Три месяца назад никто не знал, что SARS-CoV-2 существует. Теперь вирус распространился практически на все страны, заразив как минимум 446 тыс. человек (по состоянию на 26 марта количество больных составило 472 тыс. — Прим. ред.). Но это лишь известные случаи. Скорее всего, зараженных намного больше. Коронавирус разрушил экономики и сломал системы здравоохранения, заполнил больницы и опустошил общественные пространства. Он отделил людей от их рабочих мест и друзей, нарушил устройство современного общества в масштабах, невиданных для большинства из ныне живущих. Уже скоро почти каждый житель Соединенных Штатов будет знать кого‑то, кто заразился. Подобно Второй мировой войне или терактам 11 сентября эта пандемия уже отпечаталась на психике нации.
Пандемия глобального масштаба была неизбежна. За последние годы сотни экспертов в области здравоохранения написали книги, статьи и инструкции, которые предупреждали об эпидемии. Билл Гейтс говорил о ней для тех, кто готов был слушать, включая 18 млн зрителей его TED Talk (перевод выступления. — Прим. ред.). Еще в 2018 году я написал статью для The Atlantic, в которой утверждал, что Америка не готова к пандемии, которая в конце концов наступит. В прошлом октябре ученые из Центра безопасности здравоохранения имени Джона Хопкинса рассказали о том, что может произойти, если новый коронавирус охватит весь мир. И он сделал это. Гипотезы стали реальностью. «Что если?» превратилось в «что теперь?».
Так что теперь? Поздним вечером прошлой среды, которая теперь ощущается такой далекой, я говорил о пандемии с подругой, которая находится на финальном этапе беременности. Мы поняли, что ее ребенок может стать одним из первых в новой когорте людей, которые родились в измененном COVID-19 обществе. Мы решили назвать их Generation C (поколение COVID-19 или поколение коронавируса. — Прим. ред.).
Судя по всему, жизнь поколения С будет зависеть как от решений, принятых в ближайшие недели, так и от неудач, которые могут постигнуть нас в итоге. Но сперва о статистике. В Глобальном индексе безопасности здоровья, табеле успеваемости, который оценивает каждую страну по степени готовности к пандемии, Соединенные Штаты имеют 83,5 балла — самый высокий результат в мире. Богатая, сильная, развитая Америка считалась самой готовой нацией. Эта иллюзия была разрушена. Несмотря на несколько предупредительных месяцев, пока вирус распространялся в других странах, Америка не смогла пройти испытание на COVID-19.
«Этот вирус (SARS-CoV-2) проверил на устойчивость даже самые надежные системы здравоохранения в мире», — утверждает Назия Бхаделия, врач-инфекционист из Медицинской школы Бостонского университета. Новый коронавирус куда более легко передаваемый и смертельный, чем сезонный грипп. Также он незаметен и может вызвать явные симптомы после нескольких дней заражения. Чтобы сдерживать такой патоген, страны должны разработать тест и использовать его для выявления инфицированных людей, изолировать их, а также следить за теми, с кем контактировали зараженные. Это возымело эффект в Южной Корее, Сингапуре и Гонконге. И это то, с чем Соединенные Штаты не справились.
Как сообщили мои коллеги Алексис Мадригал и Робинсон Мейер, центры по контролю и профилактике заболеваний разработали и распространили в феврале ошибочный тест. Независимые лаборатории создали альтернативы, но погрязли в бюрократии со стороны FDA (Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов. — Прим. ред.). В решающий месяц, когда количество американских пациентов с подозрением на вирус достигло десятков тысяч, тестирование прошли лишь сотни людей. Просто невозможно представить, что такой биомедицинский реактор, как США, провалил создание элементарного диагностического теста. «Я не знаю, были ли результаты тестов, проведенные мной или кем‑то другим, подтасованы, чтобы не признавать провальность системы тестирования в целом», — комментирует ситуацию Александра Фелан из Джорджтаунского университета, которая занимается правовыми и политическими вопросами, связанными с инфекционными заболеваниями.
Этот провал стал ящиком Пандоры, который привел Америку к падению перед пандемией и нейтрализовал любые контрмеры. Если бы страна могла точно отследить распространение вируса, больницы могли бы выполнить свои планы на случай эпидемии, распределить инфицированных, выделить палаты для их лечения, заказать медикаменты про запас, защитить врачебный персонал или организовать специальные учреждения для лечения COVID-19. Ничего из вышеперечисленного не произошло. Вместо этого система здравоохранения, которая уже работает почти на полную мощность и которая уже была поставлена под угрозу из‑за вспышки гриппа (с октября 2019 года эпидемия гриппа затронула 15 млн жителей США. — Прим. ред.), внезапно столкнулась с вирусом, молниеносно распространяющимся по стране. И так уже переполненные больницы оказались перегруженными. Основные средства защиты — маски, халаты и перчатки — постепенно заканчиваются. Скоро мы начнем ощущать дефицит кроватей и аппаратов для искусственной вентиляции легких.
В условиях кризиса американская система здравоохранения работает по принципу взаимовыручки. Не затронутые бедой штаты помогают тем, кто в очаге бедствия. Не учли одного: подобная тактика срабатывает лишь во время локальных бедствий — например, урагана или лесных пожаров. Но не в том случае, когда проблема касается всей нации. Сотрудничество уступило конкуренции; некоторые больницы закупили огромные партии медикаментов, точно так же как охваченные паникой граждане выкупили всю туалетную бумагу.
Отчасти это случилось из‑за действий Белого дома, который похоронил целые направления научной экспертизы. Бюро по обеспечению готовности к пандемии, входившее в состав Совета национальной безопасности, было распущено в 2018 году. 28 января Лучиана Борио, входившая в состав этой группы, призвала правительство «действовать сейчас, чтобы предотвратить американскую эпидемию», и работать с частными клиниками для разработки и производства потребительских диагностических тестов. Но после закрытия бюро эти предупреждения были опубликованы в The Wall Street Journal и не были услышаны президентом. Вместо того чтобы начать действовать, Америка сидела без дела.
Неорганизованная, слепая, вялая и нескоординированная Америка проиграла бой COVID-19, и результат поражения оказался куда страшнее, чем опасения экспертов в области здравоохранения. «Все гораздо хуже», — сказал Рон Клейн, который координировал реакцию США на вспышку Эболы в Западной Африке в 2014 году. «За гранью наших ожиданий», — прокомментировала ситуацию Лорен Зауэр, работающая над подготовкой к бедствиям в Johns Hopkins Medicine. «Как американец я в ужасе, — подытожил Сет Беркли, который возглавляет Gavi, вакцинный альянс, — в США может произойти самая серьезная вспышка эпидемии в мире».
1. Что будет в следующие месяцы
Провалив старт, Соединенным Штатам будет трудно, но не невозможно наверстать упущенное. В некоторой степени ближайшее будущее уже определено из‑за того, что COVID-19 является медленной и длительной болезнью. Зараженные несколько дней назад проявят симптомы вируса, даже если они уже самоизолировались. Некоторые из этих людей поступят в реанимационные отделения в начале апреля. По состоянию на прошлые выходные в стране было 17 тыс. подтвержденных случаев заражения, но фактическое число, вероятно, колебалось между 60 и 245 тыс. Сейчас цифры начинают расти в геометрической прогрессии: по состоянию на утро среды официальное число зараженных составило 54 тыс., а фактическое остается неизвестным. Работники здравоохранения уже видят тревожные предзнаменования: дефицит оборудования, растущее число пациентов, инфицированные врачи и медсестры.
Италия и Испания олицетворяют мрачные перспективы. Отсутствие мест в больницах, нехватка расходных материалов, лекарств и персонала. Невозможно вылечить или спасти всех, поэтому врачи были вынуждены пойти на вынужденные меры и ухаживать лишь за теми пациентами, у которых шансы выжить больше, чем у других. В США количество больничных коек на человека меньше, чем в Италии. Ученые из лондонского Имперского колледжа провели исследование и пришли к выводу, что если развитие пандемии останется без контроля, все госпитали будут заполнены к концу апреля. К концу июня на одну больничную койку будет очередь из 15 пациентов с COVID-19, нуждающихся в лечении. К концу лета в результате пандемии погибнут 2,2 млн американцев. В их число войдут те, которым не смогут своевременно оказать помощь, к примеру, люди с инсультом. Причиной тому послужит перегрузка больниц и нехватка медперсонала. Это худший сценарий развития событий. Чтобы предотвратить его, необходимо оперативно сделать четыре вещи.
В первую очередь стоит ускорить производство масок, перчаток и средств индивидуальной защиты. Если работники здравоохранения не останутся здоровыми, не вылечится вообще никто. В некоторых местах дефицит средств защиты настолько ощутим, что врачам приходится использовать маски повторно, выпрашивать пожертвования у населения или шить самодельные альтернативы. Эта нехватка возникла из‑за проблем с международной логистической системой. Предметы медицинского назначения изготавливаются на заказ. Китайская провинция Хубэй была центром производства масок, но все поставки прекратились после того, как округ стал эпицентром пандемии.
В США есть стратегический национальный запас медицинского оборудования, который уже распределяется между наиболее пострадавшими штатами. Этот запас не безграничен, но благодаря ему Дональд Трамп собирался выиграть время, чтобы ввести «Закон об оборонном производстве», по которому американская промышленность должна была переключиться на создание медицинского оборудования. Но после применения закона в прошлую среду Трамп не сумел добиться реорганизации производства из‑за лобби Торговой палаты США и руководителей корпораций.
Некоторые промышленники уже переключились, но их силы раздроблены и недостаточны. «Однажды мы проснемся в мире, где врачи из города Х работают в обычных банданах, в то время как прилавки из города Y забиты масками», — рассуждает Али Хан, декан факультета общественного здравоохранения Университета Небраски. По словам Томаса Инглби из Школы общественного здравоохранения имени Джонса Хопкинса, «массовые операции по логистике и цепочке поставок необходимы сейчас по всей стране». Инглби считает, что решение кроется в ресурсах Агентства по оборонной логистике. В нее входит 26 тыс. специалистов, которые готовят США к зарубежным военным операциям и помогали в минувших здравоохранительных кризисах, включая вспышку Эболы в 2014 году.
Агентство также может координировать массовое внедрение тестов на выявление COVID-19. Это второй пункт оперативных действий. Поставки тестов затруднены по пяти причинам: нет достаточного количества масок, необходимого оборудования, химических реагентов, отсутствует нужное количество квалифицированного персонала, США опираются на трех производителей экстрагирующих реагентов. Так обеспечивалось резервирование в случае отказа любого из них. Все они потерпели неудачу перед лицом беспрецедентного мирового спроса. Между тем в наиболее пострадавшем месте Европы — итальянской Ломбардии — находится один из крупнейших производителей оборудования для забора мазков.
В какой‑то степени проблема с дефицитом решается — FDA оперативно одабривает тесты от частных лабораторий. Скорость выявления болезни также увеличилась до одного часа на человека. «Страна ежедневно наращивает мощности», — говорит Келли Вроблевски из Ассоциации лабораторий общественного здравоохранения.
6 марта Трамп сказал, что «любой, кто хочет пройти тест, может пройти тест». Это было (и остается) неправдой, поэтому речь президента поспешили исправить его собственные помощники. Несмотря на это, воодушевленные люди хлынули в больницы, чтобы сдать анализы, которые невозможно обработать. «Люди хотели пройти тестирование, даже если у них не было симптомов или если они сидели рядом с кашляющим человеком», — сказала Саския Попеску из Университета Джорджа Мейсона, который готовит больницы для пандемий. У многих больных — обычная простуда, но врачи при осмотре все равно должны использовать маски, истощая и так дефицитные запасы. «Коронавирус действительно пошатнул нашу систему здравоохранения», — подытоживает она. Даже сейчас, когда поставки увеличиваются, тесты нужно экономить. По словам Марка Липсица из Гарварда, первоочередной задачей является тщательная проверка медицинских работников и госпитализированных пациентов, что позволит больницам подавлять любые очаги инфекции.
Эти меры потребуют времени, в течение которого пандемия либо ускорится за пределы возможностей системы здравоохранения, либо замедлится до сдерживаемых уровней. Курс вируса — и судьба нации — теперь зависят от третьего пункта действий: социального дистанцирования. Представьте, что сейчас есть лишь две группы американцев. Группа А состоит из тех, кто участвует в медицинской помощи, будь то лечение пациентов, проведение анализов или производство необходимого оборудования. В группу Б входят все остальные. Их задача — дать группе А больше времени и не заразиться самим. Поэтому все, кто в Б, должны самоизолироваться на несколько недель. Этот шаг предотвратит крах системы здравоохранения. И пусть подобное решение кажется радикальным — оно должно быть принято незамедлительно.
Убедить страну добровольно сидеть по домам нелегко, и без четких указаний Белого дома мэры, губернаторы и владельцы бизнесов должны проявить инициативу. В некоторых штатах уже запрещены собрания, закрыты школы и рестораны. 21 штат ввел обязательный карантин. Но многие граждане продолжают толпиться в общественных местах.
В момент, когда общее благо зависит от лишений, важна четкая общественная координация. Это четвертое необходимое действие. Важность социальной дистанции должна поддерживаться обществом, которое необходимо информировать. Вместо этого Трамп неоднократно преуменьшал масштаб проблемы, говоря Америке, что «ситуация под контролем». Введение нации в заблуждение лишь усугубило кризис. Президент даже рекламировал лекарства, врачебный эффект которых не доказан.
Сейчас помимо пресс-службы Белого дома Трамп, очевидно, прислушивается к Энтони Фаучи, директору Национального института аллергии и инфекционных заболеваний. После Рональда Рейгана Фаучи консультировал каждого президента по новым эпидемиям и теперь входит в состав группы исследователей COVID-19, которая встречается с Трампом примерно через день. «У президента есть свой собственный стиль, давайте оставим его в покое, — сказал мне Фаучи, — но все рекомендации, которые я ему высказал, он выслушал».
Похоже на то, что Трамп колеблется в своих решениях. В последние дни он дал понять, что готов отказаться от политики социального дистанцирования в попытке защитить экономику. Аналитики и бизнес-лидеры использовали подобную риторику, утверждая, что люди с высоким риском заболеть, например пожилые, будут защищены. В то время как людям, относящимся к группе с низким риском, стоит вернуться к работе. Звучит, конечно, хорошо, но неправильно. Мы переоцениваем ситуацию, отделяя только людей с высоким риском от остального общества. Трамп недооценивает, насколько сильно вирус может поражать группы низкого риска и насколько сильно больницы будут перегружены, если молодая часть населения заболеет.
Опыт, который был проведен в Университете Пенсильвании, показал, что даже если меры самоизоляции смогут снизить уровень инфицирования на 95%, 960 тыс. американцев все равно будут нуждаться в лечении. Тем временем в США насчитывается лишь 180 тыс. аппаратов ИВЛ (искусственной вентиляции легких. — Прим. ред.). А для того чтобы полноценно ухаживать даже за 100 тыс. вентилируемых пациентов, необходимы также дыхательные терапевты и курс интенсивной терапии. Даже на тот момент отказ от социального дистанцирования являлся плохой идеей. Мы уже не говорим про сегодняшний день, когда тестов и средств индивидуальной защиты не хватает. Игнорирование социального дистанцирования приведет к катастрофе.
Если Трамп будет придерживаться социального курса, если американцы самоизолируются, если тестирование станет повсеместным, а средства защиты общедоступными — страна сможет предотвратить худшие прогнозы относительно COVID-19 или, по крайней мере, временно взять под контроль пандемию. Никто точно не знает, сколько времени на это понадобится. «Это займет от четырех до шести недель — вплоть до трех месяцев, — говорит Фаучи, — но я не до конца уверен».
2. Когда это закончится
Даже слаженное сопротивление вирусу не остановит пандемию. Пока болезнь сохраняется, есть вероятность, что один инфицированный путешественник зажжет новые искры заражения в странах, которые уже погасили свои очаги инфекции. Это уже происходит в Китае, Сингапуре и других азиатских странах, которые, казалось, взяли коронавирус под контроль. В этих условиях возможны три варианта развития событий: очень маловероятный, очень опасный и очень долгий.
В первом случае каждой стране удается одновременно победить вирус, как в случае с первоначальной атипичной пневмонией в 2003 году. Учитывая, насколько широко распространена эпидемия и как сильно страдают от нее страны, шансы всемирного синхронного контроля над болезнью кажутся ничтожно малыми.
Второй сценарий основан на опыте предыдущих пандемий. Болезнь очень быстро покоряет мир, убивает носителей и исчезает. Последствия подобного могут быть непоправимы. SARS-CoV-2 легко передаваем и смертелен гораздо сильнее, чем грипп. В этом случае вирус оставит после себя миллионы трупов и разрушенные системы здравоохранения. Великобритания ранее рассматривала стратегию коллективного иммунитета (когда часть общества переболела, имеет иммунитет и не передает вирус дальше. — Прим. ред.), но потом свернула ее, когда она стала приводить к ужасным последствиям. Сейчас США, похоже, тоже рассматривают этот вариант.
Третий вариант развития событий заключается в том, что мир начнет играть с вирусом в затяжной «бей-беги», уничтожая вспышки болезни, пока не будет произведена массовая вакцинация. Это лучший вариант, но также самый длинный и сложный.
Для начала все зависит от создания вакцины. Если бы это была пандемия гриппа — было бы проще. Мир имеет опыт производства вакцин против гриппа и делает это каждый год. Но вакцин против коронавирусов не существует — до сих пор эти вирусы вызывали болезни, которые были легкими или редкими, поэтому исследователи должны начинать с нуля. Первые шаги были впечатляюще быстрыми. В прошлый понедельник возможная вакцина, созданная Moderna (американская биотехническая компания. — Прим. ред.) и национальными институтами здравоохранения, прошла раннее клиническое тестирование. Это произошло за 63 дня — между тем, как одни ученые впервые упорядочили гены вируса, а другие ввели возможную вакцину в организм человека. «Это прямо мировой рекорд», — отметил Фаучи.
Но быстрый шаг неминуемо окажется в плену следующих медленных. Первые испытания просто скажут ученым, является ли вакцина безопасной и способна ли она мобилизовать иммунную систему. Если да, то дальше исследования должны доказать, что лекарство предотвращает заражение SARS-CoV-2. Ученым нужно будет провести опыты на животных и широкомасштабные испытания, чтобы убедиться, что вакцина не вызывает серьезных побочных эффектов. Им нужно будет определить, какая доза требуется, сколько нужно делать прививок, если вакцина действует у пожилых людей, и требуются ли другие химические вещества для повышения ее эффективности.
«Даже если это сработает, у них не будет простого способа массового производства вакцины», — отмечает Сет Беркли из Gavi. Существующие вакцины работают, обеспечивая организм инактивированными или фрагментированными вирусами, позволяя иммунной системе заблаговременно подготовиться к защите. Но Moderna использует новый подход к вакцинации. Их лекарство включает в себя РНК (рибонуклеиновая кислота. — Прим. ред.) SARS-CoV-2. Суть в том, что организм может использовать клетки болезни для создания своих собственных вирусных фрагментов, которые затем станут основой препаратов иммунной системы. Этот подход работает на животных, но не доказан на людях.
Французские ученые, напротив, пытаются модифицировать существующую вакцину против кори, используя фрагменты нового коронавируса. Независимо от того, какая стратегия быстрее, Беркли и другие считают, что на разработку проверенной вакцины потребуется 12–18 месяцев, а затем еще больше времени на ее массовое изготовление, доставку и инъекции людям.
Таким образом, вполне вероятно, что новый коронавирус останется в американской жизни как минимум на год, если не намного дольше. Если список мер по самоизоляции сработает, пандемия может ослабеть настолько, что жизнь вновь пойдет своим чередом. Офисы и бары наполнятся людьми. Школы вновь откроются, а друзья воссоединятся. Но как только вернется статус-кво, вернется и вирус. Это не значит, что общество должно находиться в изоляции до 2022 года. Но «Мы должны быть готовы к нескольким периодам социального дистанцирования», — говорит Стивен Кесслер из Гарварда.
Многое в ближайшие годы, включая частоту, продолжительность и время социальных потрясений, зависит от двух свойств вируса, оба из которых в настоящее время неизвестны. Первое — сезонность. Коронавирусы — как правило, зимние инфекции, которые могут исчезнуть в летний период. Возможно, это относится и к SARS-CoV-2, но сезонные колебания могут недостаточно замедлить вирус, когда у него так много иммунологически активных носителей. «Большая часть мира с нетерпением ждет, чтобы увидеть, как лето повлияет и повлияет ли на распространение вируса в Северном полушарии», — говорит Майя Мажумдер из Гарвардской медицинской школы и Бостонской детской больницы.
Во-вторых, сила иммунитета. Когда люди заражаются более легкими человеческими коронавирусами, которые вызывают симптомы, похожие на простуду, они остаются невосприимчивыми менее года. Напротив, те немногие, кто был заражен исходным вирусом атипичной пневмонии, который был гораздо более серьезным, оставались иммунными гораздо дольше. Предполагая, что SARS-CoV-2 находится где‑то посередине, люди, которые оправятся от него, могут быть защищены в течение пары лет. Чтобы подтвердить это, ученым необходимо разработать точные серологические тесты, которые ищут придающие иммунитет антитела. Они также должны подтвердить, что такие антитела действительно мешают людям получать или распространять вирус. Если это так, то неуязвимые граждане могут вернуться к работе, заботиться об уязвимых слоях и закрепить экономику в периоды социального дистанцирования.
Ученые могут использовать промежутки между этими приступами для разработки противовирусных препаратов, хотя такие препараты редко являются панацеей и имеют возможные побочные эффекты и риск развития резистентности. Больницы могут накапливать необходимые запасы. Наборы для тестирования могут широко распространиться, чтобы как можно быстрее отследить возвращение вируса. Нет никаких причин, по которым США должны позволять SARS-CoV-2 снова застать их врасплох, и, следовательно, нет никаких причин, по которым меры по социальному дистанцированию должны быть развернуты так широко и жестко, как сейчас. Как недавно писали Аарон Э.Кэрролл и Ашиш Джа, «мы можем обеспечить максимально возможную открытость школ и предприятий, быстро закрывая их в случае неудачного подавления, а затем снова открывая их, как только зараженные идентифицируются и изолируются. Вместо того чтобы играть в защиту, мы могли бы играть больше в нападении».
Из‑за накопления коллективного иммунитета или долгожданного поступления вакцины распространение вируса будет все более и более сложным. Он вряд ли исчезнет полностью. Вакцина может нуждаться в обновлении по мере изменения вируса, и людям может потребоваться регулярная ревакцинация, как это в настоящее время делают от гриппа. Модели предполагают, что вирус может распространяться по всему миру, вызывая эпидемии каждые несколько лет или около того. «Но я надеюсь и ожидаю, что тяжесть эпидемии уменьшится и будет меньше социальных потрясений», — говорит Кесслер. В будущем COVID-19 может превратиться в сегодняшний грипп — бедствие, повторяющееся зимами. Возможно, в конечном итоге он станет настолько обыденным, что многие из поколения С не будут беспокоиться о вакцинировании, забывая о том, насколько драматично сформировался их мир из‑за ее отсутствия.
3. Последствия
Затраты, связанные с победой над вирусом, будут огромными. И речь идет не только о минимизации смертей. Как написала моя коллега Энни Лоури, экономика переживает шок «более внезапный и серьезный, чем когда‑либо». Примерно каждый пятый человек в Соединенных Штатах потерял рабочие часы или работу. Гостиничный бизнес в упадке. Авиакомпании отменяют полеты. Рестораны и малые предприятия массово закрываются. Неравенство растет: люди с низким доходом больше всего пострадают от самоизоляции — по статистике, они чаще страдают хроническими заболеваниями, которые повышают риск осложнения инфекций. «Болезни дестабилизировали города и общества много раз, но раньше это не происходило в масштабах нашей страны и целого мира», — говорит Елена Конис, историк медицины из Калифорнийского университета в Беркли.
После того как инфекции начнут ослабевать, последует вторичная пандемия из‑за проблем с психическим здоровьем. В момент глубокого страха и неуверенности люди оказались отрезаны от успокаивающего человеческого контакта. Объятия, рукопожатия и другие социальные ритуалы теперь ассоциируются с опасностью. Люди с тревогой или обсессивно-компульсивным расстройством страдают. Пожилых, которые уже исключены из большей части общественной жизни, просят дистанцироваться еще дальше и усугубить свое одиночество. В США азиаты страдают от расистских оскорблений, которые инициировал Трамп, настаивающий на маркировке нового коронавируса как «китайского». Могут резко возрасти число случаев бытового насилия и жестокого обращения с детьми, поскольку люди вынуждены оставаться в своих небезопасных домах. Дети, в основном защищенные от вируса, могут перенести психическую травму, которая останется с ними во взрослой жизни.
После пандемии люди, которые выздоровели от COVID-19, могут избегать общества и подвергаться стигматизации, так же как и люди, пережившие Эболу, ОРВИ и ВИЧ. Работникам здравоохранения понадобится время, чтобы вылечиться: через один-два года после того, как SARS (атипичная пневмония. — Прим. ред.) поразил Торонто, люди, которые имели дело со вспышкой, были все еще менее продуктивными и с большей вероятностью испытывали выгорание и посттравматический стресс. Люди, прошедшие долгие карантинные бои, все еще будут нести шрамы своего опыта. «Мои коллеги в Ухане отмечают, что некоторые сейчас отказываются покидать свои дома, что у них развивается агорафобия (боязнь открытых пространств. — Прим. ред.)», — говорит Стивен Тейлор из Университета Британской Колумбии, который написал «Психологию пандемий».
«У нас также есть потенциал для создания лучшего мира, после того как мы переживем эту травму», — говорит Ричард Данциг из Центра новой американской безопасности. Уже сейчас сообщества находят новые способы объединения, даже если они должны оставаться в стороне. Отношение к здоровью также может измениться к лучшему. Рост ВИЧ и СПИДа «полностью изменил сексуальное поведение среди молодых людей, которые достигли половой зрелости в разгар эпидемии, — говорит Конис. — Использование презервативов стало нормой. Тестирование на ЗППП теперь мейнстрим. Точно так же мытье рук в течение 20 секунд — привычка, которую всегда было трудно соблюдать даже в больницах, — станет новой нормой», — заключает она.
Пандемии могут также ускорить социальные изменения. Люди, предприятия и учреждения были чрезвычайно заняты, чтобы заметить общественную проблематику, включая работу из дома, людей с ограниченными возможностями, надлежащий отпуск по болезни и гибкие меры по уходу за ребенком. «Это первый раз в моей жизни, когда я слышала, как кто‑то говорит: «О, если вы заболели, оставайтесь дома», — говорит Адия Бентон, антрополог из Северо-Западного университета. Возможно, нация узнает, что готовность — это не только маски, вакцины и тесты, но также справедливая трудовая политика и стабильная, равная система здравоохранения. Возможно, она оценит, что медицинские работники и специалисты в области общественного здравоохранения составляют социальную иммунную систему Америки — и что эта система была подавлена.
Идентичность Америки после COVID-19, возможно, потребуется переосмыслить. Многие из ценностей страны стали работать против нее. После 11 сентября люди поняли, что не хотят жить в страхе. В США стал процветать индивидуализм, который вылился в неспособность сочувствовать ближним и наплевательски относиться к изоляционным мерам, проводя вечера в барах и клубах.
Опыт предыдущих эпидемий свидетельствует о том, что американское общество находится в цикле из паники и пренебрежения. После каждой вспышки — сибирской язвы, ОРВИ, гриппа, лихорадки Эбола — увеличивается рост инвестиций и исследований. Но после окончания инфекции воспоминания о ней исчезают, а бюджеты на медицину тают. Но есть основания полагать, что COVID-19 может быть катастрофой, которая приведет к более радикальным и долговременным изменениям. Сейчас пандемия оказывает влияние на саму повседневность. И это самый точный пример демократизации общества. Люди, чьи привилегии и власть обычно защищают их от кризиса, сталкиваются с карантином, заражением и потерей близких.
После 11 сентября мир сосредоточился на борьбе с терроризмом. После COVID-19 внимание может переключиться на общественное здравоохранение. Ожидайте резкого роста финансирования вирусологии и вакцинологии, роста числа студентов, подающих заявки на программы общественного здравоохранения, а также увеличения производства медикаментов на внутреннем рынке. Ожидайте, что вскоре пандемия возглавит повестку дня на Генеральной ассамблее ООН. Такие изменения сами по себе могут защитить мир от следующей неизбежной болезни. Но уроки, которые Америка извлечет из этого опыта, трудно предсказать. Особенно во время, когда массовая информация подстраивается под политику и предубеждения аудитории. «Динамика болезни будет иметь решающее значение в ближайшие месяцы», — говорит Илан Голденберг, эксперт по внешней политике Центра новой американской безопасности. «Реформы после Второй мировой войны и 11 сентября не были связаны с новыми идеями, — продолжает он. — Идеи существуют, но в ближайшие месяцы дебаты будут вестись вокруг готовности американской общественности принять большие, масштабные изменения».
Можно легко представить себе мир, в котором большая часть нации считает, что Америка победила COVID-19. Несмотря на его многочисленные ошибки, рейтинг одобрения Трампа вырос. Представьте, что ему удастся переложить вину за кризис на Китай, назвав его злодеем, а Америку — стойким героем. В течение второго срока его президентства США поворачивают дальше внутрь и выходят из НАТО и других международных альянсов, строят реальные и фигуративные стены и отказываются от сотрудничества с другими странами. По мере взросления в сознании поколения C иностранные эпидемии заменят террористическую угрозу.
Можно также предвидеть будущее, в котором Америка усваивает другой урок. Коммунальный дух, иронично рожденный через социальное дистанцирование, заставляет людей повернуться наружу, к соседям — как иностранным, так и внутренним. Выборы ноября 2020 года станут отказом от политики «Америка прежде всего». Нация, как и после Второй мировой войны, повернется от изоляционизма к международному сотрудничеству. Медицинские работники, воодушевленные постоянными инвестициями и наплывом самых умных людей, стремительно растут как профессионалы. Дети из поколения в поколение пишут школьные сочинения о том, как стать эпидемиологом. Общественное здравоохранение превращается в центральный элемент внешней политики. США возглавляет новое глобальное партнерство, ориентированное на решение таких проблем, как пандемии и изменение климата.
В таком случае появившийся в 2030 году SARS-CoV-3 будет уничтожен в течение месяца.