Что на полках в библиотеке Райана Джонсона?
«Воскрешение покойника» — одновременно самый литературный и самый театральный фильм серии. Блистательно выстроенные монологи что Дэниела Крейга, что Джоша О’Коннора хороши настолько, насколько хороши источники вдохновения режиссера Райана Джонсона.
В начале расследования Бенуа Блан знакомит героев О’Коннора и Милы Кунис с Джоном Диксоном Карром — незаслуженно забытым современником Агаты Кристи — и его романом «Три гроба» (в оригинале — «The Hollow Man», или «The Three Coffins»), эталоном поджанра «невозможного преступления», или «убийства в закрытой комнате». Во время расследования Блан почти буквально повторяет методику карровского сыщика Гидеона Фелла, проговаривая четыре возможных сценария невозможного убийства.
В финале же выясняется, что злодей использовал этот же роман как прямую пошаговую инструкцию для убийства монсеньора Уикса (Джош Бролин). Сам Джонсон при этом советует в первую очередь читать два других романа Карра — «Ведьмино логово» и «Изогнутую петлю». «Три гроба» появились в кадре только потому, что уж очень хорошо рифмуются с «Покойником».
В списке чтения Джонсона также «Убийство Роджера Экройда» Кристи и «Убийство на улице Морг» Эдгара Аллана По. Именно готическая эстетика По вдохновила оператора Стива Йедлина при создании визуального языка картины. А еще в фильме есть отсылка к детективным рассказам Г.К.Честертона про отца Брауна: Блан в какой-то момент бросает герою О’Коннора фразу «езжай в город, отец Браун». Если вдруг не видели отличную Би-Би-си-экранизацию с Марком Уилльямсом, ждете отдельного приглашения? Это оно.
Что пересмотрел режиссер перед съемками?
До упоминания Гидеона Фелла и его четырех сценариев Блан опирается на другую базовую триаду: тело, орудие убийства, место преступления. Это прямой привет «Улике», классическому детективу по мотивам настольной игры, в котором было несколько концовок. Если первая часть «Достать ножи» ближе к этому фильму по духу, то «Покойник» — уже по уму.
Во время локдауна Джонсон пересмотрел всего «Коломбо» — оттуда вырос и его сериал «Покерфейс» с Наташей Лионн (которую, возможно, скоро сменит Питер Динклейдж). В новом фильме Джонсон активно пользуется ранее опробованными на телевидении приемами, будь то долгий зум при появлении садовника или игра с внутрикадровым видео (обратите внимание, как режиссер показывает просматриваемые персонажами материалы). Сюда же относится и использование в сценарии ненадежного рассказчика.
«Стеклянная луковица» была во многом списана с «Последнего круиза на яхте „Шейла“» — одного из любимых фильмов Джонсона. По сюжету богатый продюсер собирает друзей на яхте, чтобы устроить неделю детективных игр и раскрыть личность убийцы своей жены (сценаристы картины — композитор Стивен Сондхайм и актер Энтони Перкинс, организаторы похожих игровых вечеров в Голливуде). В «Покойнике» Джонсон снова передает привет этому сюжету. Одна из ключевых сцен — исповедь Марты (Гленн Клоуз) Уиксу — буквально рифмуется с аналогичным эпизодом из «Шейлы».
А над чем поиронизировал (помимо очевидных подколов консервативной Америки)?
Когда Блану нужно прервать ложное признание Джада, он садится за орган и играет узнаваемые ноты — конечно же, из мюзикла «Призрак оперы» Эндрю Ллойда Уэббера. Ранее в другой церковной сцене между ним и Джадом возникает своеобразная словесная дуэль, на вопрос о религиозности Блан отвечает: «Я гордый еретик». Из «Луковицы» мы помним, что его партнера играет Хью Грант, а в прошлом году Грант сыграл в хорроре «Еретик». Даже если случайность — до жути забавная.
Другой британец, Эндрю Скотт, здесь играет разочарованного в собственных фанатах сайфай-писателя Ли Росса. Экс-либерал воображает всех своих читателей в виде буквальных копий героя Джона Гудмана из «Большого Лебовски». Это чеховское ружье выстрелит в финале, когда мы увидим настоящую фан-базу уже нового романа Росса. Не менее забавно становится от мысли, что исполнивший роль «горячего священника» в «Дряни» актер местного «горячего священника» в исполнении О’Коннора недолюбливает.
Не мог Джонсон пройти и мимо «Звездных войн», к которым приложил руку. Неймдроппинг происходит ровно в момент, когда экранные отец и сын (не будем все спойлерить) воссоединяются, чтобы буквально повторить кадр из фильма «Империя наносит ответный удар». Без ревизии, впрочем, не обошлось.
Метавселенная Бенуа Блана?
В «Стеклянной луковице» мы застали Блана в ванне во время зум-кола с друзьями, среди которых была и Наташа Лионн — прямо из трейлера на съемках «Покерфейса». В той же «Луковице» дегустировать предлагалось знаменитую комбучу Джареда Лето и острый соус Джереми Реннера.
Этот же самый Джереми Реннер играет в «Покойнике» доктора Нэда. После того как его бросила жена, он пьет то дома, то в местном баре-пиццерии. В последней упомянутой локации на полке среди напитков красуется тот самый соус из «Луковицы». Выходит, закрывшийся в себе Нэд одинокими вечерами мог смотреть не только «Покерфейс», но и «Ветренную реку», или даже что-нибудь из «Марвел». На компьютерном столе у одного из полицейских стоит Дэдпул из этой вселенной, а также героиня DC Чудо-женщина. Значит, и фильмы с ними сняты. Глубже копать не будем — мозг уже взрывается.
Какие любимчики Джонсона вернулись?
Интерьер пиццерии, кстати, не случайно полон сатанинской символики: заведение находится в осознанной оппозиции к популярной местной церкви. А за ее барной стойкой стоит Ноа Сиган — постоянный соратник Джонсона. В первой части он был недалеким детективом номер два, в «Луковице» — потерянным стоунером в доме Нортона. Ни один фильм Джонсона со времен «Кирпича» не обходится без этого артиста, а недавно Джонсон и продюсер Рэм Бергман поработали над новой режиссерской работой Сигана — ностальгическим триллером «Единственный живой карманник в Нью-Йорке» с Джоном Туртурро, премьера которого состоится на «Сандэнсе» в январе.
Джозеф Гордон-Левитт — другой постоянный творческий попутчик Джонсона: в «Ножах» для актера всегда находится голосовое камео. Местный садовник дико фанатеет по бейсболу: не пропускает ни одного крупного матча, а если он выпадает на время мессы, олдскульно записывает трансляцию на видеокассету. Такая запись оказывается важной для расследования, но еще она любопытна тем, что видеоряд трансляции реален (режиссер отсматривал архивы и даже сопоставлял даты), а комментатор — нет. Голос из телеприемника принадлежит как раз Гордону-Левитту.
