Род женский: 5 фильмов про девичью силу, которые вы пропустили из‑за «Очень странных дел»

Родители Чарли не дают ей пользоваться интернетом, объясняя это тем, что он плавит мозги, да и смартфоны им сейчас не по карману. В действительности же все обстоит куда серьезней: Чарли по-настоящему может расплавить все, что угодно, — девочка обладает талантом воспламенять взглядом. Ее родители тоже не без способностей: папа, например, умеет подчинять волю других, а мама — бросаться предметами на расстоянии. Оба, как выясняется из пролога, сделанного в духе «Очень странных дел», учствовали в незаконных экспериментах властей, в результате чего получили экстрасенсорный дар, а их дочь уже родилась с пси-умениями — и пирокинезом, и телекинезом, и телепатией разом. Долгое время у семьи получалось имитировать нормальную жизнь, но Чарли растет, ее сила все чаще вырывается наружу. Прятаться от правительственных агентов, желающих замести следы былых нелегальных испытаний и заодно подключить Чарли к проводам для новых опытов, становится все труднее.

Это не первая попытка экранизации романа Стивена Кинга. «Воспламеняющая взглядом» 1984 года с юной Дрю Бэрримор считается довольно последовательным переложением материала на экраны, но и продакшен вездесущего Джейсона Блума версии 2022 года не то чтобы блещет идеями. Кажется, максимальная смелость, которую тут позволили себе авторы, это безгендерное обращение к кошке через местоимение «они».

В случае с «Воспламеняющей» Кита Томаса (картина «Диббук») почему‑то хочется говорить о чем угодно, только не о самом фильме. О его операторе Кариме Хуссейне (сценарист и режиссер «Прекрасного чудовища» и «Подсознательной жестокости») или о восьмидесятническом саундтреке, записанным для него, на минуточку, Джоном Карпентером, его сыном Коди Карпентером и его крестником Дэниелом Дэвисом. Или задуматься над тем, как время не щадит даже Зака Эфрона.

Или вспомнить похожие проекты, где также не было ни единого шанса сдержать внутренний мир подростков со сверхъестественными особенностями. Если «Один и два» Эндрю Дроза Палермо с крохотными Кирнан Шипкой и Тимоте Шаламе еще как‑то стоит особняком ввиду документального и мамблкорового прошлого режиссера, то в лобовом аналоге «Иные» с Эмилем Хиршем вместо Зака Эфрона и мама летает ракетой, и папа замораживает время, и вообще все было как‑то на порядок бодрей.

А «Воспламеняющая» же, будучи, мягко говоря, неидеальной лентой о взрослении, ни в один из своих кульминационных моментов так и не удается совершить мало-мальски результативного эмоционального выброса.

В мире, где живет Клэр и ее мать Марта, существует поправка об ограничении прав современных потомков ведьм. В школе Клэр постоянно проводятся проверки на выявление чародейского гена у девочек: школьниц, привязанных к креслу, погружают в воду на время — всплывших переводят в специальные лагеря, оказавших сопротивление убивают на месте.

Марта же помогает в тайной перевозке незарегистрированных ведьм в Мексику — через ее удобно расположенное у границы ранчо прошло уже немало девушек. Но работающий как часы алгоритм транспортировки вдруг дал сбой. В итоге недавно прибывшие на передержку Фиона и ее младшая сестра должны прятаться еще некоторое время в доме Марты и все больше сомневающейся в благодетеле матери Клэр — ведь на кону стоит их собственная безопасность.

Это второе кино специалистки по звуковым эффектам марвеловских блокбастеров Эль Каллахан, не уступающее по выдумке и мысли ее примечательному дебюту «Пересчет». И Кэллахан таким фэнтезийным сюжетом, намеренно помещенному в наши дни, реабилитирует всех женщин, подвергающихся стигматизации и постоянному притеснению, — во всяком случае, на полтора часа своего фильма.

«Охота на ведьм» своевременно напоминает о несовершенстве нашего общества, где все еще находится место сепаратным лагерям, и лишний раз позволяет убедиться, почему эмпатия имеет решающее значение в человеческих отношениях. Иметь мужество не отводить взгляд, обладать позицией и в случае чего дать отпор — лента Кэллахан и впрямь воодушевляет.

Девушка с лицом, на котором сложно распознать эмоции, и измазанным кровью платьем бежит по лесу, крадет пикап, вламывается в чужой дом, устраивает танцы в баре, окутанном неоном и сигаретным дымом, прелюбодействует после в придорожном трейлере и, наконец, убивает — все это под деструктивный дарквейв группы Boy Harsher.

Как ни странно, эта удачная попытка транспонировать музыку в кино американского дуэта артистов, выступивших здесь еще и в качестве режиссеров, сценаристов, продюсеров и монтажеров. «Беглянка» компетентна и как самостоятельная лента, и как плейлист клипов внутри ленты.

Беспокойный минимал-синт Boy Harsher всегда исправно работал и без картинки, но с ней кинематографичная музыка коллектива, ставшая такой усилиями упомянутого выше Джона Карпентера и его рьяных эпигонов, предлагает окунуться в самые смелые и завораживающие фантазии, не требующие анализа. «Беглянка» с трудом поддается демистификации, а Мэтьюс и Мюллер в роли постановщиков намеренно занимаются планомерным убийством всякого нарратива.

Зато за сонмом несвязанных образов внезапно отыскивается интимная рефлексия Мюллера — признание в безусловной любви к синтезаторам Roland. Дескать, он бы делал музыку, даже если бы ее никто не слушал: в самые черные дни ему достаточно положить руки на устройство, чтобы снова почувствовать себя живым. Нажимаешь на клавиши — получаются звуки, играешь с фильтрами — на выходе почти готовый трек. Контроль над музыкой позволяет по крайней мере Огастусу чувствовать власть и над собственной жизнью.

Состоятельные супруги и их отпрыски ожидают на званый ужин агента по недвижимости и ближайших соседей, когда‑то выкупивших у четы часть унаследованной земли. Эти, по преданию, проклятые земельные владения, и интересны они в первую очередь прибывшему агенту. Еще одной персоной на этом празднике оказывается Кади, явившаяся на подмогу хозяйке вечера для роли прислуги: с крайне задумчивой девушки в прямом смысле сыплется грунт.

Обманчиво спокойные и медленные, но требовательные и настойчивые арт-фолк-ужасы телевизионщика Ли Хейвена Джонса под видом экологической притчи исследуют пустоту мелкобуржуазной жизни. На примере озолотившихся на наследстве порочных нуворишей Джонс лишь подчеркивает взаимосвязанности экосистемы, неотъемлемой частью которой человек является, а не отделен от нее и не управляет ей.

Вдобавок ко всему это редкое кино на валлийском языке, которым невозможно не заинтересоваться. Плюс большая часть действий происходит в знаковом для любителей хорроров уэльском Доме жизни дизайнера-архитектора Джона Поусона, где, например, проходили съемки и картины «Тебе стоило уйти» с Кевином Бейконом и Амандой Сайфред.

Мексиканка без американского паспорта Эмбер нелегально оказывается в морозном Кливленде после кончины матери. Сводящая концы с концами иммигрантка перебивается невольничьей работой, где пренебрегают правами и нормами, зато не требуют документов о гражданстве. Вопрос с жильем ей удается уладить, сняв комнату в мрачноватом поместье на окраине; как выяснится позже, дом нагоняет жуть не только с фасада, но и изнутри.

Главное преимущество этого дебюта заключается в том, что ему удивительным образом удается остаться при своих в рамках сразу двух моделей производства, напрочь убивающих творчество. Во-первых, это фильм по книге (за основу взят одноименный роман британца Адама Невилла), и кино не плывет под грузом оригинала, а выстраивает на его основе что‑то свое. Даже приятно отсылает к отличному хоррору Дэвида Брукнера «Ритуал», также снятому по произведению Невилла.

Во-вторых, по какой‑то случайности «Никто не уйдет живым» выгодно выделяется на фоне контента из ужасов, искусственно завязанных на алгоритмах «Нетфликса». Ближайшие ориентиры для картины Менгини — другой заметный хит стриминга «Его дом» и запредельное высказывание Ромолы Гарай «Амулет», аналогичные по духу хтонические жутики о квадратных метрах, которые немножко срастаются со своими хозяевами. «Никто не уйдет живым» в этом смысле дополняет ряд этих кошмарных лент, где боязнь остаться без дома поражает сильней любых физиологических страхов.