Хеллоуинский маст-вотч: 13 лучших хорроров 2022 года

Очередной фильм про то, что самая страшная вещь в мире — счастливое детство в благополучной семье среднего класса, ведь картинки с рекламных брошюр IKEA не могут не быть фейком. На этот раз с выдающимися спецэффектами (аниматроника, грим, таинственное яйцо), достойными голливудской готической сказки.

Еще один кошмар про семью, на этот раз с интонациями не братьев Гримм, а Фолкнера. «Что видел Джосая» — пример многослойного и размашистого повествования, которого не ждешь от жанрового кино: тут есть и тарантиновский триллер про табор рома, ворующий детей, и чистый сатанинский хоррор, и христианская притча. Неидеальное, но ни на что не похожее кино.

Пятая, самая умилительная часть альманаха «З/Л/О», все последнее десятилетие открывавшего новые имена и веяния хоррора. Главные аттракционы этого выпуска — восхитительно отвратительный сегмент электронщика Flying Lotus про темнокожую готку, мстящую детскому телеведущему, и спуск в ад от наших любимых хоррор-трикстеров Уинтер. Среди остальных эпизодов неудач в общем-то тоже нет.

Безумный хоррор-рассказ в жанре «настолько чудовищно, что смешно»: психопат-абьюзер Тим Рот утверждает, что из его живота вот-вот воскреснет мертвый младенец. Против него — Ребекка Холл, психологически точно отыгрывающая все стадии ужаса. Режиссер Семанс — явный брат по разуму Йоргоса Лантимоса и Райли Стернса.

Фаунд-футадж-аттракцион с потрясающей главной героиней: антиинфлюэнсерка Энни Харди, играющая саму себя, сочиняет биты и читает фристайлы в машине, а в перерывах делится ковид-диссидентскими соображениями и продвигает Дональда Трампа на следующие выборы. Одержимость дьяволом, перестрелки из ружья и гигантский слизень здесь тоже есть, но они вторичны.

Сборник очень черных анекдотов с неожиданными концовками: мужчина и женщина по ошибке встречаются в стремной хате на сутки; одинокий мужчина из 80-х покупает памперсы; сериальную звезду кенселят, и, чтобы оплатить адвоката, ему приходится мерить рулеткой все уголки подвала в доме на продажу. Комик Зак Креггер повторяет подвиг Джордана Пила и снимает самый эффектный студийный ужастик года, где все сюжетные линии пересекаются чудовищно логичным образом.

Стрим-хоррор, освежающий жанр двумя жирными достижениями. Во-первых, это неоднозначный главный герой, сыгранный режиссером Джозефом Уинтером с манерами закенселенного Шейна Доусона. Во-вторых, галерея резиново-слизистых монстров всех мастей, освещенных ярким светом фонарика. Самый бесстыдный кинодебют года, заставляющий вспомнить, как начинал Сэм Рейми.

Моментальная классика черной английской комедии с таким количеством дружеского газлайтинга, пассивной агрессии и жестоких пранков во время мальчишника, что впору причислять кино к жанру хоррора. По крайней мере, кринжевать, нервно потеть и волноваться от нарастающего саспенса вам придется чаще, чем в голос смеяться.

Нежный и поэтический ужастик про подростковую изоляцию в сети. Героиня играет в американского «синего кита» с излишне сочувственным мужчиной средних лет, а за саспенс отвечают зависающее колесо буферизации, малопиксельная вебка и недостоверность идентичностей интернет-анонимов. Среди кинолюбителей, выросших на дискорд-серверах, этот ирреальный сон по мотивам духа времени недаром вызвал фурор.

Кино не про вампиров и зомби, а про по-настоящему жуткие вещи нашего времени, а именно — недостаток внимания в интернете и завидные успехи друзей и партнеров. Для решения всех своих нарциссических проблем героиня не придумывает ничего лучше, чем заказать у дилера российские таблетки с побочными эффектами, которые навсегда сделают ее тело центром внимания. Постироничный режиссер Кристоффер Боргли — боди-хоррор-сатирик, которого наше поколение с лихвой заслужило.

Приквел, снятый скромнее, но оказавшийся эффектнее памятного оригинала. Больше никакого пластического грима и съемок сельского порно, только обезоруживающе необузданный перформанс Мии Гот, танцы с пугалом и слезливый монолог психопатки в качестве самой страшной сцены года. Говорят, что Тай Уэст снял оммаж цветастым 50-м, но на самом деле он вернулся к собственным эмоционально-разговорным истокам нулевых.

Сырой DIY-хоррор (более сырой, чем «Техасская резня бензопилой», более DIY, чем «Зловещие мертвецы») про ведьм и панк-рок, снятый мамой, папой и восемнадцатилетней дочерью из семьи по фамилии Адамс. Последняя — большое открытие по любым стандартам: в одних сценах беззащитно ранимая, в других — обаятельно наивная, в третьих — излучающая чистую сатанинскую власть и опасность. Почему‑то именно такие независимые хорроры чаще прочих становятся классикой, к которой мы еще долго продолжаем возвращаться.

Конфликт, разворачивающийся в «Роде мужском», нельзя передать словами, его можно только увидеть воочию. Да, формально это история вдовы, встречающей в отпуске целую деревню клонов-мизогинов. Но как можно вместить в буквы контраст между величием природы и низменностью скрывающегося в нем языческого духа? Как передать текстом дискомфорт, вызванный разрывом между миловидной внешностью артиста Рори Киннира и гадкими манерами всех его непохожих героев? Наконец, смог бы сам режиссер Гарленд сформулировать выводы об отношениях мужчин и женщин, на которые наталкивает сюрреалистическая концовка фильма? Пожалуй, именно так и выглядит истинный визуальный шедевр: способность членораздельно говорить потеряна, остается лишь талант рисовать будоражащие чувства абстрактные полотна, наполненные извращенными образами.