Наше радио: как работают радиостанции для душевнобольных в России и мире

Есть много способов бороться с предрассудками о людях с психическими диагнозами, но аргентинцы придумали, пожалуй, самый веселый и, похоже, действенный — создали на базе одной из психбольниц собственную радиостанцию. Ведущими и авторами программ выступают сами пациенты. Подобные радиостанции открылись сейчас во многих странах — Португалии, Испании, Мексике, Уругвае, Швеции и даже в России. В ноябре кураторы этих станций собрались в Москве на фестивале творчества людей с особенностями психического развития «Нить Ариадны» и рассказали о своем опыте — как им удалось сняться в фильме Копполы, спеть с Ману Чао, поговорить с президентом страны, сделать радио при больнице Кащенко и давать в эфире рекламу.

«В 1990 году я пришел в психиатрическую больницу Хосе Борды как волонтер группы по арт-терапии. Спустя какое-то время меня позвали в эфир одной радиостанции, чтобы поговорить о сумасшествии. Я пытался подготовить речь, но понял, что рассказывать об этом должны сами пациенты. Тогда я взял диктофон, попросил ребят из больницы наговорить что-нибудь по теме и отправил записи на станцию. Они поставили это в эфир, и у нас появились первые слушатели. 

Наша радиостанция называется La Colifata, что значит «Чокнутый», но это не оскорбительное слово, а скорее ласковое. Мы вещаем каждую субботу из парка больницы. С прошлого года государство даже выделило нам FM-волну, с которой можно вести трансляцию на весь Буэнос-Айрес. La Colifata — первое в мире радио, которое вещает из психиатрической клиники, поэтому проект сразу привлек внимание прессы. С нами стали происходить удивительные вещи, например, однажды в гости зашел режиссер Фрэнсис Форд Коппола. Он пришел на эфир, никого не предупредив, более того, никто из присутствующих его не узнал. Еще удивительнее была цель его прихода — он предложил нам поучаствовать в съемках своей картины «Тетро». Одна шестиминутная сцена была снята как раз в нашем саду, пациенты участвовали в постановке наравне с профессиональными актерами, и все вышло потрясающе.

Был и еще один случай: креативное агентство придумывало рекламу для одного напитка, который производит Coca-Cola, и они захотели снять ролик с нашими ведущими. Нам выслали предварительный сценарий, который противоречил нашей цели улучшить имидж душевнобольных, так что мы отказались, несмотря на внушительный гонорар. Потом мы предложили свое видение — и агентству понравилось. Было непросто отобрать 16 актеров из 45 ведущих, поэтому мы решили разделить гонорары поровну».

«Зимой прошлого года мы сели обсуждать, как сделать в Москве такое радио. На встречи приходили психологи и психиатры, они сомневались, что такое радио пойдет на пользу пациентам. Долго обсуждали, будет ли у нас цензура: наркологи, например, опасались, что ведущие могут ненароком прорекламировать какие-нибудь вещества, как бы пропагандируя наркоманию. У больничных юристов тоже были вопросы. Но по факту сейчас нас никто не контролирует — ни спонсоры, ни курирующая организация.

Чаще всего мы встречаемся на базе Московской психиатрической клиники №1, в простонародье «Кащенко», но участники у нас из разных больниц. О проектах, существующих в других странах, будущие ведущие прочитали в профильной газете «Нить Ариадны», и им захотелось сделать что-то свое. 

Название «Зазеркалье» выбрали сами ребята, хотя были и другие варианты, например, «Кащенко», «Загородное шоссе», «Весеннее обострение». В первом эфире вышли 4 короткие разговорные программы, литературная рубрика, музыка и даже реклама: получился очень динамичный час — не хуже, чем на обычных радиостанциях. Сейчас у нас много жанров: радиоспектакли, сказки, интервью, музыкальные программы, репортажи, опросы. Сформировались рубрики: «История болезни», где авторы рассказывают, как попали в больницу, «Белое танго» о музыке, «Ординаторская» — это беседа с врачом, литературные рубрики «Бесприютная душа» и «Размышления на досуге». Из интересных интервью вспоминается разговор с потомком психиатра Петра Петровича Кащенко — Анной Всеволодовной, которой сейчас 107 лет. Был у нас в гостях и главный редактор «Русского репортера» Виталий Лейбин, и музыкант Сергей Летов.

Неделю назад мы открыли сайт: оформляла его профессиональная художница, но собирали мы его своими силами и сами придумывали сюжеты рисунков. Там можно задать вопрос, предложить свою работу, послушать сами передачи и познакомиться с их авторами».

«Наше радио началось в 1997 году, когда мы с группой студентов пришли на практику в одну из самых закрытых психбольниц Уругвая. Условия были ужасные, пациенты были лишены связи с внешним миром, и мы начали борьбу за их права. Мы много общались с пациентами, вместе пили мате. Однажды мой коллега Андрес принес диктофон и записал их рассказы. И один из пациентов тогда сказал: «А почему бы нам не сделать радио?» Больница поставила условие — руководство должно предварительно прослушивать все программы. Отношение к станции, которая получила название Vilardevoz, стало помягче, только когда больница прославилась благодаря нашим программам. В 2008 году проекту выдали FM-волну, хоть мы и вещаем всего 10 часов в неделю. Каждую субботу с 9.00 до 13.00 у нас проходит открытая дискуссия: любой может взять микрофон, и всегда есть гость, у которого мы берем интервью. Уже приходила жена президента Уругвая, бывают и знаменитые музыканты. В проекте участвуют 60–80 пациентов, но финансовой поддержки у нас как не было, так и нет. Главная проблема — отношения с администрацией. Они возмущаются, что мы слишком много веселимся, кричат: «Это медицинское учреждение!» Мы считаем, что больница похожа на кладбище, а они говорят, что наша программа похожа на вечеринку».

«О существовании «сумасшедших радио» я узнал в 2010 году, послушав совместный диск музыканта Ману Чао и ведущих La Colifata. Тогда же стал думать, как применить их опыт в Коста-Рике. Целый год мы договаривались с одной из клиник. Первую программу записали в феврале 2011 года и пустили ее в эфир университетского радио. Так появилось Podemos Volar («Мы можем летать». — Прим. ред.). На первую передачу нам удалось пригласить бывшего президента Коста-Рики Абеля Пачеко. Он прекрасно нам подходил, потому что до президентства был директором клиники для людей с психическими диагнозами. В интервью он признался, что в детстве играл в психбольницу, воображая себя главным врачом. Podemos Volar против цензуры. Сам университет, с которым мы сотрудничаем, довольно оппозиционный, в эфире радио всегда звучат неудобные вещи, и наша программа не исключение. Плюс университеты в Коста-Рике обладают автономией — государство не имеет права вмешиваться в их дела, и ни один полицейский не может зайти на территорию кампуса без разрешения ректора. Так что мы защищены».

«Наша станция совсем молодая, но мы уже выиграли две журналистские премии. Вещаем не из больницы, а из специального учреждения, куда люди с психическими проблемами приходят самостоятельно. Выходим в эфир раз в неделю по пятницам — арендуем FM-волну одной из местных радиостанций. Участников — человек 10–15, постоянных ведущих всего 3. Самый забавный из них Янни — это мужчина лет 60, он ходит по городу и берет интервью у прохожих. Часто он просто подходит к первому встречному и говорит: «Я шизофреник, что вы об этом думаете?» Такой прямой вопрос шокирует людей, но многие все же находят добрые слова, желают ему удачи от всего сердца. Для меня польза проекта очевидна, многие из наших ведущих говорят, что раньше им было незачем жить, но с приходом на радио все изменилось. У нас очень доброжелательная атмосфера, мы любим петь, после эфира хвалим всех участников».

«В университете я занималась исследованием одной из психиатрических клиник. Наткнулась на книжку об испанском радио «Никосия», созданном силами людей с психическими диагнозами. Идея показалась мне потрясающей, захотелось сделать что-то подобное в Мексике. Получив добро от университета, я сразу же связалась с Оливерой из La Colifata и пригласила его к нам. Он объяснил детали, помог организовать проект, и в 2009 году мы открылись. Среди ведущих есть и молодежь, и пожилые люди. Один из пациентов хочет стать президентом страны и обсуждает политические проблемы, другой играет на гитаре, третий пишет стихи и зачитывает их в эфире. Терапевтический эффект заметен. Например, один из первых участников совершенно не помнил себя и своего имени. В течение десятилетий он не мог идентифицировать самого себя, но после двух лет эфиров на радио начал вспоминать прошлое. Другой участник однажды слушал песню и вдруг вспомнил, что у него есть дочь. И знаете что? Мы нашли ее, вместе поехали в Веракрус, чтобы с ней встретиться. Так через 30 лет он познакомился со своими внуками».

«Сотрудники больницы заметили, что те, кто работает на радио, быстрее выздоравливают и чаще выходят из интерната. Это легко объяснить — стереотипы о людях с психическими особенностями бьют по их самолюбию, снижают самооценку, а радийщики чувствуют себя частью группы и уже не так уязвимы. Помню, в течение долгого времени к нам приходила девушка Клаудия, она никогда ничего не говорила и лишь сопровождала своего молодого человека. Во время эфира сидела в уголке, постоянно дергалась, поправляла волосы, и прошло довольно много времени, прежде чем она решилась взять микрофон в руки. Говорила она тогда очень мало, а сейчас она душа радиостанции, ее первый голос. Но, несмотря на все позитивные изменения, мы не чувствуем поддержки госпиталя, и это грустно».