История женщины, которая прошла через обрезание

Мария Тахер

Индия • США

37 лет

Мария родилась и выросла в США в семье исламской общины Давуди-бохра из Индии. В семь лет она подверглась первому типу калечащей операции — ей удалили часть клиторального капюшона. А в 2015 году Мария стала соосновательницей правозащитной организации Sahiyo, которая борется с калечащими операциями с фокусом на странах Азии.

«Женское обрезание» — распространенная некорректная формулировка, от которой постепенно отказываются во всем мире, чтобы не приравнивать увечья женских половых органов к безопасной процедуре «мужского обрезания». Мы используем неккоректный, но популярный термин «обрезание» в заголовке, чтобы привлечь внимание общественности к этой проблеме.

Я писательница, поэтому моим способом пережить психологические последствия калечащей операции стал сторителлинг. В 2008 году я начала исследовательскую работу о FGM в Университете штата Калифорния в Сан-Франциско. Читая существующую литературу, я обнаружила, что почти все отчеты о практике в США включают только иммигранток из африканских стран. В статистике не было таких, как я, — женщин, родившихся в США и выросших в семьях выходцев из стран Азии. Тогда я поняла, как важно рассказывать мою, совсем другую, историю.

Когда мне было семь лет, мы с семьей в очередной раз отправились навестить родственников в Индии. Однажды утром мама и тетя отвели меня в полуразрушенное здание в южной части Мумбая, где живут представители Давуди-бохра. Там нас встретили пожилые женщины в разноцветных сари (традиционная женская одежда в Индии. — Прим. ред.). Атмосфера была дружелюбной, все болтали и смеялись. Примерно через час меня вдруг попросили лечь на холодный бетонный пол, приподняли подол платья и стянули трусы, оголив те части тела, которые учили не показывать посторонним. Я не видела, что происходило, но почувствовала, как меня резануло что-то острое. От сильной боли я начала рыдать. Когда все закончилось, мама попыталась успокоить меня. Другие женщины, тоже стараясь приободрить, протянули мне шипучий напиток. Я спрятала воспоминания о том дне на долгие годы и встретилась с ними, когда была подростком.

Во время учебы в старшей школе я разговорилась с подругой из Давуди-бохра. Она с болью и негодованием сообщила, что прошла через «хатну» (используется для обозначения первого типа FGM или мужского обрезания. — Прим. ред.), называя практику «калечащей операцией на женских половых органах». Я никогда не слышала этот термин и считала, что «хатна» — это совсем другая, нормальная практика. Вернувшись домой, я начала изучать вопрос и поняла, что случившееся со мной — первый тип калечащей операции, и что сама операция противоречит Всеобщей декларации прав человека. Я рассердилась на общину, которая распорядилась моим телом без моего согласия, и задалась вопросом, как это повлияло на интимную жизнь, но не нашла ответ. Несмотря на годы эмоциональной борьбы, я ни разу не злилась на маму, потому что понимаю, что она лишь пыталась сделать из меня достойную Бохра.

В колледже я впервые спросила практикующую медсестру о последствиях калечащей операции. Слушая мой рассказ, она не переставала округлять глаза и изумляться, и ее реакция оттолкнула меня. Тогда я решила, что больше никогда не расскажу медикам о произошедшем. Обследование показало, что следы калечащей операции в моем случае незаметны. Это дало надежду, что хатна не нанесла значительный физический ущерб, но я не могу знать наверняка.

Выбрав исследовательскую форму проживания опыта, я словно установила комфортную дистанцию со случившимся. Я начала опрашивать представителей Бохра о причинах проведения «хатны» и услышала разные версии: кто-то говорил, что операция подавляет сексуальное влечение или что, наоборот, усиливает. Одни ссылались на гигиену женской вульвы, другие — на религиозные постулаты. Причинно-следственная связь не выстраивалась, и я пришла к выводу, что «хатна» у Давуди-бохра — это в первую очередь не подвергающаяся сомнению социальная норма. Тогда я поняла, что это нужно менять, и создала правозащитную организацию Sahiyo, которая борется с калечащими операциями в странах Азии. Основным нашим принципом стал сторителлинг. Рассказывая о своем опыте, женщины не только прорабатывают случившееся, но и на своем примере показывают, что «хатна» — это не норма.

Однажды мы устраивали видеопоказ историй женщин, переживших калечащие операции. Как только последний фильм закончился и мы включили свет, в аудиторию зашла пара в традиционной одежде Давуди-бохра. Увидев их, я замерла — меня будто парализовало. Они начали говорить, что в «хатне» нет ничего плохого и нет доказательств негативных последствий. Женщина, глядя мне в глаза, говорила, что прошла через это и прекрасно себя чувствует. По жестам и взглядам было видно, что они разговаривают со мной. Я по-прежнему не могла им ничего ответить, выручили коллеги и посетители: они общались с парой, отвечали на их вопросы, а после мероприятия не давали им приблизиться ко мне. Мне часто кажется, что «хатна» не нанесла мне колоссальный физический и психологический урон, но в такие минуты становится понятно, что я не до конца осознаю причиненный мне ущерб.

Очень непросто заниматься правозащитной деятельностью и вести борьбу против практики, от которой пострадала сама. Периодически я чувствую, что выгораю. Несколько месяцев назад мы проводили трехдневный воркшоп для женщин, переживших калечащую операцию. Там была потрясающая атмосфера поддержки и доверия. Однако вернувшись, я была эмоционально выжата. На следующий день мне нужно было выступать перед Объединенным юридическим комитетом штата Массачусетс (комитет, состоящий из членов Сената и Палаты представителей штата. — Прим. ред.) — рассказать свою историю, чтобы на рассмотрение в Сенат приняли закон против FGM. Во время выступления меня трясло: «Я рассказываю эту историю уже третий раз. Я только что приехала из Северной Каролины, где собрались женщины, прошедшие через FGM. У меня нет сил. Калечащие операции проводят в США, и вы обязаны защитить женщин, чтобы этого никогда больше не происходило». После моей речи закон наконец-то был передан на рассмотрение, а потом он отправится на голосование в Сенат. Шансы, что его примут, очень велики. Понадобились годы, чтобы я смогла рассказывать свою историю так открыто. Но когда я вижу позитивные результаты публичности, то понимаю, что все не зря. Благодаря всем, кто говорит о проблеме, совсем скоро в США станет на один штат больше, где женщины могут чувствовать себя безопаснее (к моменту публикации материала, специальный анти-FGM закон был принят в штате Массачусетс. — Прим. ред.)

Мы попросили Марию показать значимый для нее предмет:

«Последние два года я увлекаюсь гончарным делом. Создание керамических изделий имеет терапевтический эффект: после недель труда видеть результат — бесценно».

Законодательство против FGM в странах, связанных с историей Марии

Соединенные Штаты Америки

В США проживают 513 тысяч женщин, которые прошли через калечащие операции или находятся в зоне риска. Большинство из них родом из Египта, Сомали и Эфиопии, однако практика существует и в христианских общинах: известны случаи среди протестантов и адвентистов седьмого дня. В 1996 году в Уголовный кодекс страны внесли поправки, криминализирующие все типы калечащих операций. Но в 2018 году их признали неконституционными, и законодательное регулирование FGM осталось за штатами. Сейчас практика запрещена в 39 из них.

Нажмите, чтобы открыть текст целиком

В США ратифицировали (придали юридическую силу. — Прим. ред.) ключевой для искоренения FGM международный документ — Конвенцию против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. Правительство страны подписало Конвенцию о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин и Конвенцию о правах ребенка, но не ратифицировало их.

Женщины из стран с высоким уровнем распространения практики живут во всех штатах, кроме Гавайев. Но больше половины (60%) пострадавших женщин находится в восьми штатах: Вашингтоне, Вирджинии, Калифорнии, Миннесоте, Мэриленде, Нью-Джерси, Нью-Йорке и Техасе. Причем в Миннесоте проживает самое многочисленное сомалийское и либерийское сообщество, а в Вашингтоне, округ Колумбия, — самое большое комьюнити из Эфиопии. Случаи проведения калечащих операций среди белых консервативных христианских общин известны в Северной Дакоте, Северной Каролине, Кентукки, Мичигане и Техасе.

Основательница фонда по повышению осведомленности общества об угрозе калечащих операций Global Woman P.E.A.C.E. Ангела Пибоди утверждает, что из-за нехватки данных и большого количества разных сообществ в США определить наиболее распространенный тип FGM достаточно трудно, но, исходя из ее практики, второй и третий встречаются чаще.

«Я знаю женщин с увечьями гениталий из христианских, в том числе католических, семей и тех, чьи семьи не принадлежат ни к какому религиозному течению. Знакома и с большим количеством мусульманок, которые прошли через FGM. Большинство людей видят в этом способ контролировать сексуальность женщин», — говорит экспертка.

Конгресс включил криминализирующий FGM параграф в УК, после того как семнадцатилетняя Фаузия Касcинджа получила убежище в 1996 году, бежав из Того (государство в Западной Африке. — Прим. ред.) из-за угрозы калечащей операции и принудительного брака. Параграф защищал только девочек младше восемнадцати лет и вводил штраф и/или наказание до пяти лет лишения свободы для лиц, практикующих FGM в немедицинских целях. В 2013 году его дополнили наказанием до пяти лет лишения свободы за вывоз гражданки или резидентки США за пределы страны для проведения операции.

Первый обвинительный приговор в США по делу о калечащих операциях вынесли в 2006 году в штате Джорджия. Американец Халид Адем из Эфиопии, где 65% девочек и женщин прошли через FGM, был признан виновным в жестоком обращении с ребенком. Он удалил ножницами клитор двухлетней дочери. Халид Адем получил десять лет реального и пять лет условного лишения свободы, а также выплатил штраф в размере 5000 долларов.

Второе уголовное дело о FGM дошло до окружного суда штата Мичиган только через одиннадцать лет. Оно закончилось тем, что в 2018 году судья снял с доктора Джуманы Нагарвалы из мусульманской общины Давуди-бохра обвинения в проведении FGM девяти девочкам и признал федеральное законодательство неконституционным. Министерство юстиции отказалось подавать апелляцию, и решение судьи действует до сих пор. В связи с этим законодательное регулирование операций осталось за штатами.

«На самом деле, решение судьи Фридмана положительно повлияло на законы штатов. Только в 2019 году более шести штатов криминализировали FGM. Власти штатов осознали, что сами должны активно предпринимать меры для решения вопроса на местном уровне», — объясняет Ангела Пибоди.

Ангела отмечает, что самые всеобъемлющие законы действуют в штатах Вирджиния, Юта, Мичиган и Миннесота. «Анти-FGM-законы, принятые с начала 2000-х годов, более строгие, чем законы XX века. На законодательном уровне ситуация по борьбе с FGM в США постепенно улучшается, но остается важная нерешенная задача — отслеживание и обновление статистики, а также повышение уровня осведомленности общества».

Экспертка считает образование ключевой мерой, которая может остановить FGM: «Просветительская работа должна проводиться в учебных заведениях и войти в программу высших медицинских учреждений. Я столкнулась с тем, что большинство медработников в США не знают о FGM. Нужно положить конец недостатку информации, дезинформации и необразованности в этой теме».

Ангела Пибоди считает, что ситуация с коронавирусом может негативно сказаться на решении проблемы по всему миру, потому что внимание политиков, медиков и СМИ всецело переключилось на пандемию. Согласно исследованию Фонда ООН в области народонаселения, это приведет к приостановке борьбы с FGM: в течение следующего десятилетия по всему миру зарегистрируют примерно на два миллиона больше случаев увечий женских половых органов, чем могло бы быть без пандемии.

Штат Массачусетс

В нем живут около 14 тысяч женщин, прошедших через калечащие операции или находящихся в зоне риска. В штате приняли закон, который вводит наказание за проведение калечащих операций, только в августе этого года. Массачусетс стал 39-м штатом, в котором они запрещены.

Адвокатка и участница Женской ассоциации юристов штата Джоана Голден объяснила, что в Массачусетсе и до этого были государственные механизмы по отслеживанию случаев проведения FGM. Например, закон о жестоком обращении с детьми обязывает врачей, соцработников, учителей и сотрудников полиции сообщать о любых случаях такого обращения. А согласно уголовному законодательству штата калечащая операция — одна из его форм.

«Согласно другим законам штата для обвинительного приговора суд требует доказать, что вред нанесли намеренно, но в случае с FGM сделать это практически невозможно. Родители, опекуны и даже те, кто проводит операцию, не хотят причинять вред девочкам и женщинам. Скорее наоборот, думают, что поступают правильно, согласно религиозным наставлениям и культурным обычаям, которые веками не подвергались сомнениям. По этой причине мы настаивали на специальном анти-FGM-законе в штате», — объясняет Джоан Голден.

Новый закон криминализирует все типы калечащих операций и вводит наказание за их проведение до пяти лет лишения свободы и/или штраф до десяти тысяч долларов. Такое же наказание предусматривается для пособников и подстрекателей. Родители, которые знали, но не предотвратили преступление, могут временно или навсегда лишиться родительских прав.

Действие закона распространяется и за пределами штата. Он защищает девочек в возрасте до восемнадцати лет. Ребенок также может сам подать гражданский или судебный иск против того, кто провел операцию. Также пострадавшая может обратиться в суд на протяжении десяти лет со дня ее восемнадцатилетия.

«За последние семь лет мы создали коалицию из почти 50 частных и государственных организаций, которые работают с населением и проводят обучение. В результате некоторые медицинские школы уже включили тему калечащих операций в учебные программы», — поделилась адвокатка успехами рабочей группы Женской ассоциации юристов.

Индия

В Индии калечащие операции на женских половых органах в основном практикует исламская община Давуди-бохра с миллионом приверженцев в стране и порядка двух миллионов во всем мире. Около 80% женщин этой общины подверглись калечащим операциям. В Индии публично заговорили о FGM только в 2012 году. Поводом стали уголовные дела в отношении членов общины Бохра в США и Австралии.

Нажмите, чтобы открыть текст целиком

В стране нет специального закона против калечащих операций. Индия ратифицировала такие ключевые для искоренения практики FGM международные документы, как Конвенция о правах ребенка и Конвенция о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин. Правительство страны также подписало Конвенцию против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, но не ратифицировало ее.

«В группе риска — община Бохра: ее основная секта Давуди-бохра и более мелкие ответвления, такие как Алави, Сулемани и Прогрессивные-бохра. Кроме того, в Южной Индии проживают группы мусульман-суннитов, практикующие калечащие операции. Но у нас очень мало информации о них», — рассказывает Арефа Джохари, соосновательница правозащитной организации Sahiyo, которая борется с калечащими операциями в странах Азии.

Давуди-бохра считают ритуал «хатна» религиозным обязательством, хотя он не упоминается в Коране. Его сторонники утверждают, что процедура не имеют ничего общего с калечащими операциями, однако ВОЗ классифицирует любое повреждение женских половых органов как FGM. По словам экспертки Арефы Джохари, это лишь разные термины, за которыми стоит калечащая операция первого типа — полное или частичное удаление клитора.

«Все формы калечащих операций преследуют одну цель — контролировать сексуальность женщины. До 2016 года религиозное руководство Давуди-бохра не объясняло, почему «хатна» обязательна для девочек. Потом заявило, что ритуал проводят в гигиенических целях. Однако медицинских исследований, подтверждающих их аргумент, нет. Кроме того, большинство членов общины считают, что «хатна» сдерживает сексуальное желание и предотвращает добрачные или внебрачные отношения женщины. Это патриархальная традиция, цель которой — подчинить [женщину] и управлять ее телом», — объясняет Арефа Джохари.

В Индии нет официальной статистики по проведению калечащих операций, как и специального закона против FGM. «У нас есть закон против сексуализированного насилия над детьми и общие законы против причинения физического вреда. В 2017 году правительство указало, что их можно использовать для защиты от FGM, но такого еще не происходило. Поэтому мы сомневаемся в их способности защитить девочек», — рассказывает Джохари.

Специальные законы, криминализирующие все типы FGM, действуют как декларация позиции нетерпимости государства и важны для дальнейших шагов по искоренению практики. Значимость таких законодательных актов объясняется в отчете организаций END FGM European Network, Equality Now и The US End FGM/C Network. Закрепленные на законодательном уровне меры наказания могут привести к внедрению целого комплекса действий по борьбе с калечащими операциями.

По словам Арефы Джохари, возрастающая проблема — медикализация калечащих операций. Все чаще члены общины Давуди-бохра обращаются к медицинским работникам и подтверждают этим для себя то, что операция не вредит здоровью.

ИСТОРИИ ЖЕНЩИН ИЗ ДРУГИХ СТРАН