15 лучших книг и текстов о музыке за 2021 год: выбор Николая Овчинникова

Мы благодарим за помощь в составлении этого списка коллег, которых мы донимали вопросами в последний месяц. Особенно Кристину Сарханянц, Артема Макарского и Николая Редькина.

Очень большая, очень дорогая и при том лучшая история постсоветской поп-музыки, выпущенная на данный момент. Люди, записавшие главные хиты современности, рассказывают об обстоятельствах их создания, рефлексируют над популярностью и оценивают современность. Главная книга года — не только среди околомузыкальных.

Один из лучших людей, что когда‑либо что‑то писали о музыке на русском языке, написал то ли исследование, то ли любовное письмо одному из лучших людей, что когда‑либо делали музыку на русском языке. Безусловно, это книга для тех, кто уже в теме, у нее не низкий порог входа, но при этом она не пышет снобизмом.

Вторая часть сборника исследований современной постсоветской музыки. Первая была про (кон)тексты, вторая — про звук. Набор непростых текстов о тониках и субдоминантах, но если не попробовать в них разобраться, то и не поймешь, как родился тот звук, с которым мы живем.

Сборник эссе одного из самых интересных людей, что писали о культуре в нулевые. Марк Фишер деконструирует все — от Трики до группы Japan — и параллельно набрасывается на капитализм и сам на себя, а параллельно перепридумывает термин «хонтология», который в десятые как ярлык стали лепить на все подряд (и зря).

Долгожданный перевод на русский главной книги об истории постпанка и новой волны. Едко, быстро, но емко, перескакивая с Джона Лайдона на группу Human League, с Joy Division на Black Flag, Рейнольдс описывает, как, по сути, родилась современная поп-музыка.

Лучшее, что есть на The Flow, — огромные текстовые интервью с порой не самыми очевидными героями. В этом году в моей подборке таких сразу два. И первое — большой разговор Кирилла Бусаренко с White Punk. Заголовок не врет — таким вы одного из главных битмейкеров и исполнителей современного хип-хопа еще не видели.

Цитата: «Я помню свой самый счастливый и самый несчастливый день. Ко мне приехал Yelawolf. Мне было 13 лет, я слушал трек „Firestarter“ и думал: „Вот бы раз в жизни пописать с ним музыку“. Проходит несколько лет — я сижу с ним на студии, а он говорит: „Давай альбом сделаем“. И ты сидишь такой (широко улыбается). И я в этот день радуюсь, отмечаю. А мой менеджер — нет. Я спрашиваю: „А что не так? Я что‑то не то сделал?“ И вот он проговорился [о том, что] у меня в этот день дедушка умер. Никто не хотел [мне] говорить. И я ничего не помню — что‑то орал, все разбрасывал, с ума сходил. Две недели вообще не помню».

Мощное эссе Ивана Сорокина о том, как Бритни Спирс, одна из главных поп-звезд современности, оказалась в той ужасной ситуации, из которой теперь со скандалом выпутывается. Текст ценен еще тем, что дает нам не только историю Бритни, но и описывает культурный и коммуникационный контекст, в котором ее трагичная биография развивалась: тин-поп, Макс Мартин, блогеры, таблоиды и т. п.

Цитата: «Она не проявляет сильных эмоций (если только речь не идет о смешных выражениях лица, которые могут пойти на мемы, — это то, чем больше всего запомнилось ее появление в жюри конкурса The X Factor), она всегда мила и добродушна — и она очень, очень тщательно подбирает слова. Посмотрите доступное на ютьюбе интервью Бритни 2016 года с Джонатаном Россом, как всегда, сколь располагающим, столь и саркастичным: когда речь заходит о том, что может повредить ее имиджу (неправильные вечеринки, наркотики, недостаточная работоспособность, непредсказуемость), глаза певицы округляются и она будто начинает зачитывать пресс-релиз о собственной идеальной жизни».

Один из главных музыкальных критиков выносит диагноз творческому пути Мирона Федорова, ошибается в расчетах и пишет еще одну рецензию — на неожиданно вышедший альбом «Красота и уродство». Два емких и едких текста об одном из немногих представителей российской музыки, новости про которого готовы читать не только ею интересующиеся.

Цитата: «Оксимирон в прошлом и сам существовал в бинарной парадигме — „корпоратив или квартирник“, „суицид или стоицизм“ и так далее; собственно, печальную участь героя „Горгорода“ легко трактовать как последствие отказа от того, чтобы занимать сторону. Однако в заголовке „Красоты и уродства“ — соединительный, а не разделительный союз, и это кажется значимым заявлением. И если Оксимирон отказывается выбирать, какой он сегодня, то я тоже не буду».

Никита Берсенев, артист-менджер Гречки, группы «Грязь» и менеджер/тур-менеджер группы «ЛСП» рассказывает о безумии, отваге, энтузиазме, говне, ОМОНе и Паше Технике. Наверное, самая яркая иллюстрация того, как выглядела концертная жизнь в России второй половины десятых. И еще рассказ о том, как настоящее безумие потихоньку превратилось в спокойные поездки из города в город, когда пятилитровая бутылка нужна не для «водника», а из санитарных нужд.

Цитата: «На следующий день концерт RSAC — у меня в клубе. Мне звонит его менеджер: „Разговаривал с Феликсом, он немного побаивается ехать на концерт“, — отвечаю, что бояться не нужно, ******* [бить] его никто не собирается, все нормально. Он приезжает, играет концерт, я стою на входе — вламывается ОМОН, всех на пол, все вырубают».

Букер, соперник Гнойного, участник Versus’а, автор злобных рэп-хитов и не менее злобных панк-песен — один из самых недооцененных героев второй половины десятых. И он уже давно заслуживал большого разговора. Одно из самых пронзительных интервью года. И отдельный респект Николаю Кубраку — давно пора уже признать, что он один из лучших интервьюеров на музыкальную тему. Коллеги, обратите внимание!

Цитата: «Когда я учился в универе, [Роскомнадзор] был типа „Чего, *****?“. В школе вообще любые химические [Роскомнадзор] считались чем‑то непонятным, дорогим и тем, что никто не хочет употреблять. В универе о них говорили уже больше, но [Роскомнадзор] никогда не звучал. Хотя я учился на философском факультете — что как бы располагает».

Издание «Джазист» продолжает жить и процветать, чему мы очень рады. Из всех текстов, что там выходили в этом году, выделим, пожалуй, вот этот, ставший особенно злободневным после событий в Афганистане (где власти, как известно, фактически запретили музыку). Наталья Югринова подробно рассказывает, как в азиатской стране медленно вызревала джаз-сцена, как ей мешал (или не мешал) шахский режим, как она чуть не вымерла после исламской революции и как она живет сейчас.

Цитата: «Понятно, что запрет не изжил поп-музыку и джаз полностью; как и все запретное, эти жанры из‑за своего нового статуса стали еще более притягательными для многих слушателей, в особенности молодежи. Пластинки тайком привозили из‑за рубежа и продавали на черном рынке. Однако джаз, и так до 1979 года имевший довольно ограниченную аудиторию, несмотря на все усилия Ллойда Миллера практически растерял свою исполнительскую и фан-базу. Некоторые джазмены покинули страну и осели в Германии и США. Другие переориентировались на традиционную музыку. Третьи музицировали секретно, стараясь держаться ниже правительственных радаров. Такое положение дел сохранялось почти двадцать лет».

Про Мамонова в этом году много писали — сперва по случаю 70-летия, потом в связи с кончиной. Один из лучших текстов по теме написал в апреле Павел Лобычев. Он постарался обойти традиционное перечисление заслуг и рефлексию по поводу нынешнего статуса юбиляра, а объяснил, почему он и вправду для нас для всех отец родной и в чем его настоящее величие.

Цитата: «Это обезвреживание, эта дистанция также достигалась за счет того, что „первобытное“ Мамонова существует не на уровне пробуждения иррационального, неконтролируемого и животного, а на уровне семиотики. Оно — прямой результат воспроизведения, но максимально переживаемого. Иными словами, его „первобытное“ предельно театрально».

Саша Куликовский много чего хорошего написал в этом году, но хочется отдельно остановиться на его тексте-рефлексии по поводу роли музыкального журналиста в 2021 году, который был своеобразным ответом на нашу серию материалов. Это такой очень честный и очень горький взгляд на то, какую порой бесполезную в глазах многих работу ты делаешь — и как при этом она чертовски важна. За прошедшие 10 месяцев труд тех, кто пишет о музыке (да и о культуре в целом) ценить больше не стали — видимо, надо еще написать что‑то подобное.

Цитата: «Признаться, иногда хочется, чтобы твой труд ценили больше. Но хуже всего, когда ты сам перестаешь его ценить. И тогда „мне непросто писать тексты“ ощущается насмешкой, на которую в лучшем сценарии должен отвечать какой‑то шахтер, поджигая мятую сигарету черными пальцами. Но моменты, когда писать тексты тяжело, — это не выдумка. Просто об этом стыдно говорить. Да и обсуждать не с кем, потому что засмеют».

Легитимный заголовок: Артем Макарский действительно мало слушает популярную в топах «ВК» музыку, и его обзорный текст — это очень интересный взгляд человека, который соприкасается с мейнстримом не просто по жизни, а с исследовательской оптикой. Получается максимально уважительно к предмету исследования и страшно любопытно (всегда любопытно понять, как то, что любят все, смотрится со стороны).

Цитата: «Все это, однако, было бы куда более интересно и куда менее плачевно, если бы не тот факт, что лучшей песней топа все равно является выпущенная в 1999 году „Кукла колдуна“, нетленка группы „Король и Шут“ — за что спасибо в том числе непредсказуемому механизму раскрутки тиктока. Что‑то модно, что‑то выходит из моды, а что‑то вечно — как бессонница в час ночной. »***, Горшок лучший!«».

В этом году Коля Редькин окончательно превратился в человека-медиа (и это помимо «Вписки», которой мы желаем только процветания). Он много писал про поп-музыку в самых разных ее проявлениях. Апофеоз его путешествия по миру попа — вот этот лонгрид сезона про кальян-рэп: можно долго смеяться над жанром, а можно кайфануть, втянуться и осознать его крутость.

Цитата: «Год назад Бахти полуштуливо говорил, что никакого кальян-рэпа уже нет, а Джони — это уже новая его версия, ну вроде кальян-R’n’B. И, как всегда, не соврал: 2019-й стал переломным годом, когда кальян-рэп начал мимикрировать под другие жанры. Джони уже сейчас слишком стилен, чтобы называться кальянщиком. Он метит куда‑то в Валерия Меладзе своего времени, чтобы через 10–15 лет девчонки на девичниках пели „Комету“ пьяненькими голосами и идея прямо сейчас набрать бывшему начинала казаться на такой уж и плохой».

* Издание внесено властями в реестр СМИ-иноагентов.