Лучшие фотографы страны Алексей Киселев

В конце 1990-х Киселев не поступил в Екатеринбургский кулинарный техникум, в Москву переехал в середине 2000-х. Сейчас Киселев и снимает для журналов, и выставляется в галереях, и пропагандирует пинг-понг.

— Когда к тебе признание пришло?

— Признание пришло сразу, когда мне стали звонить женщины и просить их сфотографировать. Это было в Екатеринбурге. Потом стали звонить и говорить так: «Мм, нам сказали, что вы неплохой фотограф». Я говорил: «Ну нет, я хороший фотограф!»

— Ты доволен своими работами?

— В среднем доволен. Но я, конечно, очень критичен к тому, что делаю. Спустя какое-то время — 5 лет, больше — я начинаю любить свои фотографии. Когда готовишь выставку, думаешь, все говно, ничего нельзя показывать, а потом вроде и хорошо все. И людям нравится. Вот вчера зашел в Новой Голландии на свою выставку, и если смотреть не с позиции автора, а просто человека, то все картинки мне показались ничего — вполне приятные. А во время съемки все по-другому.

— Как ты снимаешь?

— Быстро. На Contax G2. Я снимаю на пленку, предпочитаю ч/б. Цвет — только тогда, когда вся колористика совпадает, цвет фона, одежда. Картинка может не выстроиться, потому что попадают детали, которые меня начинают смущать в цвете.

— Поэтому ты предпочитаешь белые стенки?

— Нет, скорее пространства, в которых цвет идеально ляжет. Даже если это белые стеночки, не факт, что цвет там будет хорошо смотреться. Важнее одежда и оттенок кожи. Нейтральный фон помогает мне концентрироваться на том, что мне важно, — а это эмоции. На красоте объекта. Даже если человек некрасивый, это тоже должно быть красиво. Я же совсем не пользуюсь фотошопом.

— Как выглядит идеальная съемка в твоем представлении?

— Я, красивая девушка, немного шампанского. Все. Нет, хорошо, еще важен мейк-ап — то есть просто чтобы потом не надо было ничего закрашивать. Важны волосы, мастер, который делает хорошие волосы. Стилист, который лучше понимает, что нужно надеть. Я, красивая девушка и три человека.

— И как проходит съемка? Ты создаешь ситуацию и ее документируешь?

— Ну да, да. Я режиссирую ситуацию, которая мне нужна, мизансцену я делаю сам и тогда могу снимать. Иногда получается просто сфотографировать то, что я вижу, но я должен быть в говно, например. Я позавчера снимал репортаж с улицы и шел, и видел столько всего, и думал — почему я не живу этой жизнью, так много всего происходит! Я иду по Невскому, я пьяный, я вижу на остановке компанию девушек в белых платьях, которым уже плохо очень, и я их снимаю, и некоторые не хотят, а некоторые, наоборот, мне позируют; потом я вижу курсантов, которые кричат что-то и показывают факи. С одной стороны, я все это миллион раз видел, а с другой, думаю — насколько круто быть репортером, потому что он живет этими эмоциями. Это из-за того, что мне не хватает эмоций от тех, кого я снимаю. Они не всегда раскрываются, и я от этого очень страдаю. А тут я вышел на улицу, и все — вот эмоции. Живые.

— Чем ты занимаешься сейчас?

— Я готовлю несколько новых проектов, фотографических. Про любовь. Про жизнь. Не знаю. Пока я их не закончил, я не могу их сформулировать.

— Сложно работать одновременно над несколькими проектами?

— Блин, вообще невозможно. Я считаю, если этот год станет переломным, то я стану заниматься только чем-то одним — и все. Я слишком много всего на себя взвалил. Но это город Москва, который каждый раз затягивает тебя в новую интригу. Ты сама знаешь, что один щелчок — и ты там. Все. И назад пути нет. Отказываться — это слишком по-московски. Здесь все соглашаются, а потом — чувак, извини, не получилось. Я не хочу жить такими проектами, я хочу, если уж делать, то сначала и до конца.

— Тебе никогда не становилось скучно?

— Дело же не в красоте, а в контакте, поэтому нет. Если контакта нет, то нет и картинки, ты эту красоту все равно не сможешь по-настоящему показать. Я не могу снять просто красивую картинку. Перестал вот снимать моду, потому что это не совсем моя история. Я настолько реалист, что не люблю, например, сильный макияж, нереальные прически — хочу видеть красоту случайную и ежедневную, от этого я получаю удовольствие.

— Ты ведешь фотодневник — насколько это серьезно для тебя?

— К сожалению, я не очень часто его обновляю. На мой взгляд, фотоблог должен быть разный, как и вся моя жизнь. Сейчас все-таки инстаграм — мой главный бог.

— А тебе не обидно, что у фотографии в инстаграме нет полноценного качества?

— Да зачем это нужно! Люди в наше время все воспринимают в плохом качестве. Все очень быстро. Раньше можно было снимать на широкий слайд, потом его на специальном сканере сканировать, корректировать, чтобы это было суперкачественно, потом еще ждешь журнал, который выходит через три месяца… Может, там уже есть сюрприз — неприятный, цветокорректор перепутал цвета, и все впустую. А в айфоне ты сам себе корректор, сам себе фотограф и редактор. И ты выкладываешь, и тысяча людей это тут же видят. Супер! Это будущее. У меня есть пленка и айфон. Между ними — цифровая фотография, которая меня совсем не возбуждает, потому что она всегда требует дополнительных усилий.

— То есть либо мгновенная жизнь с айфоном, либо вечная пленка?

— На самом деле инстаграм — это тот же поляроид. Так же. Всегда были доступны красивые фотографии с поляроида; такой тип фотографий всегда был крутым.

— Тебе нравится такой формат?

— Очень нравится квадрат. Когда я начинал фотографировать, думал, куплю себе Hasselblad и буду вообще крутым фотографом. Сразу. И что-то у меня не получилось ничего — я отснял 10–20 пленок, понял, что это муть какая-то, долго нужно что-то фокусировать, в квадрат все помещать, и продал его почти сразу. А тут наконец я реализовал в себе художника, с инстаграмом. При этом я очень против, когда снимают сначала, а потом уже из альбома достают, кадрируют… Я снимаю сразу, в инстаграм, как фотограф — я должен сразу видеть полноценную композицию. А так, какие-то друзья наснимали, утром выкладывают — очень это не люблю. Блин, это было вчера! Кому это интересно? Мне нравится увидеть то, что человек делает в эту секунду.

— Тебя не смущает, что все снимают котиков или тарелки с едой?

— Это такие тенденции. Классные. Мне не хочется от них уходить: мне нравится их задавать. Сейчас я на такой романтической волне. Дальше не знаю, что будет. Есть просто люди, которые что угодно снимают и собирают 15000 лайков, а есть настроение в фотографии. Пришел и сфотографировал завтрак, и это место, куда все ходят. Все снимали котиков, и круто было смотреть все время на котиков. Сейчас все снимают ногти, как это…

— Маникюр.

— Да, или еще ноги. Только бесит, что все начинают ныть. У нас все принято подвергать критике. При этом необоснованной — надо уважать то, что делают другие, а не критиковать. Это проще всего, мол, я бы снял лучше, по-другому. Ну и сними — тебя будут такие же, как ты, обсирать. Ты боишься этого. А человек, который не боится снимать то же самое, он все равно впереди. Я не боюсь.

В экспертный совет «Афиши» вошли московские арт- и фотодиректоры и галеристы: Максим Балабин, Наталья Ганелина, Нина Гомиашвили, Наталья Григорьева, Владимир Дудченко, Анна Зекрия, Александр Земляниченко, Александр Лапин, Ирина Меглинская, Виктория Мусвик, Максим Никаноров, Михаил Сметана, Мария ­Сорокина, Артем Чернов, Анна Шпакова