10 лучших хип-хоп-альбомов 2022 года: выбор Никиты Лаврецкого

Странное дело: Kid Cudi — уже полноправный классик, но ему все еще приходится сталкиваться с недопониманием у публики. Скажем, есть версия, по которой Кади рожден для чартов, клубов и дуэтов с Трэвисом Скоттом, по этой логике пик его карьеры — третья часть «Man on the Moon» с минимумом напевания под нос и максимумом ритмичной читки. Позволим себе резко не согласиться: многолетний опыт залипания под треки Каддера доказывает, что этот исполнитель лучше всего подходит для одиночества, меланхолии и разглядывания облаков. Пиком в этой линии его творчества ранее был слакер-рок-альбом «Speedin’ Bullet 2 Heaven», а теперь появился еще и аниме-саундтрек «Entergalactic».

Да, хитов здесь нет, но зато полтора десятка певчих треков складываются в такую теплую, укутывающую, ностальгическую сахарную вату, что не дослушать невозможно. То артист усыпляюще ноет под отсутствие бита обращение к «ангелу, пришедшему неизвестно откуда», то нежно ворчит молитвы о выздоровлении от депрессии под скрипки и корейский фолк-семпл. Сам мультик, к которому написана эта музыка, при этом смотреть совершенно необязательно — ведь так легко додумать его сказочно-романтическое содержание под эти сладкие звуки на фоне.

Нет ничего милее, чем самый новый, самый молодежный стиль музыки, призванный эпатировать и оскорблять вкус общественности. ssspringvoid записывает трэп-метал и дота-рэп, где под пердящий бас и фонк-биты скрипит и рычит, харкая кровью, о своих мечтах про каннибализм, апокалипсис и то ли авраамический, то ли анимешный ад. И, как ни странно, это пик кавайностиВ переводе с японского «каваий» — «прелесть». и доброты в жанре — то ли дело в восхитительно татуированном юном лице артистки (вообще нет розового места на щеках), то ли просто в том факте, что сопереживать чернейшему нигилизму стихов в 2022 году — удовольствие, доступное каждому.

«Демоны в аду дрожат, когда слышат этот голос», — довольно честная самохарактеристика вокала рэперши. Но сырость и атональность здесь, как ни странно, играют на общий эффект, будто вы прикоснулись к чему-то реально темному и запретному. Тот факт, что альбом «Necrosadist» уже удален со всех площадок, и его можно найти, только покопавшись в фанатских телеграм-каналах и репостах школьников во «ВКонтакте» (по отдельным трекам), лишь усиливает этот эффект.

Трэп-аутсайдер Cartier’GOD своим примером призван развенчать сразу два несправедливых музыкальных предрассудка. Во-первых, скажем честно: если мы с вами говорим о каком‑то артисте, значит, он уже не аутсайдер, а поп-исполнитель (артист-аутсайдер в контексте популярной музыки — ходячий оксюморон). Во-вторых, слово «трэп» по справедливости должно не сужать, а расширять потенциальную аудиторию. Ведь этот жанр вобрал в себя и джаз, и постпанк, и EDM — ну по крайней мере если рассматривать в качестве примера 8-трековый альбом «Midnight Society».

Одну характеристику, впрочем, тег «аутсайдер» сообщает об артисте Cartier’GOD вполне точно: слушать неподготовленному слушателю его сложно. Но не в музыкальном, а в чисто техническом смысле — у Картье в 2022 году уже вышел десяток пластинок (за последнюю неделю декабря цифра вполне имеет шансы вырасти), и с чего начать, может быть решительно непонятно.

«Midnight Society» — в этом смысле идеальный вариант: двадцать минут хронометража, выдержанная атмосфера «ночь — фонарь — аптека», внутри которой бархатное бурчание голоса артиста звучит максимально выгодно. Наконец, никаких насилующих уши эксцессов (тверк-альбом Картье — это уже некст-левел). Лоуфайная ноутбучная запись альбома очищает его от ненужных смыслов, кроме чистой кладбищенской романтики: примерно то же самое проворачивал с помощью кассетного шипения Ариэль Пинк в своем гипнагоджик-попе (вот идеальный тэг для Картье вместо «трэпа») из 1990-х. Проще простого притвориться, что Картье напевает не что‑то про наркотики и сучек, а «Во, ва-ва, ла-ло», и спокойно дожидаться его превращения в полноценного поп-артиста по образцу Пинка.

Что нужно, чтобы считаться королем попа? Только одно — цепляющие мелодии.

Кодак Блэк обладает буквально всеми предпосылками, чтобы не быть поп-королем. Большую часть первого, самого важного десятилетия карьеры проводит за решеткой; сам выглядит как гремлин (без негатива, ведь это его собственная характеристика) с пузиком и выпученными глазами; работает в самом заезженном и высококонкурентном жанре века — трэпе. Но стоит ему открыть рот и запеть назальным, шершавым голосом, как слушатели становятся жертвами гипноза. Кодак вообще не читает рэп — вместо этого сразу фристайлит колыбельные, частушки и рекламные джинглы, которые уховертками раз и навсегда поселяются в голове.

Часовая пластинка «Back for Everything» обладает впечатляющим разнообразием и динамикой (притом, что с точки зрения продакшена все звучит как самый обычный трэп с радио), но отдельного упоминания заслуживает межгалактический хит «Super Gremlin» с потрясающим флипом семпла из малоизвестного немецкого электро. Как и в случае с любым другим королем попа, девятнадцать треков пластинки Кодака Блэка совсем не абсурдно будет заменить на девятнадцать прослушиваний подряд одного этого хита — здешний контраст между детским хором и кровожадными угрозами бандиту-предателю не надоест никогда.

В основной массе хип-хоп — очень прагматичная, экономически оптимизированная культура. Все эти неприкрыто автобиографические строчки об уличном заработке, весь этот конвейерный воркфлоу с регулярными поставками битов и генерацией фристайлов. В этом контексте творчество Янг Лина, не бандита и не нувориша, а сына шведского сказочника, из года в год производит свежайшее впечатление. Он работает с одними и теми же (блестящими) битмейкерами еще со школьной скамьи, а если и приглашает новых аранжировщиков, то уникальных персонажей вроде дабстепера Скриллекса (он спродюсировал два трека на микстейпе «Stardust» — один ту-степ и один фьюча-бейс). Читать Лин с годами стал все реже про стереотипичный быт темнокожих американцев и все чаще — про звезды, радугу, водопад, багряный туман, летние слезы и ароматы орхидей (в каждом из треков на «Stardust» соответственно). Ну как читать — про тот же водопад Лин скорее тягуче стонет, как ваш сосед по квартире, когда почему‑то подумал, что вы уже проснулись и можно вовсю петь, не имея при этом голоса.

Сэдбой Янг Лин упорно отказывается взрослеть (учиться петь, бояться быть смешным, менять звучание на что‑то более радиовещательное), но за это мы его и обожаем. Сказочнику взрослеть не пристало.

Самая большая маркетинговая ошибка Канье Уэста в 2022 году — даже не прославление Гитлера в эфире экстремистского радио, а странный релиз альбома «Donda 2» (да, судьба музыкальных записей этого артиста автору этих строк интереснее, чем фешен-контракты и шансы на президентских выборах). 24 февраля Канье опубликовал 16 новых треков на своем макгаффине («стем-плеере»), не сопроводив их ни обложкой, ни доступным способом прослушивания. Разберем все ошибки гения по очереди.

Положим, эксклюзивный релиз на 200-долларовом девайсе, который никому особо не нужен, небольшая проблема, ведь треки в пару кликов можно найти в серых зонах интернета; но в чем тогда, спрашивается, эксклюзив? Главный же фейл — с обложкой и названием, ведь именно они должны настраивать слушателя на верный подход к прослушиванию. Предыдущие великие обложки Канье сообщали о роскоши, о психологической интроспекции, о живописном декадентстве; а отсутствие обложки нового альбом приглашает опираться исключительно на заголовок. «Donda 2» обещает сиквел к эпическому стадионному цирковому представлению, коим была «Donda», и это описание не могло бы стоять дальше от реальности.

«Donda 2» — набор самых сырых, самых спонтанных битов и фристайлов в карьере артиста. Он просто копирует драм-луп из своего главного хита, покупает семпл XXXTentacion и читает правду-матку про свою бывшую и детей. В каких‑то случаях от бита в принципе отказывается — и просто гудит в вокодер что‑то нечленораздельное. Для дуэта с Future, кажется, и вовсе забыл дописать свой куплет, и вставил в альбом референс-бубнение; Future через три месяца допилил трек уже для своего альбома. Короче говоря, если принять концепцию альбома в качестве сырой, спонтанной записи человека в сложном ментальном состоянии, то можно получить большое удовольствие о смелости, новизны, парадоксальности идей, которыми всегда славился этот артист. Просто представьте, что «Donda 2» продавалась бы не как альбом-сиквел, а как самостоятельный уличный микстейп с каким‑нибудь дурацким провокационным названием (Канье, если читаешь, еще не поздно переименовать пластинку в «Fuck SketeОскорбление, которое Йе использовал против Пита Дэвидсона — нового парня его бывшей жены.») и грубым скетчем фломастером в качестве обложки; глядишь, критики и фанаты восприняли его бы совсем по-другому. По крайней мере, до того самого осеннего обострения.

Ах, сколько неожиданных, блестящих и просто странных стилистических находок еще способен таить в себе жанр хип-хопа. Десять лет назад Адам МакИлви ушел из эмо-группы Tigers Jaw, чтобы изобрести эмо-рэп: под псевдонимом Wicca Phase Springs Eternal МакИлви стал кумиром Лил Пипа, который через несколько лет воплотил в жизнь свою мечту и вступил в его объединение GothBoiClique. Викка Фейз не остановился на достигнутом: два года назад возродил транс, а нынче занят исследованием, как с рэпом могут сочетаться драм-энд-бейс и дрим-поп.

Результат исследования предсказуем — с мелодичным загробным бубнением МакИлви сочетается, кажется, вообще все что угодно. Ближе к концу второй декады карьеры он достиг пугающего мастерства в том, что касается вневременных эмо-распевок и абстрактной готической поэзии. Если просто взглянуть на треклист («Сегодня ночью я влюблен в одиночестве», «Луна отражается от берегов прощения», «Я шел по проселочной дороге сам по себе»), может показаться, что перед вами 14-й альбом Роберта Смита, а не 14-й альбом эмо-звезды, слегка провалившейся во временную щель между тумблером и саундклаудом. Еще неизвестно, кому такое сравнение льстит больше, — искренне ждем от скорого альбома The Cure такой же восхитительной напряженности меланхолии и сладости нервов.

Только самым большим артистам дано своей индивидуальностью затмевать признаки жанра, в котором они работают. Юный детройт-трэпер Marjorie W.C.Sinclair, начинавший в культовом объединении конца 2010-х Reptilian Club Boyz, с формальной точки зрения монотонно читает ту же самую дребедень про насилие, секс и наркотики, что и все его многочисленные коллеги по взорвавшему индустрию жанру. Но происходит чудо — музыку этого артиста не просто нельзя спутать ни с какими конкурентами, она поистине уникальна в историческом масштабе.

Дьявол в деталях, в маленьких эстетических решениях. Большая доля семплов взята из стыдного диско типа Рика Астли; то ли цифровыми фильтрами, то ли просто выкуренными сигаретами артист заставляет свой голос звучать угрожающе низко, как у какого‑нибудь 21 Savage, но неуверенный юношеский тембр все равно просвечивает и превращает гангста-лирику в оду неоперенности и неловкости. Кажется, еще никто и никогда самые нелепые особенности школьного рэпа не превращал в саму суть своего творчества с таким свэгом и норовом.

Обаятельности Марджори придает тот факт, что он не лишен самоиронии: панчи вроде «у меня сломался айфон, куплю-ка Nexus 3» нельзя слушать без легкой улыбки, а сексуализированная скороговорка подростковым голосом про «сучку, как Фрида Кало», «мохнатые подмышки, как у феминистки» и «член-бомбу, как Перл-Харбор» вызывает настоящие мурашки. Синтезаторные американские горки резко тормозят, орет аниме-семпл, Марджори спешит врубить новый безумный бит: в этот момент становится понятно, что звезда родилась.

В хип-хопе особенно заметно, что основная задача мужского пения — как‑то оправдать, обыграть грубые недостатки вокала. Даже Future, киборг, чей голос неотделим от компьютерных программ, его обрабатывающих, сохраняет в песнях хрипотцу, осиплость. Шведы Bladee и Ecco2k используют автотюн совершенно по-другому: это их способ очистить вокал от всяких признаков мужественности, привести его буквально к ангельскому совершенству. И — о боже — у них это получается.

Такую музыку только в церквях и ставить: аранжировки звенят, сверкают и отзываются купольным эхом; голоса артистов соревнуются в высоте и чистоте. Под альбом «Crest» невозможно ни кутить, ни заниматься любовью: эти нарочито асексуальные голоса заставляют думать исключительно о вечном, о матери, о рождественском волшебстве — все остальное кажется пошлостью. Впервые слог «клауд-»В переводе с английского — «облако». из жанра «клауд-рэп» отсылает к райским небесам. В песне «Небеса поют» звучат такие строчки, из‑за шведского акцента и правда напоминающие несуществующий ангельский язык: «Вифлеем, приди снова. Достигни невинности, благословенной и золотой». И во время прослушивания легко верится, что эта молитва вот-вот исполнится.

Русскоязычный хип-хоп много лет играл в догонялки, пока наконец не поймал все западные тренды за хвост. Олд-скул-трэперы MellowBite начинали всего лет на пять позже трио Migos, но свой главный альбом с синглами из 2010-х выпустили аж в 2022 году, едва успев до гибели Takeoff из трио и, соответственно, конца эпохи. Тем временем OG Buda выпускает уже второй за два года детройт-трэп-альбом, еще до того, как эпоха Детройта в западной поп-музыке, по сути, успела начаться.

История творится на наших глазах: фактически «Freerio 2» — первый альбом, показывающий, что этот локальный микрожанр способен быть самым красочным, самым энергичным, самым свежим воплощением поп-музыки момента. При этом альбом записан на русском с панчами вроде «одеваю ее в ЦУМе, но люблю ее голенькой», «„Главклуб“ пройден, „Адреналин“ — следующий», «бро, мы из России, ты ща будешь сидеть на бутылке». Есть еще много бриллиантов с использованием нецензурной лексики (грязные панчи, для борьбы с которыми объединили усилия Александр Бастрыкин из Следственного комитета и Алла Гутникова из Doxa — отдельная песня), но цитировать их со звездочками — неуважение к поэтическому языку.

Буда переключается между автоматными очередями из абсурдно грубых подколок, автотюновых баллад с угрозами убийством и просто расслабленным хриплым бахвальством. Никаких особых усилий, амбиций и экспериментов, просто 23 подряд безотказных хита, где скучные вещи вроде аутентичности, метафоричности и политичности опущены в пользу мемных каламбуров, дурацких мелодий и бандитской романтики образца не «Криминальной России», а нарочито нереалистичного голливудского кинокомикса. Это такое искусство, про которое даже один раз читать неинтересно, а вот, не заметив, послушать своими ушами раз сто за год — раз плюнуть.