономическую составляющую различных мер и действий.

«Экопросвет сегодня должен заключаться в развитии и распространении новых стандартов потребления и переработки. А новый базис экологических знаний должен внедряться в жизнь на уровне культурного кода».

«Сейчас есть большое количество экоцентров, где идет обучение школьников, всевозможные экологические программы и даже олимпиады, например очень хорошая Всероссийская олимпиада по экологии», — рассказывает Акшинцев. По его мнению, подобные проекты — один из лучших способов поощрить интерес ребенка к экологии и дать ему возможность получить необходимую базу знаний.

Еще одна, более прикладная возможность сделать это — изучение научно-популярной литературы.

«Тут нужно заходить не со стороны экоактивистов, которые написали какую‑то книжку в духе „Ахилл не носил бахил“, это мило, безусловно, но лучше отдавать предпочтение книжкам, написанным хорошими журналистами и учеными, — советует Акшинцев. — Стоит обратить внимание на Алана Аткиссона и Стивена Пинкера. Это отличные книги для родителей и старшеклассников, которые дадут им понимание о том, какой мир на самом деле и как устроена окружающая среда. Для детей младшего возраста подойдет „Шагни за порог“ Розариу Диаша».

«Экологическая катастрофа — понятие глобальное. Неподготовленному человеку может быть сложно разложить его по полочкам и понять, как можно повлиять на ситуацию. Над этим трудятся тысячи ученых по всему миру, и они пока не нашли однозначного ответа», — говорит психолог Ирина Гросс.

«В результате экотревожность может колебаться в большом диапазоне от осознания личной ответственности до панических атак», — добавляет она.

Переживания вне зоны реальной личной ответственности становятся проблемой, когда человек в одиночку не может справиться с катастрофой, но считает себя виноватым, испытывает стыд перед природой. Такие переживания отвлекают, не дают сконцентрироваться на важном, мешают учиться и строить отношения. А в тяжелых случаях приводят к развитию депрессии. Подросток, движимый экотревожностью, может испытывать глубокое разочарование в жизни в целом.

«Если симптомы экотревожности мешают полноценной жизни ребенка или взрослого, ограничивают его настолько, что это вызывает постоянный дискомфорт, и длятся на протяжении длительного времени, то это повод обратиться к специалисту за помощью», — поясняет Гросс.

«Тревога заразительна, поэтому важно разделять чувства с подростком, но не вовлекаться в них, не усиливать и не раскручивать, а помогать переваривать. Лучший способ остановить деструктивную тревожность — это назвать чувства и признать их», — рассказывает Ирина Гросс.

Взрослые, со своей стороны, не должны забывать о том, что ребенок особенно чувствителен в этих вопросах. Важно относиться к его или ее взглядам с уважением, а не давать оценку. Такая позиция не вызовет у подростка протеста.

Если разговоры и совместные конструктивные действия не работают или их явно недостаточно и вы видите, что ребенок не чувствует себя удовлетворенным, то, скорее всего, за такой сильной тревогой скрыто какое‑то личное переживание. Зачастую это более глубокие семейные проблемы. В таком случае имеет смысл обратиться за консультацией к психологу.