Архитектура обнуления: Александр Можаев о всех за и против парка «Зарядье»

Бурная полемика, связанная с парком «Зарядье», началась задолго до его открытия и продолжается до сих пор. Сказано всякое, но странно, что споры потрясающе немотивированны со стороны как критиков, так и сторонников проекта. Будто речь идет о свободном искусстве, где «художник так видит», а зритель пытается отказать ему в этом праве. Однако архитектура — не абстракция, а наука, и в споре о ней должны быть ясные критерии.

Не слишком удался длиннющий фейсбук-разговор главного архитектора Москвы Сергея Кузнецова и публициста Дмитрия Ольшанского. Кузнецов уверяет, что парк — «архитектурный поступок у стен Кремля», что он получился крутой и прекрасный, но не приводит никаких профессиональных аргументов. Его оппоненты столь же голословно обзывают парк уродом, а поступки у стен — колхозным святотатством. И обе стороны попрекают друг друга безнадежным отставанием от времени.

Портал «Строительство.ру» опубликовал текст Сергея Кузнецова: в нем архитектор с энтузиазмом хвалит проект, соавтором которого и является, сравнивая его прорыв в «топовый мир архитектуры» с основанием Петербурга. Сергей Олегович побивает оппонентов точными статистическими данными: «99,99% жителей парк очень понравился, и лишь 0,01% выступило с критикой». Более детальных разъяснений к тезису о гениальности парка не приводится.

Ничего не скажу про внутреннее пространство парка — нет сомнений, что москвичам и их детям он принесет много-много радости. Попробую мотивировать ряд внешних претензий к проекту, тем более что я разделял их с самого начала.

Во-первых, если речь не идет о новостройке, встающей среди чистого поля, то проект стоит оценивать, видя не только его фасады, но и фотографии прилегающих кварталов, анализируя его влияние на ближние и дальние городские панорамы. И, зная о том, каким место было раньше, — определять, стало ли оно краше, удобнее, интереснее.

В случае с «Зарядьем» это кажется очевидным. Последние 10 лет здесь был замусоренный пустырь, до него — огромная неуместная гостиница. О ней мало кто сожалеет, а действительный предмет краеведческой ностальгии — старое Зарядье — кануло давно и не по нашей вине. Парк — новая ступень эволюции. Но есть еще момент эффективности использования возможностей места, о котором судить труднее, так как мало кто побывал на пустыре до начала строительства.

Площадка была потрясающая — с простором, с невиданными ранее панорамами Кремля, которые сейчас так восхищают посетителей парка. К ним прилагались столь же неожиданные виды на открывшиеся в полный рост памятники Варварки, в том числе с противоположной стороны реки. В сущности, на участке не было ничего, кроме ряда древних церквей, панорам и археологии — то, что требовалось не повредить. В остальном авторы действительно имели свободу творчества, ограниченную расплывчатым понятием «парк XXI века».

Чтобы не навредить, надо было тупо следовать рекомендациям, предоставленным Международным советом по сохранению памятников (ИКОМОС) в ноябре 2015 года. Совет, конечно, одобрил идею парка и ничего не имел против присутствия в нем болота и тундры. При этом в анализе проекта говорилось о необходимости учитывать исторический рельеф, о ценности существующих зрительных осей и проблеме сохранения археологических объектов. О возможном конфликте нового строительства — с возводимой рядом гостиницей и филармонией. Об отсутствии визуализаций, которые говорили бы о преодолении этого конфликта. И о том, что «речь не идет о создании какого-то парка, который может быть создан в любом месте России, — речь о создании парка «Зарядье», который сохранит культурную идентичность района, дух места и свою связь с Кремлем».

А теперь, как говорится, внимание на экран. Дух места не так условен, как кажется, — он складывается из ряда простых вещей. Вот рекомендация «гарантировать зрительное восприятие ансамбля Варварки из других точек района», уменьшив объем филармонии, отказавшись от искусственного холма в парке и «заглубив общественные пространства парка в его недра, чтобы они были как можно менее заметны». Холм, таки поставленный на бывшем склоне речной террасы, лукаво назван Псковской горой (в древности так называли верхнюю отметку улицы, на которой стоял храм Георгия; к реке от него шло понижение). В процессе строительства он не только не был уменьшен, но и подрос — теперь это двухэтажное здание с тундрой на крыше. С его высоты открывается вид на монастырь, но сам монастырь оказался в никак не проработанном проходе меж Варваркой и задником холма.

Проектные врисовки новых объектов в существующую ситуацию, позволяющие отработать сочетание памятников с новыми объемами, не публиковались и, судя по результату, может, и не делались. Если вспомнить, что согласно замыслу парк должен стать символом современной России, то эта лихая импровизация — еще какой символ. Вообще, для нового строительства в исторической среде возможны два подхода. Это либо архитектура, аккомпанирующая существующему контексту — не обязательно путем прямого подражания, — либо архитектура, играющая с ними путем подчинения, включения в новый сценарий. «Зарядье» не пошло ни по одному пути — оно исторический контекст просто проигнорировало.

Оказалось, что это сознательная тактика. Как сказал мне в разговоре другой соавтор проекта, урбанист и партнер компании Citymakers Петр Кудрявцев, проект «обнулил тяжелую историю Зарядья». Я обратился к Петру за толкованием, и он уточнил: «История здесь настолько насыщенная — переулки, церкви, гетто, фундамент высотки, гостиница, нереализованные проекты, — что выбрать один из пластов было просто невозможно. Поэтому идея создать здесь абсолютно новую типологию — парк — и при этом сделать его сверхсовременным и даже футуристичным была верным решением. Думаю все же, что ты согласишься — парк мог быть намного более жестким и активным. И то, что получилось, — чудо».

Я очень признателен Петру за внятный комментарий и понимаю, что 10 лет назад никто бы не поверил, что такой участок станет вольным пространством, а не лужковским торгово-офисным муравейником. Но совершенно не могу согласиться с тем, что упрощение задачи посредством отказа от расшифровки исторических наслоений было хорошей идеей. Игнорирование исторического контекста привело к уже очевидным последствиям. Богатейшая археология, основным звеном которой была крепостная стена с подземными тайниками и подвалами башен, представлена крохотным музеем с обрубком каменной кладки. Храмы не завязаны с парком, и этот прокол вредит скорее парку, чем им. Вход в ресторан, оказавшийся ровно на месте храма Николы Мокрого, — неловко. Парящий мост действительно перечеркнул знаковые панорамы, и если считать, что этим можно оправдать создание новой видовой точки, то непонятно, что мешает поставить смотровую вышку прямо на Красной площади. И наконец, трагическое уничтожение руин храма, раскопанных на Биржевой площади. Это ненарочное, но логичное следствие идеи обнуления: памятник погиб, потому что оказался на периферии внимания.

А в целом хорошо, что ситуация дала столько поводов для раздумий. Хорошо, что она не окончательна. Мы знаем о Москве удивительно мало и всякий раз учимся ее понимать и слышать заново. Опыт «Зарядья», безусловно, говорит, что мы идем по пути прогресса — медленно и витиевато, но идем. Вот и выпьем, например, за то, чтобы каждое новое «Зарядье» было отныне лучше, краше и мудрее предыдущего.