Итоги нулевых Сергей Шнуров, музыкант, 37 лет

— Ровно десять лет назад я брал у тебя интервью для журнала Playboy. Я перечитал этот журнал, и надо сказать, что, в общем, темы для разговора как-то не сильно поменялись — тогда ты говорил, что воздуха не хватает и все такое прочее. Вот только десять лет назад мы пили водку в процессе беседы, а сейчас не пьем ничего.

— Ну просто когда человек в тридцать лет идет пьяный по улице, то все говорят, что вот, мол, человек угорает, приятно посмотреть. Причем говорят не без зависти. А когда он в сорок идет пьяный, то говорят, что человек спился. А в остальном — ничего абсолютно не меняется. Эти десять лет ничего не поменяли, а в России тем более — тут никогда ничего не поменяется, по-моему.

— Ну что-то все-таки изменилось. Например, десять лет назад никто из, скажем так, аудитории «Ленинграда» не интересовался политикой, все более-менее жили по принципу, сформулиро­ванному популярным тогда Псоем Короленко: «Завертелось время, как юла, надо делать личные дела». Большинство, по моим наблюдениям, так это десятилетие и прожили, а сейчас, отдав кредиты за квартиры, решили отдать должное гражданской активности.

— Вопли о гражданском обществе — это пустота, это ничто. Я не видел гражданского общества в этой стране ни разу. Не далее как вчера я вспоминал всю историю так называемой демократической революции. С чего все началось, ты помнишь? Ельцин проехался в троллейбусе, все поверили, что теперь они такие же, как мы, — и в итоге чем это все закончилось? Это вот тогда уже все началось, собственно говоря, — когда Ельцина стали называть царь Борис, и всех это устраивало, все зае…сь. Теперь вдруг с какого-то перепугу все задумались о политике, хотя фактически ничего же не изменилось, просто стало это более наглядно. Хотя и тогда было наглядно! Все стали заниматься конспирологией, все до единого стали аналитиками. Любое событие интерпретируется каждым долбое…м! И у каждого свои версии. И ничего в этом мире не происходит просто так. Якобы что-то кому-то нужно.

— А почему так произошло? Странно было бы винить во всем один только технический прогресс.

— Мне кажется, победила мистика. Все участвуют в каком-то, сука, спиритическом сеансе. С помощью этих социальных сетей вызывают каких-то духов, б…дь. Причем друг в друге! Что такое социальная сеть? Это когда они все вместе там собираются и задают вопросы х… знает кому — в лицо-то этих людей не видят! А духи им е…т мозг!

— В том интервью десятилетней давности ты грозился распустить «Ленинград», а теперь его снова собрал.

— «Ленинград» — это такая группа, которую вообще всегда нужно распустить. Она с этим и организовалась. После первого же дня существования ее нужно было распустить!

— А если серьезно — эти десять лет в той или иной степени прошли под знаком «Ленинграда». В чем заключался смысл этой группы для нулевых? Мне кажется, что функция «Ленинграда» заключалась в привнесении в жизнь элементов чистого fiction, мифа, если угодно. Примерно как «Пираты Карибского моря» — и как ни странно, яркость способствует определенной ограниченности: это не универсальная группа, равно как и «Пираты» — не универсальная киноистория.

— Ограниченная, да, но, тем не менее, Джек Воробей выпускает уже четвертый альбом, и все с удовольствием его покупают и слушают. Ну да, это ловкая придумка, скажем так. Мне кажется, на здешней сцене не хватало того, что есть в жизни, — а именно ярости праздника. Вот этого русского п…ца. На сцене происходит все что угодно, но только не это. Не то, как мы живем. А вот «Ленинград» и попадает в резонанс вот этому празднику. Это никакой не катарсис, ничего подобного, просто чистый праздник, который по определенным законам организуется. То есть это буквально ярмарочная х…ня. Мужики приехали продавать лошадь, удачно продали, а потом забухали и — эх, е… твою мать, и все такое прочее.

— Однако бытует мнение, что праздник все-таки кончился. Ты же не можешь не замечать, что вокруг все не так уж и весело?

— Я прекрасно понимаю этот общий тренд. Но только когда ты кинул ох…ую палку ох…о п…датой телке, почему тебе должно быть х…во?! Причем здесь общий тренд? Я понимаю, что может быть настроение плохое, но когда-то тебе должно быть хорошо? Просто на бытовом уровне. Не может же быть все время плохо, это уже врачебный вопрос тогда, наверное. Я ж не про то «плохо», которое трендовое. Я вообще про жизнь. У нас слишком много песен, даже среди попсы, которые резонируют твоему плохому настроению, а когда тебе п…дато, послушать буквально нечего.

— Твоя группа «Рубль» не слишком, скажем так, востребована — почему?

— У меня складывается впечатление, что москвичи дальше своего носа не видят. Если в Москве кто-то не выступает, значит, такого явления вообще не существует! У «Рубля» минимум пять концертов в месяц по стране, один из них обязательно в Питере, и всегда при полном зале.

— Ну это клубный зал все-таки.

— Так «Рубль» и задуман был как клубный проект! Экономически он себя оправдывает, если ты об этом. Так как клубных групп в России вообще нет — тут либо стадионы, либо х… соси. У нас нет конкурентов, мы одни вписываемся в клубный формат.

— Если суммировать все претензии к тебе, то они сводятся к тому, что «Рубль» еще не популярен, а «Ленинград» уже не в тему.

— Дело в том, что критика стала самым популярным жанром, опять-таки благодаря всем этим фейсбукам. Фейсбук же не рождает сам идей. Он только может обсуждать то, что произошло. Тебе неинтересно читать, что просто было п…дато. Было п…дато, НО. А когда начинается но — уже становится интересно. Очень мало чего происходит, мало что можно критиковать. Ну вот что такого яркого появилось за десять лет, чтоб ты посмотрел и удивился: вот долбое…ы, б…дь! Ничего не происходит, а критиковать нужно, таковы правила игры. Глупо критиковать группу, которая собирает двадцать человек. Ее надо превозносить. Надо, чтоб собрала тридцать человек.

— Ну все же так начинали, с двадцати человек, в том числе и «Ленинград». Как иначе-то?

— Я могу только сказать, что сейчас все тут занимаются стилем и никто не занимается мелодией. Вообще нет мелодий. Только Валерий Меладзе с помощью брата транслирует какие-то мелодии и Вера Брежнева, к счастью, еще не замолкает. А в остальном — в ванной промычать нечего. Песни — это же бытовая х…ня, это то, что ты можешь напеть сам внутри. Все прочее — иной жанр. О чем говорить, если в Училище Мусоргского второй год реально недобор. Когда такое было? Профессия музыканта стала невостребованной. Нет перспектив ресторанной игры, это на х… никому не нужно, потому что в ресторанах все играют под минус, под эти самоиграйки. К тому же сейчас умирает традиция играть чужое. В той же Финляндии с населением почти как в Петербурге кавер-групп ну явно больше, чем во всей России.

— По-моему, наоборот, все только чужое здесь и переигрывают — не в смысле каверов, а в плане стилей.

— Насколько я понимаю, все сейчас зациклились на этой «новой волне» и не могут из нее вырваться. Все эти ритмы, где много хэта и прямая бочка… На Западе тоже все очень ретроспективно, но там все же происходит некоторое переосмысление и движение вперед, а у нас скорее происходит примитивизация того, что было. Современная музыка — это то, что уже было, только еще хуже.

— Странно, что молодые, в сущности, люди так цепляются за русский рок. Недавно видел глобальный опрос молодых музыкантов, где они рассказывали про то, кто на них повлиял. И на первом месте — Виктор Цой. Какая-то жуткая и непреходящая серость во вкусах. Я в школе учился, и тогда было «Кино» на первом месте. Прошло двадцать с лишним лет — и опять все то же самое! Зачем тогда, спрашивается, нужны все эти соцсети и гаджеты — чтобы песней про группу крови обмениваться?

— Да потому что железный занавес, он на самом деле остался. Поэтому и цепляются за «Кино». А еще потому что Виктор Цой опять-таки был мелодист. А я вот вчера послушал песню «Я меломан». Я ох…л — где Кинчев слышал все эти группы? Ну откуда в Ленинграде в 84 году Stray Cats? Прорывной чувак, конечно (смеется). Я столько групп сейчас не знаю, сколько он знал в 84-м.

— По-моему, он ровно на этом списке 84 года и остановился в музыкальном развитии.

— А у нас вообще музыка в 80-х застряла — они до сих пор играют рок восьмидесятых годов. А группу «Кино» можно играть под гитару — можно сделать кавер. Кавер Земфиры ты себе представляешь? Я вот с трудом.