Интервью за 300 (рублей), крики Гуфа и доброта Паши Техника. Байки музыкальных журналистов

«В 2014 году мы приехали к Гуфу домой. Он тогда был другим медиаперсонажем: не любил давать интервью и не ходил на каждое шоу рассказывать о своем новом разводе. Спокойно сидел в загородном доме и писал там альбом с Bluntcath. Мы приехали туда с фотографом Scut36, потому что Гуфа уговорили дать интервью сайту Rap.ru, где я тогда работал.

Гуф очень неохотно отвечал на вопросы, а я в свою очередь поступил по-идиотски: не прочитал обстановку и без подготовки и необходимой смазочки задал ему вопрос про Айзу и их ребенка. Насколько понимаю, это было больной темой в тот момент. Гуф начал злиться и кричать на меня: говорил, что выгонит из дома, я не имею права задавать такие вопросы. И это сильно убило вайб интервью. Мы как‑то его все же закончили, а когда Гуф провожал нас из дома, попросил обязательно указать в тексте, что он мне нахамил. Я указал.

В 2020 году мы снимали „Вписку“ с Сашей Ресторатором. Это был апрель в Питере, погода была ветреная, мы все продрогли. И Саша предложил сходить поесть его любимую шаверму. После этого пошли снимать сидячее интервью уже дома, где он проводил свое шоу. Там было тепло — и меня разморило. Было очень интересно, но я уснул. И буквально на минутуУточнение Васи Трунова: „Коля спал дольше минуты и сопел как мразь“. выпал из процесса. Но все это быстро просекли: „Чувак, давай ты попрыгаешь, поотжимаешься, чтобы быть бодрее“. Общими силами привели меня в тонус».

«На интервью с White Punk мы заговорили про первый тур YungRussia. Он поехал туда школьником, лет в пятнадцать. Я спросил, как мама его отпустила. И он позвал на интервью маму. В итоге в тексте есть милая и смешная вставочка, где мама отвечает на вопросы про то, как он учился и как она отпускала его в туры. А еще White Punk показывал своих песелей. Один был подобранным бездомышем, которому Панк искал дом».

«Когда я брал интервью у артиста Шарлота, сперва все было ок. Я объяснил, что пришлю ему готовый текст, он посмотрит и мы что‑то обсудим».

«На это я сказал: „Эдуард, пожалуйста, давай текстом, я не буду все это слушать“. Для незнающего читателя нужна пометка: запретить выпустить интервью никто не может. Когда ты даешь интервью, во-первых, должен отвечать за свои слова. А во-вторых, понимать, что все сказанное записывается на аудио. И даже если ты подашь потом в суд по непонятной причине, туда предоставляются аудиозаписи. И я пытался найти компромисс, но в итоге у нас не получилось. Было жаль потраченного времени и ресурсов, интервью я выпустил просто так, а самого артиста забанил в телеграме. Шарлота жаль, надеюсь, у него все будет хорошо».

«Моя любимая история — как я брал интервью у Микси Мазафака Микса, участника батла Versus: Fresh Blood, члена команды „Злые голуби“ под менторством Оксимирона*. Микси был ярким участником того сезона. Все началось с того, что, когда мы созвонились, у него пропал интернет. Он начал писать, что на телефоне закончились деньги и надо закинуть ему 300 рублей на телефон. Сначала он попробовал попросить вайфай у соседей, но ему отказали. В итоге закинул ему деньги на телефон. И началось интервью — абсолютно ужасное, которое закончилось через полчаса, потому что я подумал, что это никому не нужно. Микси был совершенно не заинтересован, как будто он воспринял идею интервью как какой‑то антихайповский мув, и делал все, чтобы было неловко и агрессивно одновременно. Он сидел под плакатом какого‑то индуистского божества, я спросил, верит ли он в это, — а он набычился сразу. Хотел не дать интервью, а пободаться. Интервью в итоге не вышло. Микси потом писал и предлагал попробовать еще раз, но я отказался. А сейчас про Микси никто уже не вспомнит. Он потом на батле читал, как „развел The Flow на три сотни“. Но не уточнил, три сотни чего».

«Был случай, когда на меня затаил обиду Андрей Замай из‑за интервью Доры. Вернее, не затаил обиду, а припомнил мне его. В разговоре с Дорой я спрашивал, зачем она реагирует на критику Замая. Там дословно была формулировка: „Где ты, а где он“. И через несколько лет я писал текст про Бабангиду, написал Замаю, чтобы попросить его порассуждать о некоторых вещах. А он сразу же ответил: „Тебе я комментарий давать не буду, нечего про меня в интервью говорить плохо“. Я вспомнил про тот случай, мы пообщались, я в итоге признал, что это была неудачная формулировка, которая могла задеть чувства человека, нужно было использовать менее резкие слова или вообще так не говорить. Я свою формулировку считывал так: видел в них представителей разных сцен, поп-певицу и андеграунд-рэпера, у которых не пересекаются аудитории и разные уровни популярности. А Андрей увидел в этом посыл „Дора — супер, Замай — говно“. В итоге разошлись на позитивной ноте. Эмпатия — это важно».

«Еще запомнилась МС Анюта. Сам текст абсолютно хтонический. Такими были и обстоятельства, в которых бралось интервью. Анюта сильно нервничала, это было заметно. Разговор завершился на том, что она просила побыстрее закончить, потому что с работы возвращался муж. Нужно прочитать текст, чтобы понятьЧасть интервью посвящена личной жизни Анюты. Тогда она собиралась выходить замуж во второй раз. С первым супругом, который был старше на 32 года, отношения не сложились. Будущего второго мужа девушка на тот момент не видела живьем: они только переписывались онлайн, он тоже был старше на 32 года., какой отпечаток это накладывало. Сама Анюта не просила апрувить интервью, но после написала и попросила его удалить, потому что переживала, что слишком много рассказала. Я с ней вежливо и уважительно поговорил на эту тему, оно осталось в публичном доступе в изначальном виде. Анюте — лучи поддержки и всего хорошего».

«В 2017 году мы должны были созваниваться с Иваном Дорном к релизу альбома „OTD“, чтобы обсудить его трип в Америку. Диалог начался с того, что я перевернул на себя здоровенную кружку горячего чая и первые пару минут еще приходил в себя. А потом мы мило поболтали, была пятница, и я подумал, что за расшифровку интервью сяду чуть позже. В итоге наступил понедельник, я открываю голосовые заметки на телефоне — и понимаю, что файл-то битый, весит один байт и никакой записи там, конечно, нет. Что делать? Как быть? Всему конец! Стыдливо рассказываю про это тогдашней пиар-директору Вани Даше Евсеевой — скажем так, она тоже была сильно не рада. Договорились, что я по памяти восстановлю то, что помню, а остальное попробуем достать из Дорна письменно».

«Поэтому одно из моих интервью с Дорном — не столько диалог, сколько мои воспоминания о нем. Но если никто из читателей этого не заметил (а те комментаторы замечали любой подвох), значит, я не зря всю школу хорошо писал изложения».

«Дурацкая история про Федука: в 2017 году с Колей Редькиным поехали в гости к Федору, чтобы взять у него интервью для нашего сериала про молодых артистов «Новый флоу»: Федук тогда как раз отходил от «футбо-о-ольичка» в сторону британского хаус-звука. В тот год мы сопровождали каждый текст премьерой нового трека. Федук включил несколько демок, среди которых была неожиданная песня с Элджеем — такой приятный хаусец, что‑то про розовую вату. Мы подумали: да, прикольно, давай ее возьмем. Ни я, ни Редькин и близко не думали, что уже через пару месяцев случится с песней «Розовое вино».

И немного про взаимоотношения «артист — журналист». Когда‑то с разницей в пару месяцев в Минске прошли два рэп-концерта: молодые звезды «Версуса» Rickey F и Alphavite выступали в небольшом клубе, после этого мы оказались в одном баре и долго общались. По ходу диалога Рики с серьезным лицом сказал: «Ну ты же понимаешь, что вот, мы с тобой тут сидим, хорошо говорим, но я в жизни не буду с тобой на сто процентов искренним, ты же журналист». Меня это не столько задело, сколько заставило задуматься. Через какое‑то время в Минск приехала звезда «Версуса» чуть побольше — еще не иноагент Оксимирон*. После его концерта мы вдруг оказались в караоке, где все тоже много говорили и пили. И он сказал примерно те же слова. Сейчас я вспоминаю эту историю и смотрю в сторис, как Вася Трунов поехал на свадьбу к Гио Пике. Кажется, за последние пару лет стена между артистами и людьми, о них пишущими, мощно пошатнулась. И это здорово».

«Первое музыкальное интервью у меня было с андеграунд-рэпером Овсянкиным, который выступал в маске тигренка. Мы договорились встретиться в пабе, а я не понимала, будет ли он и тут хранить анонимность, придет ли он в маске. В итоге, конечно, он был без нее, просто обычный мужик с пакетом. Он пришел с добычей со своего любимого вьетнамского рынка, устроил анпакинг: все показал, угостил какими‑то приколами. Получился хороший искренний разговор.

Самое долгое интервью случилось в 2021 году с артисткой Lovesomemama — целых шесть часов. Было лето, мы сидели на чудесной веранде, в какой‑то момент стали есть и пить игристое, а потом пошли гулять. Мне стало плохо — позже выяснилось, что мы обе отравились, — и Даша сопроводила меня до дома. Мы виделись впервые в жизни и были совершенно чужими людьми, поэтому это был довольно героический поступок».

«Был я редактором раздела „Музыка“ в „Афише Daily“. Заказывал тексты у челябинского автора Василия Трунова, будущего Васи из „Вписки“. В январе 2017-го он пришел с идеей поговорить с Мишей Маваши. Миша прославился тем, что делал провинциальный „турник-рэп“, но к тому времени уже вылетел из всех трендов, оставшись только жертвой жесткого, но довольно унылого троллинга в интернете (шутки про петуха и комментарии „ко-ко-ко“).

Василий написал: „Вот сделать бы о нем честную историю: как он из иконы ЗОЖ-рэпа стал никем, как оказался в тюрьме в Казахстане и вынужден был бежать в Москву, как вообще жить, когда у тебя вчера было полно концертов, а сегодня их нет, как жить, когда все тролли страны троллят тебя за ко-ко-ко“».

«Василий уже тогда был въедливым, заинтересованным интервьюером — не таким, кто скачет по верхам. Он принес огромный материал на 37 000 знаков. В какой‑то момент я вдруг подумал: „А не наврал ли нам Миша?“ Когда вы прочтете текст, поймете почему.

Я написал Васе: „Он точно не врет про свой тюремный срок? С одной стороны, зачем такое придумывать. С другой — все как в кино“. Плюс меня смутило, что в интернете не получалось найти никаких следов этой истории, никаких казахстанских публикаций о популярном рэпере, которого у них посадили.

Вася не согласился: „То, что он сидел, скорее всего, правда“, привел многочисленные аргументы и закончил так: „Зачем придумывать историю с тюрьмой? Мы же не в 90-е живем. Пиар крайне сомнительный“. Но не поленился и отправился доразведывать подробности.

Во-первых, он стал звонить Мише и задавать вопросы. Ответы были подозрительные, к примеру, Миша не смог назвать номер статьи, по которой его якобы судили. Не смог показать документы из суда. Даже не дал контактов адвоката, потому что она очень занятая.

Василий стал рыть дальше. Нашел общих знакомых в Костанае — родном городе Миши, где якобы его посадили. Достучался одновременно и до пресс-службы городского УВД Костаная, и до, скажем так, тех людей, которых это УВД должно ловить, и до знакомых Маваши.

И все подтвердили: рэпер от и до выдумал историю про тюрьму, про бой с надзирателем, про побег из Казахстана и погибшего любимого питбуля, которому он рыл могилу, заливая ее слезами. И что на самом деле он пропадал в наркологическом реабилитационном центре.

Почитайте этот могучий материал и послушайте пятиминутное аудио о кровавых боях Маваши в тюрьме».

«Остается добавить одну деталь. Василий в переписке несколько раз повторил: он не мог поверить, что это выдумка, потому что такая выдумка „просто похоронит карьеру“ Миши. Но Миша оказался не так прост: сейчас он популярный блогер (270 000 подписчиков у телеграм-канала „Михаил Федорович Маваши“), распространяющий националистический, антимигрантский и исламофобский контент».

«Дело было 16 июля 2017 года. Через тогдашнего менеджера Фейса** Пашу Семенова договорились встретиться и погулять по Китай-городу. Все с этим согласились: думаю, Фейс** тогда был подписчиком CliqueClique — один из ключевых поп-культурных пабликов VK середины 2010-х, который основал Конад. и шарил за меня. Мы встретились у „Шоколадницы“ на Китай-городе, легендарное место. Они еще долго туда ехали: у них должен был выходить трек, а дизайнер ********* [налажал] с обложкой. Но я очень хотел с ним увидеться: тогда еще даже не вышел клип на „Бургер“, но Фейс** уже ********** [раздавал] мама не горюй. Мы с друзьями из твиттерской тусовочки кайфовали с его музыке и ******** [восхищались] от того, как он *********** [разваливает] индустрию, потому что это было похоже на то, что делал Pharaoh за пару лет до того».

«И вот мы встречаемся на Китай-городе, Фейс** выходит из такси эконом-класса вместе с Пашкой в том самом образе, в котором он был в клипе «Я роняю Запад». Мы гуляем и обсуждаем паблики и музыку. Фейс** рассказывал, как на одном из концертов ******* [вдарил] челу в зале, который послал его ***** [далеко и надолго]. Прыгнул на него, ударил микрофоном по голове. И цитируя Фейса**: «Так ***** [ударил], что, ***** [блин], струя крови из головы пошла. Еще Фейс** рассказывал, что изначально клип на «Бургер» должен был быть другим. Он должен был ехать на карете с лошадьми по Невскому проспекту в магазин «Гуччи»».

«Героем моего первого интервью по невероятной случайности стал Фред Дерст. В общем-то и само интервью произошло по невероятной случайности. В 2015 году Limp Bizkit поехали в очередной тур по городам России, в числе которых был мой родной Воронеж. За пару дней до приезда Дерста в Москву орги подсуетились и намутили слот на интервью для городского медиа — оставалось только найти человека со знанием английского, готового взять его бесплатно. Как водится в таких ситуациях, знакомый написал знакомому, и вот я уже сижу в лобби Ritz Carlton и жду своей очереди. Я никогда не брала интервью, а до вчерашнего вечера все мои познания о Limp Bizkit ограничивались треком «Break Stuff».

Из‑за плотного потока настоящих журналистов мой разговор сдвинулся часа на три — как раз к тому моменту, когда Дерсту надо было уезжать в «Останкино». Менеджер приняла соломоново решение: поговорите по дороге в телецентр! Ситуация: осенний московский вечер, вы стоите в пробке с Фредом Дерстом, смеркается. Помню, что Дерст был очень уставшим — мне даже стало стыдно, что и в дороге человеку не отдохнуть от тупых вопросов вроде «Ну как тебе наш город?».

«Сейчас я бы не упустила такой возможности, но тогда муки самозванства взяли верх, и я отказалась. Интервью, кстати, получилось чудовищным. К счастью, тот сайт перестал оплачивать хостинг и великий диалог: „Когда выйдет новый альбом?“ — „Когда будет готов“ — остался только в веб-архивах. Но всю эту историю до сих пор вспоминаю с теплотой».

«История про съемки с Гио Пикой. Мы приезжаем снимать выпуск в деревню в грузинских горах к его родственникам. Нам накрывают стол, дают чачу. Даже Коля, человек непьющий, чуть-чуть попробовал. А остальные выпили по одной, потом и по второй, дальше перешли на вино, а Гио Пика продолжил пить чачу все интервью. А я все время пил с ним винишко. Разговор в целом прошел хорошо, хоть я и был изрядно пьяненьким. Но сильное опьянение я почувствовал сразу после интервью. Сыр-бор, продолжаются какие‑то съемки, мы обнимаемся с гостями и собираемся ехать обратно. И тут ко мне подходит лысый мужик: „Здравствуй, я Гоги, брат! Видишь, это мои виноградники, Гоги делает вино, ты должен поехать к Гоги“. Думаю, можно и зайти ненадолго. „Точно зайдешь, брат?“ — „Точно!“

Гоги говорит Гио Пике, что вот Вася идет к нему в гости. И Гио Пика такой: „Нет-нет, стоп-игра, ему надо ехать“. Почти отмазал меня. А я уже конкретно в дерьмо, такая заплывающая скотина: „Ну на десять минуточек-то можно“. И Гоги, такой лысый грузный мужчина с выдающимся грузинским носом, поднимает глаза — и у него там прямо дьявольский огонек. Он говорит: „Десять минут, может быть, двадцать минут, а может, и два часа“, — и потирает руки».

«Ты встаешь из‑за стола, а тебе говорят: „У нас есть традиция, гость должен выпить стакан вина“. Ты его пьешь, идешь куда‑то еще, заходишь на порог и слышишь: „По традиции ты должен выпить стакан вина“. Потом ты пьешь его по пути к машине, затем — у машины. А дальше по традиции дают двухлитровую баклажку домашнего вина. И я так набухался, что в какой‑то момент очень захотел ссать. А я весь день таскал с собой огромный зарядник, который взял у Гио Пики. Я отошел с этим зарядником к ручью — и он выпал туда, его сразу и унесло. Возвращаюсь, Гио Пика спрашивает: „Где моя зарядка, братан?“ — „Ее забрала вода. Срочно сваливаем!“»

«Я на недельку приехал в Москву из родного Череповца, в один из дней решил пройтись по магазинам винила на Китай-городе. После ревизии двинулся в сторону метро. Вижу, около какого‑то заведения возня, поднимаю глаза — а там Паша Техник фоткается с фанатами и общается в привычной манере. Я подошел к нему и сразу зарядил информацией про свой канал, записали туда кружок. После этого зацепились на темах интервью и музыки Молодого Калуги. И наше интервью завертелось само собой, он сам просил задавать ему вопросы. В итоге быстро и без неловких моментов поговорили на все актуальные для нас обоих темы. Параллельно я фоткал Пашу с фанатами и вызывал ему такси, которое ехало до нас полчаса. Потом было прикольно смотреть, как Паша дает в подкасте „VSRap“ точно такие же ответы».

«Недавно у нас был долгий подкаст с Пашей Техником. Мы душевно общались за старый Kunteynir, за начало пашиного пути, про Лефортово и андеграунд. До этого я видел Техника только на экране. И меня очень впечатлил его легкий лайфстайл. Правда, он почему‑то шел 50 минут от входа на „Флакон“ до нашего магазина — а там пять минут пути. Но он пришел с бургерами: „Пацаны, я тут взял, угощайтесь“. Мы похавали, стали писать подкаст. Он говорит: „Парни, давайте перекурчик чисто сделаем“. И он выходит, я из окна смотрю, как с ним фоткаются люди, сразу облепили его».

«А потом он отошел на еще один перекур, вернулся опять с новыми вещами и собрал на входе целую тусовку: Словетский, Грязный Луи и так далее. Паша Техник умудрился за один подкаст нагенерировать кучу контента для других людей, себе шмоток, нам бургеров, еще и Словетского где‑то нашел — и это все за два перекура. Мощный!»

«В конце 2019 года завирусилась песня „Девочка с каре“ артиста Мукки. Это был один из первых хитов, который нам подарила социальная сеть TikTok. Никто даже не знал, как выглядит герой. И я решил взять у него первое интервью. Мы встретились — и тут случилось жесткое расхождение на уровне „ожидания vs реальность“».

«Мы встретились в питерском баре, я пришел чуть раньше и уже взял себе пиво. И было видно, что он нервничает, предложил ему пива. В итоге было сперва одно пивко, потом второе, потом третье. И интервью становилось все динамичнее. Он в начале скромно отвечал, а в итоге все живее и живее. Когда мы через какое‑то время вышли покурить, я понял, что мы уже оба подшофе. Так получилось, что я споил молодого хитмейкера. В итоге он не вносил в интервью диких правок, оно вышло примерно в том же виде, что и состоялось».

«Еще одна история про рок-героя — но более неприятная. Я брал интервью у Джизуса. Мы созвонились, и герой встретил меня в очень колоритном виде. Он был топлесс с уже хорошо початой бутылкой „джека“ в руках. И интервью получилось эмоциональным, он на разрыв рассказывал про Курта Кобейна, про то, как сам Джизус решил отказаться от рэпа. В тот период он активно критиковал свое прошлое творчество и рэп в целом. Как мне показалось, мы хорошо поговорили, сделали фактурное интервью.

Но самое интересное было дальше, на этапе согласования. На лейбле, где тогда издавался Джизус, проходили перестановки, поэтому у нас терялась коммуникация, а жертвами стали мы с Джизусом. Я скинул интервью одному из сотрудников лейбла, он довольно быстро подтвердил мне текст. И мы тут же его опубликовали. После этого я вышел прогуляться по зимнему лесу. Возвращаюсь, уже обретя полный дзен, очистился от всех тревог и нервных мыслей. И тут мне в телеграме звонит артист Джизус. Я белею, потому что понимаю, сейчас будет что‑то нехорошее. Джизус начинает на меня истошно орать: „Вот вы суки, твари! Какого хера вы поставили интервью, не согласовав?!“ Я начал заниматься медиацией этой истории. Пишу на лейбл: „А что происходит? Из‑за вашей ошибки происходит вот это“.

Я пытался утихомирить Джизуса, который накалялся еще больше. Вместе с Колей Овчинниковым пытаемся объяснить, что происходит. И совместными усилиями пришли к тому, что решили вместе с Джизусом все согласовать. Процесс затянулся до трех ночи, потому что Джизус выправлял буквально каждую фразу и менял показания через каждые пять минут, — сперва согласовали, потом нет, потом да, опять нет. В итоге все же договорились с ним и вернули текст. С артистом тоже был хеппи-энд: он извинился и сказал, что нервничал на фоне того, что это было одно из первых интервью. Но осадок остался, до сих пор вспоминаю эту историю с содроганием».

«Бывало, что ты договариваешься на фоунерФормат интервью, когда ты ненадолго созваниваешься с зарубежным героем по телефону. — интервью на 20 минут. Так я должен был разговаривать с писателем Саймоном Рейнольдсом. Только вместо двадцати минут мы проговорили полтора часа про музыкальную журналистику и судьбу музыкальных медиа. Наверное, это было очень интересное интервью — но только для меня. Как‑то с разницей в месяц в Петербург приезжали Питер Хук, которого уже выгнали из New Order, и сама группа New Order. И Питер Хук в интервью говорит: „О, к вам приезжают New Order? Передайте им, что они a pair of pricksВ переводе с английского — ‚пара мудаков‘.“. Было забавно: кажется, до этого не было, чтобы эти люди оказывались в одном городе в такой маленький промежуток».

«История из времен, когда я был еще малой, не особо умел отстаивать границы и не имел сверхпрофессиональных навыков интервьюирования. Был юнцом, который приезжал с айфоном SE и записывал разговор на его диктофон. Решил организовать для „Тихого места“ интервью с Юрой 104. Он согласился, мы согласовали даты, и я специально приехал под них в Москву из Ростова. Провели интервью, все нормально прошло, отфоткали Юру на пленку. Я немного волновался, но вышел хороший диалог. Прислали его менеджеру на согласование, а спустя несколько недель получили правки. В них Юра зачеркивал половину текста и убирал связующие вопросы. Я согласился, но оставил пару вопросов, без которых текст не работал бы структурно. При этом в этих вопросах не было желтухи или провокации, все отталкивалось от творчества артиста. Сообщаю менеджменту, что вот, оставили два вопроса, остальное вырезали.

Уже после публикации мне звонит менеджер: „Юра в бешенстве, интервью нужно удалить“. Я побоялся казахского давления и удалил интервью. Сейчас об этом жалею и ни за что бы так не поступил. Мораль в том, что стоит быть уверенным в своем деле, отстаивать интересы как журналиста. На тот момент ситуация сильно выбила меня из колеи, так как я был большим фанатом творчества 104 и меня задело такое поведение. Надеюсь, он не держит на меня зла, я точно никакого негатива к Юре не испытываю».

*Оксимирон признан иноагентом Минюстом РФ.
**Face признан иноагентом Минюстом РФ.